Александр Шульга: “Я учусь в пяти институтах сразу”

У председателя совета общественной организации “Надымское землячество” Александра Адамовича Шульги сегодня юбилей. 70 лет. На сей счет ветеран Ямала заключает: после шестидесяти жизнь пошла бурно. И это, пожалуй, хорошо.
В пятьдесят казалось, что все еще впереди. Планов было громадье. К семидесяти все они оказались разложенными по своим полочкам. Все на местах — друзья, общественная работа, дети, внуки, огород. Телефон трезвонит с утра до вечера.
Все сущее Шульга воспринимает аналитически. Считает, что Россия все-таки возрождается. Признает, что Путину многое удалось. Еще бы одолеть оголтелую коррупцию и выработать национальную идею, объединившую бы левых, правых, центристов и равнодушное большинство, и ничего другого государству уже не надо.
После семидесяти, по убеждению Александра Адамовича, у мужчины наступает особая пора. Каждый прожитый год прибавляет житейской мудрости. Дети на ноги становятся. Внуки взрослеют. Это запишем в актив.
А в пассиве — горечь оттого, что начали уходить друзья, товарищи, с которыми долгие годы по жизни шел рядом.
Пенсионер со стажем. Александр Адамович редко рассиживается перед телевизором. Смотрит разве что аналитические программы или футбол. Сериалы и ток-шоу — никогда. Муторно от них.
Служу России
— Корни мои — в семье, как сейчас бы сказали, местных оганов власти, — рассказывает Александр Адамович, — отец был председателем сельсовета. Перед войной руководил кирпичным заводом. Погиб в первый месяц войны. Под Гомелем попал в котел, там и погиб.
Мама — домохозяйка, после смерти отца и до конца жизни работала в совхозе. Я вообще называю себя продуктом трех славянских народов. Сплошной интернационал. Родился в Белоруссии, образование получил на Украине, 10 лет там жил. А служу России.
— С каких пор?
— После средней школы закончил ПТУ в Гомеле, призвался в армию. Служил в Ленинграде, в ПВО. После демобилизации по комсомольской путевке поехал в Донецк. Работал вальцовщиком на металлопрокатном заводе. Там же поступил в институт имени Хрущева, так он назывался в то время. Когда случились известные события, институту за одну ночь поменяли имя.
Потом переехал в Днепропетровск. Работал на объекте П-Я-186, где тогда директорствовал будущий президент Украины Леонид Кучма.
Потом работать и учиться на вечернем отделении, честно скажу, стало тяжело. Вижу, что конца нет — и пошел с третьего кура заочного отделения на дневное. Много хвостов сдал, и закончил в 67 году Запорожский машиностроительный институт по той же специальности, по которой окончил гомельское ПТУ, — электросварка. И выбрал Тюмень.
Выбираю Сибирь на жительство
— Александр Адамович, в конце шестидесятых молодой, дипломированный специалист мог выбрать любую точку необъятной страны. Буквально ткнуть пальцем — и все. Чем вас привлекла Тюмень?
— Она была уже известна в то время, гремела своими открытиями. Началась разработка месторождений нефти и газа.
В Тюмени я попал на завод строймаш. Там работал старый большевик, Сергей Павлович Ялтуновский. Меня поставили сразу заместителем начальника в цехе сварки бетономешалок.
— Высокое доверие...
— Тяжело было. В институте же практики мало, сплошная теория.
Работали мы в основном для нужд Севера. Тогда он бурно развивался. И вот полтора года я поработал, чувствую, на заводе мне тесно как-то... Рядом такие события! А я был еще заместителем секретаря заводской партийной организации. И на одном из партсобраний сотрудник обкома посоветовал мне: езжай в Сургут, там начинает строиться ГРЭС-1. Это был 1968 год.
В самолете (АН-24 тогда летел) рядом со мной сидел начальник отдела кадров Миннефтегазстроя Владимир Федорович Матусяк. Я по-простому рассказал ему, что по рекомендации обкома лечу на ГРЭС-1. А он меня завернул. Давай, говорит, иди на трассу нефтепровода. Нам сварщики нужны, и специалисты — позарез.
На следующий день я уже устроился в знаменитое СУ-4 треста Нефтепроводмонтаж. Там я работал сначала мастером, потом прорабом. Работал на строительстве резервных ниток Усть-Балык — Омск. В 1970 году наше управление перевели в Надым.
Там я был уже начальником участка. Потом заместителем начальника управления, секретарем парторганизации. Строили первую и вторую нитку нефтепровода Медвежье — Надым — Пунга.
— Так просто рассказываете. Буднично даже. Работали, строили... Все так просто.
