Размер имеет значение

Появилась даже целая отрасль знаний — нанотехнологии. Кстати, в переводе с греческого «нано» значит «карлик». Нанотехнологи имеют дело с размерами от 0,1 до 100 нанометров, ведь диаметр большинства атомов — от 0,1 до 0,2 нанометра, а толщина нитей ДНК — около двух нанометров. Причем равен нанометр миллиардной части метра: для наглядности сопоставьте толщину пальца с диаметром Земли. Что же несет наука о «карликах» в наш большой мир? Именно об этом на очередном семинаре клуба региональной журналистики завязался обстоятельный разговор с генеральным директором государственной корпорации «Роснано» Анатолием Чубайсом.

«Карлики»  в мире людей

— Анатолий Борисович, до недавних пор вас называли не иначе как главным энергетиком страны. Теперь же во многом именно от вас зависит развитие малопонятных пока для подавляющего большинства россиян нанотехнологий.

— Действительно, предмет разговора у нас трудно идентифицируемый в силу его малости. Есть и некий скептицизм восприятия всего этого как «нанопурги», которую несет товарищ Чубайс вместе со своими товарищами. Поэтому как начинающий нанотехнолог хотел бы поделиться впечатлениями, почти интимными, о столь малом предмете... Стартовой точкой, когда миру впервые продемонстрировали принципиальную возможность оперировать атомами — не просто видеть, а перемещать их! — стал 1986 год. Тогда американская IBM представила фотографию с изображением своего логотипа: три буквы они выложили атомами. На дворе — 2009-й. Почти за четверть века сделана масса интереснейших открытий. Существуют сотни технологий, позволяющих в нанодиапазоне делать то, что нужно человеку.

— И каков результат всех этих действий?

— Качественно иные свойства вещества. Физические — прочность, упругость, жесткость, твердость. Химические — способность выступать в качестве катализатора или, наоборот, замедлять реакции. Электрические — от электропроводника до диэлектрика, которые могут изменяться у одного и того же вещества при переходе от привычного макродиапазона на наноразмер. Вы слышали о проекте российского авиалайнера «Сухой-суперджет»? Ключевая его задача — создание самолета с массовым применением наноматериалов. Если это сделают, тогда проект имеет шанс оказаться долгоживущим. Если нет — нас быстро заместят более легкие, более экономичные с точки зрения расхода авиатоплива, а значит, более эффективные изделия.

— Но речь ведь не только об авиации?

— Авиация, космос, машиностроение. У нас в разработке есть проект по наноструктурированному бетону: наноразмерные добавки существенно повышают нанопористость, снижая потребность в цементе и увеличивая теплоизоляционные свойства материала. Нанотехнологии в медицине дают возможность доставлять лекарство непосредственно в больную клетку.

Широта применения нанотехнологий колоссальная!.. Речь идет не просто о смене технологического уклада, а о том, сумеем ли мы вскочить на подножку уходящего поезда, развив соответствующие отрасли экономики. Иначе целые отрасли, прежде всего космос и авиация, окажутся для страны потерянными. Наши изделия будут технологически отставать, и мы вынуждены будем переходить на импорт.

Через «долину смерти»

— Потому и появилась государственная корпорация нанотехнологий?

— «Роснано» учредили в июле 2007-го. Поскольку я не имею к этому отношения, могу лишь хвалить тех, кто ее создавал. Раз нанотехнологии столь многообещающи, значит, должен быть кто-то, управляющийся с ними. Корпорация получила от государства 130 миллиардов рублей на старте. Цель — содействовать переводу результатов работы фундаментальной и прикладной науки в бизнес, в промышленные технологии. Мы принимаем заявки на осуществление проектов. От физических и юридических лиц, от российских и нероссийских — каких угодно! Таких заявок собрано около тысячи.

— Многие заявки имеют шанс перерасти в реальные проекты?

