Предательство

Об этом происшествии в деревне долго судачили люди. Всякое было на их веку, но чтобы такое... Даже в суровые годы войны женщины, выбиваясь из последних сил, старались сберечь своих детей, а тут, в мирное время, и такой дикий случай. С одной стороны, вроде никто не виноват, а с другой — виноватых пруд пруди. И матери умершего ребенка никто не сочувствовал...
По иронии судьбы деревня называется Малыши. И жила в этой Богом забытой деревне ничем особо не примечательная гражданка Татьяна Кузнецова: образование неполное среднее, невоеннообязанная, неработающая, незамужняя — разве она одна такая! Одно в жизни Кузнецовой было объяснение всем своим невезениям: родила по молодости нездорового ребенка, проявила сознательность — не отказалась от него в роддоме, не сдала потом в интернат, сама решила растить да ухаживать.
Вячеславу медики поставили диагноз «детский церебральный паралич». Мальчик действительно был совсем беспомощный: сидеть не мог, не то что ходить, ни одного слова в жизни не произнес, даже жевать не умел. В общем, безнадежно запущенным был тот мальчишка, но девять лет жил да маялся на этом белом свете.
Впрочем, деревенские знали и другую правду: на пенсию ребенка-инвалида и жила эта бессовестная 30-летняя женщина, водила в дом мужиков, пьянствовала вместе с ними, и нужен ей был тот ребенок, чтобы прикрываться им, как щитом, а общество наше гуманное, никто мать-одиночку тронуть не посмеет...
Так, да не так: личность Кузнецовой хорошо была известна работникам правоохранительных органов и в комиссии по делам несовершеннолетних. Ее не-
однократно наказывали за пренебрежительное обращение с ребенком, выписывали штрафы, грозили лишить родительских прав. Татьяна тогда умело пускала слезу, клялась и божилась исправиться, но тех обещаний от силы хватало на пару дней. Ей верили. Но повторные проверки и новые акты обследования обстановки, в которой находился больной ребенок, были похожи один на другой, как под копирку писанные: в доме грязно, по углам разбросаны пустые пивные бутылки и окурки, детские и взрослые вещи валяются где попало, постельные принадлежности в неудовлетворительном состоянии...
Дом под несчастливым номером «13», где ютилась Кузнецова с сыном, мало походил на пригодное для нормального проживания помещение: единственная комната заставлена старой развалившейся мебелью. Здесь спали, готовили еду, грелись у единственной печки. Другая печь сложена на кухне, но топить ее себе дороже: печь очень сильно дымила, и проку от нее никакого не было.
...Подготовку к встрече Нового 2008 года Кузнецова начала за неделю. Впрочем, все ее хлопоты сводились к одному: съездить в райцентр, снять со сберкнижки деньги — она получала пособие по уходу за ребенком и по потере кормильца — и потратить их в ближайшем магазине.
Поездка в Исетское 22 декабря закончилась гостеванием у родственника сожителя Кузнецовой, все это время ребенок оставался под присмотром ее сестры. На другой день опять отправились по гостям, мальчика оставляли одного, предварительно включив бесполезный для него телевизор. 24-го... Все будни и праздники у Кузнецовой были похожи как две капли воды, она порой с утра вспомнить не могла, какой на дворе стоит день, где уж тут помнить порядок событий.
26-го утром сожитель Кузнецовой Александр Коркин, истопив печь, решил пойти по гостям. Один. Он часто так поступал, а чтобы Кузнецова не бросилась за ним следом, просто-напросто закрывал дверь на висячий замок. Так же он поступил и на этот раз. Около 15 часов к Кузнецовой пришла по делам соседка с сыном. Поскольку вся деревня знала: замок — это не значит, что никого нет дома, женщина стала упорно стучать в окно. Стучала долго, минут 15, пока наконец-то не увидела опухшее и заспанное лицо Татьяны.
Кузнецова махнула рукой, в которой был зажат запасной ключ от замка, и женщины с полуслова поняли друг друга. Когда соседка вошла в дом, она первым делом подошла к кровати, на которой лежал мальчик: в кофте, подгузниках, на ногах носочки. Но на этот раз Вячеслав смотрел на нее каким-то мутным взглядом, и этот странный взгляд женщине очень не понравился. Она потрогала его ноги и ахнула: ноги были холодными, как у покойника, но мальчик еще двигал правой рукой...
Когда Вячеслава привезли в больницу на «скорой помощи», температура тела у него была 28 градусов, дыхательное движение — одно в две минуты, пульс не прощупывался, ЭКГ не высвечивалась. В реанимации ему поставили капельницу, после этого какое-то время ЭКГ была 15-20 сокращений, но недолго. Ребенка вернуть к жизни не удалось, он умер от переохлаждения организма.
А несколькими месяцами раньше врачи спасали его от сильного истощения. Родная мать в больницу с ним не поехала, потому что в тот период была в пьяном загуле...
Татьяне Кузнецовой было предъявлено обвинение по двум статьям УК РФ: ст. 156 — неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем, соединенное с жестоким обращением с несовершеннолетним, и ст. 125 — заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни и здоровья состоянии и лишенного принять меры к самосохранению по малолетству и болезни, в случаях, если виновный имел возможность оказать помощь этому лицу и был обязан иметь о нем заботу.
Из-за нелепой смерти ребенка люди в деревне переживали долго и ждали, что же решит суд. Эта дикая история вызвала много разных суждений, мнений, эмоций, а сейчас еще и недоумений. Суд назначил нерадивой Татьяне Кузнецовой наказание в виде шести месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. 27 сентября она снова будет вольной птицей...
По данным российской статистики
— около 2 миллионов детей в возрасте до 14 лет ежегодно избиваются родителями;
— более 50 тысяч детей ежегодно убегают из дома, спасаясь от жестокого обращения в семье, 25 тысяч из них находятся в розыске;
— около 2000 детей ежегодно сводят счеты с жизнью.
По данным российской статистики
— более половины преступлений в быту совершается в присутствии детей;
— 30-40% всех тяжких насильственных преступлений в России совершается в семье;
— около 70% преступлений в сфере семейно-бытовых отношений совершается в состоянии алкогольного опьянения.