— Какое там, что вы! На Севере ничего просто не бывает. При строительстве использовалась труба диаметром 1220 миллиметров. В тяжелейших условиях работали. Техники не хватало, материалов недоставало, в кадрах был недобор. Жить негде, с питанием проблемы были! Но работали на совесть.
Встанешь в половине седьмого, в восемь утра уже были на стеллаже поворотной сварки. И там — до темна. На морозе, на ветру. А то и в две смены. Когда трассу прокладывали, возле трубы и жили. Вагончики стояли на 22-м километре, на 64-м, на 133-м километре. Если раз в месяц выскочишь к семье, и то ладно. А так — по рации или по телефону выспросишь, узнаешь, что дома все в порядке. Дети учатся, жена работает. И — снова на стройку.
Туда подавали трубы, там же организовали котловое питание. Первый поворотный стык первой нитки Медвежье — Надым — Пунга варили на участке 107 километра, близ Надыма. На берегу прямо, на косе, где понтонная переправа — там был стеллаж. В январе сварили первый потолочный стык. Всегда с добром вспоминаю это время — с 1970 по 1974 годы, пору работы на трассе. Достойные люди рядом были. Север все-таки отбрасывает случайных, слабых, никчемных.
Пять кубинцев, три монгола, тундра и Узбекистан
В середине семидесятых горком партии, переехавший из Ныды в Надым, начал подбирать кадры. Надо было комплектовать аппарат специалистами с производства. Шульгу пригласили, предложили партийную работу. Он — в отказ. Месяца три артачился. Первый секретарь горкома Евгений Козлов, и первый секретарь окружкома Виктор Тюрин настойчиво рекомендовали поменять работу, обрисовывали перспективы.
А Шульга все упирался. Оно и понятно. Если на трассе у него получка в месяц выходила до 800 рублей да плюс пусковые, то на партийной работе — оклад 200 рублей.
Старшие товарищи воздействовали через жену. Вызвали супругу на беседу. Проработали по партийной линии. Убедили, что у специалиста вырастет кругозор, и хуже ему точно не будет. А если не получится, обещали возвратить на прежнюю работу, да еще с повышением.
Уговорили. Так исконно рабочий человек оказался в партийном руководстве. Год поработал заведующим промышленно-транспортным отделом в Надымском горкоме.
— Работа, конечно, новая, ответственная. Хотя большую часть времени занимаешься теми же вопросами, что и на производстве: геология, нефть, газ, транспорт — и, конечно, социальной части очень много, — вспоминает юбиляр, — за все в ответе: как люди накормлены, на чем доставлены на работу, какая крыша у них над головой. Есть ли телевидение, радио, газеты, нужна ли помощь тем, кто в отпуск собирается.
Через год меня избрали вторым секретарем горкома партии. Еще через год с семьей поехал учиться в Высшую партийную школу. Снимали квартиру в Москве. Детей определили в садик, в школу.
Два года я учился. Профессора в школе подобрались бывалые. Они нам теорию излагали, а мы им в ответ выдавали практику. Рассказывали, что в жизни бывает. Такие дискуссии закручивали... Профессорам и академикам приходилось от нас отбиваться.
География слушателей партшколы была обширная. Пять кубинцев, три монгола, русские, туркмены, узбеки. Из Молдавии были ребята, с Украины. Но — дружная была команда.
Партийную школу я окончил с отличием. Вызвали меня в ЦК, предложили ехать вторым секретарем в одну из областей Узбекистана. И меня такой страх разобрал. Жена категорически отказалась ехать туда. Район-то неизвестный.
Через три дня мне предложили несколько мест, среди них — Салехард, должность в окружкоме партии. Я согласился сразу же. Север стал привычным.
Год я работал заведующим отделом строительства. В это время осваивался Ямбург. Это был уже конец семидесятых. Вскоре меня избрали вторым секретарем окружкома партии. Первым был Константин Миронов — известная в области личность. С ним я проработал 9 лет.
Шесть речей для генсека
— Александр Адамович, из всех лет, проведенных в окружном руководстве, можно выделить особо памятные дни?
— Помнится, как Ямбург обустраивался. Масштабная была стройка, ничего не скажешь. Сутками там пропадали. Помню, как встречали Горбачева в Новом Уренгое. В городе тогда досконально отчистили дороги, где он проедет, отдраили вагон-городок. Его встречали первый секретарь горкома Геннадий Олейник, я, Геннадий Богомяков, Борис Щербина. Ельцин был с нами, тогда еще кандидат в члены ЦК. Его Горбачев все называл Борисом. “Борис, иди сюда!” Так, фамильярно как-то обращался.
