Эдуард Ли: "Лучше стричь с овцы шерсть, чем сдирать с неё шкуру"

«Пристав — надсмотрщик, надзиратель, смотритель, вообще должностное лицо, приставленное ко чему-либо. Частный пристав, заведывающий полицией городской части. Следственный пристав, в городах, для следственных дел. Становой пристав, в уезде, помощник исправника, заведующий станом. Винный, соляной пристав — наблюдали за продажей вина, соли от казны. Пристав на судей, по жалобам на проволочку...» (Владимир Даль, «Толковый словарь живого великорусского языка»).

№75 (4817)
28.04.2009
Вероника Наумова

Последнее определение, данное словарем, в 1882 году, пожалуй, наиболее близко характеризует специфику сегодняшней работы Управления Федеральной службы судебных приставов по Тюменской области. Хотя охватывает всего лишь одну ее, малую часть. Как видим, на Руси пристав был фигурой значительной...

— Да, это были очень уважаемые и состоятельные люди, — соглашается заместитель руководителя Управления Федеральной службы судебных приставов Эдуард Ли.

— А сейчас?

— В профессии судебного пристава изначально заложен конфликт. Первое время существования нашей службы негативные эмоции у людей вызывала наша форма. Как видите, она черного цвета. Я лично всегда хожу в форме, поэтому успел наслушаться всякого. Были случаи, когда нас сравнивали с эсэсовцами, черными воронами называли: мол, налетели, как черные вороны. Кто-то принимал за таможенника, кто-то — за пограничника, за омоновца...Сегодня о профессии пристава знают все-таки больше.

Рыбак рыбака...

— Ваша работа таким образом основана на принципе принудительности...

— Да, мало кто хочет отдавать долги добровольно, даже если эти долги ты обязан отдать по решению суда. Одно из направлений нашей деятельности — фискальное, мы занимаемся пополнением бюджета, взыскивая налоги, штрафы. Но, повторю, всего лишь одно из направлений.

— Если бы вам представилась возможность обратиться к тем, кому по-прежнему не нравится цвет вашей формы...

— Я бы объяснил первое и самое главное: нужно рассчитываться по своим долгам, не дожидаясь появления судебного пристава. Когда он уже пришел — отдать придется гораздо больше. В 1998 году — еще до дефолта — я работал в одном из районов Севера. Довелось иметь дело с должником, который обязан был выплатить 10 тысяч рублей, но рассчитываться не хотел. Это было в районе Оби, практически каждый рыбачил, занимался охотой. У нашего должника тоже была лодка. Я пригласил его к себе и постарался убедить. Лодку за какую сумму можешь продать? Допустим, за 8 тысяч. Лодочный двигатель — за 5. Итого — хватит, чтобы рассчитаться. Теперь давайте посчитаем. Поскольку вы не хотите платить добровольно — мы с вас берем еще 7 процентов от 10 тысяч. Потом нам самим придется оценивать лодку — значит, платим оценщику. Ставим на хранение — платим за хранение. Плюс — возьмем с вас за реализацию лодки. Даем объявление платное... Вот вы уже все 13 тысяч заплатите. А потом — вы же рыбак, вам придется покупать новую лодку. За 10 тысяч. И мотор... Посчитали потери? Так не проще ли у кого-то перезанять и рассчитаться? Он побежал и на следующий день заплатил долги...

— Судебный пристав на пороге — это явно не к деньгам...

— Судебный пристав на пороге — это значит, что у вас либо были проблемы, либо будут. С нами лучше не знакомиться.

Суд да дело

— Эдуард Геннадьевич, специалисты вашей службы по сути исполняют решение суда...

— Не только. Наши полномочия гораздо шире. Например, мы можем взыскать налог с организации — а это делается на основании постановления налоговой инспекции. Заработную плату с недобросовестного работодателя мы можем взыскать на основании решения комиссии по трудовым спорам — и это дело несудебное. Доля судебных дел, с которыми мы работаем, составляет около 48 процентов от всего объема производства.

— Мне лично из нескольких судебных разбирательств, последовавших за публикацией моих материалов в газете, довелось одно дело продуть. И на пороге моей квартиры тоже появлялся судебный пристав в компании с представителем торговой организации — описывать мое имущество. Стенка «Заречье» их не заинтересовала (я уже как-то просила руководство фабрики не считать это антирекламой), пришлось платить «алименты частному лицу». Лицо носило мундир защитного цвета — и защищали его в суде качественно. В своей правоте я уверена и сегодня, спустя много лет. Я это к чему... Не возникает порой ощущения, что, возможно, имела место судебная ошибка? Что ни в чем не виноватый человек вынужден платить?

— Самая большая ошибка граждан в том, что они считают судебного пристава виновником всех своих бед. На самом деле он — только исполнитель. А гражданину нужно уметь отстаивать свою правду в суде, а не после суда, когда решение уже вынесено. Бороться надо до конца. К сожалению, не все это делают. А негативное отношение... Да, бывает. Не раз приходилось выслушивать оскорбления. Топорами замахивались, собак натравливали... И такое было. А ведь наши судебные приставы в большинстве случаев — это молодые женщины.