— Путь от заявки до проекта — сложная трудоемкая история. В ней большой кусок научно-технической и бизнес-экспертизы: маркетинговой, налоговой, корпоративной, производственно-технологической... В результате появляется готовый к реализации проект, который мы софинансируем. При этом корпорация не может иметь долю более 49 процентов. Нам необходим частный инвестор, стратег, отвечающий за результат своими деньгами, а мы ему помогаем. Вот, собственно, вся идея корпорации. С июля, надеюсь, будем утверждать по 5 проектов в месяц. Каждый проект — примерно 1,5 миллиарда рублей.

— Надо ли бояться конкуренции в столь микроскопической сфере? Или нужно, наоборот, разрабатывать какие-то стратегии сотрудничества?

— Мы не одни на земном шаре. Лидеры в мире нанотехнологий — США. Но не только. Еще Тайвань, Южная Корея, Япония, Германия, Финляндия.

— А как же Россия?

— На мировой технологической карте нас просто не существует. Мы только входим в этот мир. Да, в большинстве стран-лидеров есть государственная политика с серьезным объемом государственных мер. В Соединенных Штатах, например, еще президент Клинтон ее утвердил. Но другой такой конструкции, как «Роснано», государственная корпорация, содействующая частному бизнесу, — в мире больше нет. По оценкам экспертов, это весьма эффективный механизм, позволяющий провести продукт через так называемую «долину смерти» — от идеи к серийному производству.

А что касается сотрудничества... Перед Новым годом раздается звонок от премьер-министра Египта, он в России и хотел бы встретиться. Приезжаю. Премьер практически без «здравствуйте» сразу переходит к делу: «Египет должен прорваться в мире нанотехнологий на лидирующие позиции. Это последний шанс нашей страны. Готовы на любые формы сотрудничества». В январе аналогичный разговор состоялся в Давосе с президентом Израиля Шимоном Пересом. Происходит невидимое перераспределение наномира.

Право на ошибку

— В мире экономики вы известны как специалист по большим технологическим проектам. Нанотехнологии, скорее, из разряда малого бизнеса.

— Вы правы в том, что нанотехнологии вообще небольшой бизнес. Я в РАО «ЕЭС России» разучился считать в рублях:: электростанция — это миллиарды долларов. А здесь — полтора миллиарда рублей! Такой вот нанопроект. Здесь другая размерность. В значительной степени нанотехнологии, как и в целом экономика, — дело среднего и малого бизнеса. Но если мы ставим задачу вывести Россию в лидеры нанотехнологий (читай: инновационной экономики), то помимо тысяч малых и средних предприятий обязаны вырастить компании, бренды которых являются национальным символом. Я спрашивал основателя «Nokia»: «Что это за название странное? Точно не финское». И он признался: «Понимаешь, в самом начале 1990-х оно воспринималось как японское». Все считали: если японское, значит, хорошее. Финляндия в то время не существовала на карте новаций так же, как не существуем мы сегодня. За 10 лет финны перевернули страну...

— Финансирование любого инновационного бизнеса — своего рода венчурные инвестиции, предполагающие как большой результат, так и возможное крушение, неудачу. «Роснано» имеет право на ошибку?

— Венчурное инвестирование кардинально отличается от нормального. Если в стандартном проекте хороша доходность в 12-15 процентов, то в венчурном — при доходности менее 50 процентов и говорить не о чем. Ведь на один успешный венчур придется десяток провалившихся. Таков закон жанра. Это неизбежно! И если заранее воспринимать это как провал, то надо заниматься другим делом. За время реализации проекта вполне может появиться еще одна нанотехнология, которая полностью сметет весь тот пласт технологий, в который ты вписался.

Взять, например, освещение. В Екатеринбурге мы начинаем проект по производству неорганических светодиодных ламп, которые в полтора-два раза экономичнее энергосберегающих флуоресцентных собратьев. Экономия по отношению к лампам накаливания — 7 раз. Поскольку у них нет ни нити накаливания, ни стеклянного колпака, ни ртути внутри, они абсолютно надежны и в десятки раз более долговечны. Эти твердотельные изделия светятся себе и светятся! Что хочешь с ними, то и делай. В ближайшие 10-20 лет светодиоды способны заменить все освещение: от квартир и улиц до светофоров и карманных фонариков. Правда, наряду с нашими неорганическими светодиодами существуют органические, те вообще пленочные. Взял листочек — и наклеил его на потолок или стену. Или свернул в трубочку! Но это уже следующее поколение. Извините, увлекся.