Тогда Горбачев начал без бумажки говорить, ну и нам полагалось тоже. У меня было шесть или восемь вариантов выступления. Готовились тщательно. Но так и не пришлось выступить. Генсек только к народу дважды выходил.
Когда ехали на установку комплексной подготовки газа, Горбачев в гущу людей вышел. Окружили его. Шум-гам. Спасибо, кричат, Михаил Сергеевич, за то, что запретили свободную продажу водки. А он отвечает: мы так сделаем, что вы обедать будете в ресторанах, ужинать в кафе, а наутро получать готовые завтраки — полуфабрикаты. Начинаем борьбу за трезвость! Известно, чем она закончилась...
Круг замыкается. Жизнь продолжается
В 1987 году Александру Адамовичу прямо сказали, что для партийной работы он устарел. Предложили вернуться в Тюмень, возглавить предприятие Тюменнефтепродукт. Круг замкнулся. С Тюмени он начинал. Ею и завершил трудовой стаж.
Девять лет Александр Шульга был генеральным директором объединения Тюменнефтепродукт. За это время в Тюмени и вдоль трасс встало много новых автозаправок. С поста руководителя он ушел на пенсию.
— Но связи с Ямалом не прервал! — уверяет Александр Адамович. — В 1997 году нас пригласили на 25-летие Надыма. Поехали Игорь Шаповалов, бывший начальник Главямбургнефтегазстроя, Евгений Козлов, Альберт Парфенов, начальник отделения КГБ по Надымскому району, и я. И вот на очередном мероприятии выступает один руководитель общественной организации, второй, третий. А в Тюмени в это время уже были землячества. Голышмановское, Ишимское, Тобольское, Ярковское. И мы тогда решили меж собой, что надо соединить всех ветеранов Надыма, которые живут в Тюмени и на юге области. Их ведь очень много.
За полтора года мы это сделали. И в мае 2000 года было зарегистрировано Надымское землячество. 17 человек стали его учредителями. Тогда нам здорово помог бывший глава администрации, ныне — главный федеральный инспектор в ЯНАО Владимир Ковальчук. И новому главе МО Надымский район Льву Захарову мы очень благодарны за помощь и постоянное внимание. Еще хотел бы сказать добрые слова в адрес вице-губернатора Ямала Виктора Казарина, много сделавшего для нас на посту мэра Нового Уренгоя, и исполняющему обязанности главы этого города Ивану Костогризу.
Нынче Надыму исполняется 35 лет. У меня сложились такие слова:
— Надым, Надым,
один такой в России,
Ты наша радость,
слава и судьба,
Надым, Надым,
Ямал тобой гордится,
Тебя мы полюбили
навсегда...
— Если отцов-основателей полтора десятка, то сколько самих земляков?
— Сегодня в нашем землячестве уже 170 человек. Мы же изменили устав и начали принимать уренгойских ветеранов. Поскольку в Новом Уренгое, как в песне у Высоцкого, “на четверть — бывший наш народ”.
Из Надыма в Новый Уренгой легендарный Владислав Стрижев отправил первый газовый десант. Поэтому мы общаемся, оказываем землякам посильную помощь. Отмечаем все праздники — и государственные, и день образования Ямало-Ненецкого автономного округа, дни рождения Надыма и Нового Уренгоя. Юбилеи отмечаем, естественно.
При представительстве Ямала создан совет ветеранов. Возглавляет его Падалкин Петр Прохорович, бывший первый секретарь салехардского горкома, почетный гражданин ЯНАО. У нас зарегистрировано пять землячеств — “Заполярное”, “Пуровчане”, мы, “Надымские”, и землячество “Полярный круг”, объединяющее ветеранов Салехарда и Лабытнаног.
— Утилитарный вопрос, но без него никуда — кто вам помогает?
— Активно работаем со спонсорами. У нас в составе землячества два почетных гражданина Надыма. Это Рябова Анна Семеновна, банковский работник, и Чиркова Маргарита Ивановна, заместитель главы администрации Надыма. Игорь Шаповалов — почетный гражданин Ямала. Они у меня — как главная представительная сила. Помогает то, что сегодняшние руководители подразделений, особенно в Надыме — практически все те ребята, кого я помню прорабами, начальниками участков, управлений. Сейчас руководят акционерными обществами. Очень помогают нам ООО “Надымгазпром”, предприятия “Севертрубопроводстрой”, “Севергазстрой”, “Арктикнефтегазстрой”, банковские структуры. “Уренгойгазпром” никогда не забывает своих ветеранов. Генерального директора Рима Сулейманова я помню еще по Медвежьему месторождению, когда он молодым специалистом был. Так и живем.