— Что же они у вас, в одиночку идут к должникам? Или вооруженными?

— Нет, конечно. Есть категория приставов, они занимаются обеспечением установленного порядка действия судов, вот они-то как раз экипированы спецсредствами. И оружием в том числе. Их прямая задача — обеспечить безопасность судебного пристава.

— Нелегкая работка...

— В ней есть очень, поверьте, тяжелые моменты. И речь даже не об опасностях или угрозах. Бывает, приходит судебный пристав в квартиру к должнику и видит такую картину. В доме шаром покати, куча ребятишек, а из материальных ценностей — только черно-белый телевизор, еще советского производства. По закону пристав должен арестовать и этот телевизор. По закону, повторю. Но морально это очень тяжело.

— Откуда у бедной семьи долги?

— Коммунальные платежи! Это очень болезненная тема на сегодняшний день. Есть вторая категория дел, которая, к счастью, встречается не так часто, как жилищно-коммунальные дела. Но она не менее болезненна, в моральном плане во всяком случае... Видите ли, в нашем обществе сложился стереотип: если муж и жена расходятся, ребенок должен оставаться с матерью. Но далеко не всегда ребенку с матерью лучше. Помню один эпизод... По решению суда нам пришлось отбирать ребенка у отца и отдавать матери. Ребенку 5-6 лет. Плакал, не хотел идти к матери... Тяжело было. Но решение суда — вот оно. И если оно есть, то приходится его исполнять.

Кризис против пристава

— Эдуард Геннадьевич, не могу не спросить о том, как повлиял на работу судебных приставов разразившийся экономический кризис.

— Прибавил работы. Конкретно — резко возросли три категории дел. Это долги по зарплате, долги по налогам и долги по кредитам. Раньше кредитов население столько не брало. Сегодня же — ипотечное кредитование, автокредитование... Люди теряют работу или их доходы резко сокращаются — с чем им идти в банк? Соответственно банки идут в суд. При этом ситуация складывается порой двоякая: одно и то же лицо одновременно подает в суд иск по взысканию заработной платы — и отвечает в суде за невозврат кредита...

В то же время взыскивать долги с граждан стало теперь намного труднее. Люди становятся сегодня более озлобленными. Недавно на расширенной коллегии нашего управления очень верную вещь сказала Ольга Анатольевна Загвязинская. Говоря о полномочиях нашей службы, она подчеркнула: мы можем как создать дополнительную напряженность в обществе, так и не допустить ее.

— Каким же образом не допустить?

— Следуя точной народной мудрости: «Лучше стричь шерсть с овец, чем сдирать с них шкуру». Принцип умеренности всегда оказывается самым верным. Еще во времена работы на Севере, имея дело с долгами предприятия по налогам, я мог разом взять этот долг. Тогда предприятие разорилось бы, а люди оказались бы на улице. Кризис увеличил безработицу, и мы не должны обострять ситуацию. Тут все зависит от того, насколько грамотно и разумно поведет себя судебный пристав.

— Результат работы пристава влияет на его материальное вознаграждение? Какие-нибудь проценты он получает с дел?

— Никаких процентов. Результат учитывается в квартальную премию — и только.

— Нагрузка на приставов велика?

— Нагрузка огромна. У нас почти норма, когда судебный пристав в день имеет в производстве не одно дело, чего категорически не должно быть. Страдает качество, страдают люди...

— А текучесть кадров есть?

— Есть, конечно. Хотя этот вопрос решался на федеральном уровне: для судебных приставов была установлена материальная помощь, что, безусловно, подняло престиж профессии. Привлекло в службу специалистов. Не секрет, что, к сожалению, Закон «О судебных приставах» предъявляет к этой профессии довольно низкий образовательный ценз: достаточно окончить среднюю школу. Но, учитывая степень изощренности, к которой прибегают некоторые должники, скрываясь от уплаты, судебный пристав должен быть не только высококвалифицированным специалистом, но еще и юристом, и психологом.

Соблазн для пристава

— ...И едва ли не главные для пристава качества — это порядочность, честность. Сами понимаете, эти люди порой имеют дело с огромными суммами, и для них, как для любого человека, может возникнуть соблазн получить часть этой суммы... Попросить ее, так сказать, в качестве вознаграждения за свои услуги. Удержаться от соблазна — для этого нужно иногда сделать усилие. Но у нас есть служба собственной безопасности.

— А бывали случаи?..

— Не часто, но бывали. Например, случаи хищения средств. Рассказывать о них конкретно не буду.

— Понятно...

— Не в этом дело. Просто если рассказать подробно — получится отличная инструкция по применению. Для тех, кого соблазн все-таки одолел.

— Ваша служба относится к системе правоохранительных органов?