В поисках золотого ключика

— Существует ли срок, за который вы планируете окупить вложения в нанотехнологии?

— Наша цель не просто окупаемость. Наша цель — сделать финансовый механизм, при котором государству уже не нужно было бы вкладываться, а развитие отрасли все равно продолжалось бы. У нас совершенно четкая задача: к 2015 году создать в России наноиндустрию с объемом годовых продаж 900 миллиардов рублей. Это тот объем, на который РАО «ЕЭС России» вышло в позапрошлом году. Только РАО, как вы понимаете, это всё от Петропавловска-Камчатского до Калининграда. Оно везде. А нанотехнологии, они нигде. Их пока нет. С 2015 года, при выходе на 900 миллиардов рублей продаж, страна не должна будет вкладывать в эту сферу бюджетные средства. Как только проект встал на ноги и зажил своей жизнью, мы можем оттуда уходить, а долю — продавать. Что и собираемся делать, реинвестируя полученную прибыль в новые проекты.

— Вы рассчитываете на колоссальные объемы уже через пять лет. Но во время финансового кризиса далеко не все предприятия могут рассчитаться даже со своими долгами.

— Нанотехнологии — не золотой ключик, позволяющий решать все проблемы. Особенно такого рода, как неплатежи потребителей, невозможность получить кредиты и, как следствие, задержка поставщикам и по зарплате. У кризиса есть два вида воздействия на инновационную экономику вообще и на нанотехнологии в частности. Один — негативный: найти соинвестора гораздо труднее, чем два года назад. Другой — позитивный. Когда нефть по 150 долларов за баррель, зачем заниматься нанотехнологиями? Или если я девелопер, живущий на привлеченные кредиты и имеющий в год 900 процентов чистого дохода... С такими условиями бизнеса нанотехнологии конкурировать не в состоянии. Они гораздо сложнее, требуют квалификации, образования, базы, понимания инновационных процессов, иных требований к кадрам.

А в сравнении с сегодняшними жесткими условиями бизнеса нанотехнологии конкурентоспособны. Они, конечно, не панацея от кризиса, но стратегически без этой инновационной компоненты нет шансов на выживание. Продолжайте производить, но только через три года вы выясните, что другие производят ваш продукт втрое дешевле и в 5 раз эффективнее.

Наномышление решает все

— Для развития нанотехнологий необходимы и люди с наномышлением.

— Вместе с Минобразования пытаемся разобраться в том, что происходит. Вижу массовое движение в эту сторону и без нас. В ведущих вузах возникают кафедры нанотехнологии. Эти дисциплины эффект дают, когда ты способен биолога соединить с электронщиком, а электронщика — с машиностроителем. Там, на стыках, появляются совершенно прорывные вещи. И способ мышления должен быть именно такой, интегральный. Чего у нас никогда не делалось. Здесь нужен другой подход. Он не до конца сформирован, но мы участвуем в этом процессе.

— Последние десятилетия много говорилось об утечке мозгов на Запад. Вы собираетесь для этих людей создать достойные условия в России?

— Масштабы явления абсолютно колоссальные. Только в Калифорнии, в Силиконовой долине, более 40 тысяч русскоязычных ученых и бизнесменов. Тем, кто хочет вернуться на Родину, поможем. Но совсем не обязательно всех возвращать назад, выдергивать под дулом пистолета. Порой достаточно открыть в Москве лабораторию имени товарища Иванова или Кацмана. Для него это важно, потому что появятся ученики. А сообщество русскоязычных людей в Америке, и не только в Америке, — колоссальная российская ценность. Как Хуан Сяо для китайцев. Важнейшая точка опоры в подъеме экономики.

130 млрд. рублей вложило государство в корпорацию «Роснано».

1,5 млрд. рублей составит взнос государственной корпорации в каждый частный нанопроект.

900 млрд. рублей должны составить ежегодные продажи нано-продукции в России
к 2015 году.

Нано (греч. nanos — «карлик») — одна миллиардная доля исходной единицы. Для сравнения: толщина пальца с диаметром Земли.