Я не закончил свои институты
— Александр Адамович, семьдесят — это сколько?
— Я так думаю, что этот юбилей — ВСЕГО 70 лет. Если анализировать мою жизнь, то можно сказать, что пять институтов меня сформировали.
— В порядке очередности это...
— ...конечно, первый — семья. Мама завещала, чтобы был похожим на отца. Рассказывают, что это был настоящий человек. Честный. Порядочный. Цельный. Он на четвертый день войны ушел на фронт. Я его и не помню. Говорят, когда отец уходил, я долго бежал за ним — тоже просился воевать.
Зато помню, как мы жили в оккупации — три года. Немцы быстро прошли по югу Белоруссии. Остались жандармы и мадьяры. Ох они и зверствовали. На нас с братом, на пацанов, однажды их патруль овчарку натравил. Кусок мяса она у меня от руки отхватила. Бабка-знахарка рану заштопала кое-как. И только зимой 1944-го, когда наши пришли, военные врачи в медсанбате мне зашили рану как следует. Потом, после войны, очевидцы рассказали, как отец погиб в немецком плену. Овчарками затравили его. Память о нем дорога для меня.
Воспитала и моя семья — жена Любовь Ивановна, дети. Сын работает водителем в Салехарде, дочь — банковский работник. Три внука. У меня замечательная теща. Она работала грузчиком на военном заводе все годы войны. Можете себе представить, какая это была работа.
Второй институт — это армия. Раньше деревенские парни рвались на службу. Это все-таки расширяло кругозор, как-то влияло на дальнейшую жизнь. Я попал в прекрасное место — в Ленинград. Многое там повидал. Офицеры были все фронтовики. Берегли нас. Мы и так не хулиганили. В самоволки-то бегали, конечно. Но ни о какой дедовщине и не слыхивали. Я три года прослужил — изумительное время. Даже как-то подумывал быть военным. Но взвесил все и решил, что пойду по хозяйственной части.
Третьим институтом я считаю рабочий коллектив. Это великая сила. Если попадешь в хорошее окружение, да еще если добрые наставники попадутся, которые научат уму-разуму, считай, повезло.
— Вам повезло?
— А то как же! Мне всю жизнь хорошие люди попадались. В армии, в Надыме, на трассе судьба свела с Костыревым Андреем Степановичем, знаменитым бригадиром. Когда начинали поворотную, потолочную сварку, он учил меня всей премудрости. Много полезного я от него перенял. Хорошим наставником был Шаповалов Игорь Александрович. Духовным своим отцом я считаю Козлова Евгения Федоровича, который меня учил азам организации партийной работы. Нельзя не назвать и первого секретаря окружкома Миронова Константина Ивановича. Он никогда не повышал голос. Мягко поправлял — а я бы сделал вот так... Скажет так, и спорить не захочешь.
Четвертый институт — это партия. Она всю жизнь меня вела. Я в 1962 году в нее вступил. Когда учебу хотел бросать — после смены в горячем цеху не до учебы, как дадут мне взбучки на партбюро, так мозги на место встают. Партия во мне усмотрела организационные задатки. По партийной рекомендации я на все должности назначался. За ошибки голову пеплом посыпать не буду. Ошибки были. Их признали. Но ту систему подготовки кадров, которая была в советское время, сейчас многие пытаются восстановить. Да что-то не очень получается...
Пятая моя опора в трудную минуту — это, конечно, институт друзей. Мы, ямальцы, сегодня как единая семья. Регулярно заседаем в землячестве. По телефону перезваниваемся. Еще к чему-то стремимся в этой жизни. Я нынче участвовал в выборной кампании, даже прописался временно в Надыме. Рядом со мной мои близкие друзья — Леонид Ксендзов, Владимир Филатов, и очень хорошие товарищи. Григорий Кулинич, Владимир Зяблов, Валерий Куценко, Николай Тишин, Петр Падалкин, Виктор Бизин.
— Вам когда-то обещали, что работа управленца жизнь изменит, другим человеком сделает. Не зря сказано было?
— Сбылись эти слова. На производстве, каким бы ты ни был мастером, кругозор все же ограничен. К тому же сварщиком-виртуозом я не стал, хотя на огороде у себя все варю сам. Но повидал я многое, смог разобраться в вопросах строительства, газовой, нефтяной промышленности, транспорта. Я много изучал литературы, самообразованием занимался, не стеснялся спрашивать. Всегда учился. И сейчас продолжаю.
— А сейчас — чему?
— Как чему? Жизни...