— Пока нет. Существует проект закона о государственной правоохранительной службе, который предусматривает отнесение ФССП России к категории правоохранительных органов. Это многое изменит: значительно повысит привлекательность службы, престиж судебного пристава, обеспечит для него ряд существенных социальных гарантий.

— Вы, кажется, одна из немногих структур, сотрудники которой могут беспрепятственно проходить в квартиры. Двери для вас открыты...

— Вот почему и мы должны стать абсолютно открытой для населения структурой. Наши действия должны быть прозрачными, чтобы никто не имел повода назвать нас карателями.

— Непривычно слышать от вас об открытости. Обычно структуры очень сильно пекутся о чести мундира и на контакт с прессой идут неохотно.

— Могу заверить вас, что мы действуем наоборот: идем навстречу, всегда охотно предоставляем информацию о нашей работе. В том числе и нелицеприятную для нас. Мы не скрываем, что в этой работе еще очень много бюрократических проволочек, препон, что людям приходится подолгу ждать исполнений тех же судебных решений.

Мы работаем в этом направлении активно. Например, 26 декабря 2008 года реализовали свою давнюю задумку — оплату долга через банкоматы. Теперь человеку совершенно не обязательно ехать в сбербанк, выстаивать огромную очередь, чтобы заплатить штраф. На очереди — следующая стадия реализации проекта: оплата долгов через терминал. Это позволит оперировать наличной суммой, без пластиковой карты. Уверены, что это «отсечет» категорию плательщиков, которым, допустим, и внести-то надо 500 рублей, но работа с ними отнимает много времени. Можно будет уделять больше внимания серьезным, масштабным делам.

К слову, мы внедрили еще одну эффективную вещь: систему голосового оповещения. Напоминаем человеку о долге. И звоним не один раз, как «Тюменьтелеком», а постоянно.

Пока не рассчитается. Многие пытаются менять номер. Но и в этом случае у нас есть свои методы.

Должником в России быть не стыдно...

— Как разыскать должника, если он очень хорошо умеет прятаться?

— Способов много. Недавно мы, к примеру, заключили соглашение с Федеральной миграционной службой и теперь можем проверить любого человека, получающего загранпаспорт и визу. По нашей просьбе «миграционщики» предоставляют нам информацию. И тот, кто бегает от долгов, вылететь за рубеж уже не сможет. Был такой случай: чуть ли не с трапа самолета мы сняли гражданина, который задолжал алименты в сумме около 200 тысяч рублей и пытался улететь во Францию. Так он на другой день прибежал с деньгами... Бывает, семья вылетает на отдых: жену с детьми выпускают, а мужа прямо в аэропорту берут: за вами должок...

— Практика показывает, что многие должники весьма успешно скрывают от вас свое имущество...

— Да, бывает. Зачастую это недоработка самих истцов, которые своевременно не обращаются с заявлением об аресте в обеспечение иска. Арест на обеспечение судебного иска может быть наложен на имущество еще в процессе суда. Иначе у ответчика масса времени, чтобы припрятать имущество. Или переписать его на других лиц.

— Для неплательщика, пойманного, что называется, с поличным, существует какая-то пеня?

— Она обязательно должна быть введена! Тогда неплательщик постарался бы расплатиться как можно быстрее — ведь счетчик-то работал бы! А так — какая ему разница, когда отдать деньги, сегодня или через год...

— Явный пробел в законодательстве.

— Такой пробел можно устранить. А вот пробел в человеческом воспитании устранить значительно труднее. К сожалению, наш менталитет таков: должником в России быть не стыдно. В этом есть даже определенная доблесть: «Вот я какой! Всех обманул!»

— Не защищая должников, все же скажу: наше государство столько раз за эти годы нас обманывало, что поневоле сформируется пофигистский менталитет...

— Думаю, в этом соревноваться не стоит. Нужно, повторю, уметь защищать свои права. И не иметь долгов. В некоторых странах существует практика открытого опубликования списка должников. В одном из штатов США, например, портреты наиболее злостных алиментщиков помещают на коробках с пиццей. Там они изгои, а у нас — герои! Бахвалятся своими подвигами. Вот когда и у нас в обществе быть алиментщиком станет позорно, когда недобросовестные родители поймут, что такое изгой — ни на службу не устроишься, вообще будешь ограничен в своих правах! — вот тогда никакой долговой ямы не понадобится.

Родился в 1972 году в Узбекской ССР, в 1995 году окончил Ташкентский государственный юридический институт. В 1994-1998-м — следователь, старший следователь Октябрьской районной прокуратуры Ханты-Мансийского автономного округа. В 1998-1999-м — старший судебный пристав подразделения судебных приставов по Октябрьскому району управления юстиции администрации Ханты-Мансийского автономного округа. В 1999-2001 — заместитель начальника управления юстиции администрации Ханты-Мансийского автономного округа. С 2005 года по настоящее время — заместитель руководителя УФССП по Тюменской области.