Фермерская копейка

Историю развития сельского хозяйства на территории Нягани можно пересказать буквально в трех словах: освоение, гигантомания, крах. Четвертая глава этой истории, скорее всего, будет связана с крестьянско-фермерскими хозяйствами.
Освоение — это когда в 30-е годы ХХ века спецпоселенцы из хлебных мест учились заново в условиях Севера выращивать рожь и разводить скот. Лет этак через пятьдесят, когда народу в этих краях стало побольше, а среди берез и сосен вместо грибов стали расти кирпичные коробки, все силы в масштабах огромной страны были брошены на решение продовольственной программы. В Нягани тогда обзавелись своим большим сельскохозяйственным предприятием, на время перестали возить за сотни верст молоко, колбасы и тепличные огурцы. Но “праздник живота” длился недолго: парную свинину вытеснили куриные американские окорочка, свежий творожок и сметану заменили йогурты, слово “колхозник” стало почти ругательным. При этом народ так привык к изобилию на прилавках, что на дачах стал появляться лишь затем, чтобы попариться в баньке и устроить пикник с обязательным шашлыком из импортного, сто раз перемороженного мяса...
Геннадий Павлович Заровнятных — человек старой закалки, в поисках лучшей доли никуда из Октябрьского района надолго не уезжал. Как после седьмого класса судьбу свою с колхозом “Родина” связал, так с выбранной дороги больше не сворачивал. Специальности агронома, экономиста и зооинженера он получал параллельно с практикой, организаторские способности отшлифовывал, будучи на партийной работе. В списке руководящих должностей за ним числятся две пятилетки в качестве директора колхоза, восемь лет в ранге заместителя председателя районного сельхозуправления и почти столько же — в Нягани, у нефтяников, решая все те же продовольственные вопросы.
Он и сейчас, будучи шесть лет на пенсии, встает с первыми петухами, потому что каждый день дел невпроворот. Во-первых, Геннадий Павлович — фермер, во-вторых, председатель кооператива, объединяющий семь КФХ. Так что спать ему некогда.
Большое хозяйство Заровнятных расположено на задворках собственного дома. Утром встал, умылся, выпил кружку молока, прошел мимо грядок в огороде — и, пожалуйста, уже на работе. Что за хозяйство? Как в маленьком колхозе: небольшой машинный двор, уставленный техникой, склад комбикормов, загон для лошадей, ферма, где свиньи и коровы пока под одной крышей — за пять минут можно обойти такие владения.
— В основном у нас свиноводство, — начал ознакомительный рассказ Геннадий Павлович. — Второе — КРС, шестнадцать добрых дойных коровушек, четыре с половиной тысячи литров молока в год дают, если с кормами перебоя не случается. Стадо молодое, собираемся его наращивать. Есть немножко лошадей: дома — девять, остальные на работе. Сани во дворе видели? Ребятишек зимой катаем. Но лошадь — она ведь не только для катания, в хозяйстве сгодится, хоть сено, хоть комбикорма подвезти. На тракторах все возить дорого. А потом планируем, чтоб отдых на лошадях был, вплоть до свадебных троек! Да и мясо можно получить. Копейку-то зарабатывать надо...
Заровнятных не раз повторит эту фразу, именно так: “копейку”, а не обобщенное “деньги”. Просто он очень конкретный человек.
— Вот тот большой ангар, точнее половина арочника, — это сенной склад, а дальше гараж будет. Техники у нас в пределах девяти тракторов различных марок, четыре грузовых автомобиля и пара легковых. Все не новое, но в рабочем состоянии. Мужики колдуют: из двух списанных тракторов один годный собирают, и еще запчасти остаются.
В животноводстве у нас занято немного — одиннадцать человек, из них пятеро механизаторы. Строиться стали — плотников и каменщика пригласили, мини-цех открыли по производству пеноблоков, туда людей приняли. Пеноблоки пока готовим на свинарник, корпус двенадцать на двадцать четыре метра, потом по заявкам от населения будем работать.
— Сколько ваши люди получают, если это не коммерческая тайна? — не удержалась я от провокационного вопроса.
— В зависимости от количества и качества вложенного труда, — ответил Заровнятных без паузы на раздумья. — Если сравнивать с работниками ЖКХ, наши люди получают на порядок больше, если с нефтяными магнатами — копейки. Но у наших работников есть другая материальная заинтересованность. Молоко, допустим, они могут купить на пять рублей дешевле, мясо — на 25-30 рублей, субпродукты вообще за полцены. Многие живут у нас, а квартплаты никакой не платят. Так что, если все льготы и прочее в кучу собрать, да прикинуть, какой у нас размеренный, по сравнению с вахтовиками, без авралов и аварий рабочий день, — нормально получается. А кто хочет больше зарабатывать, пусть ищет варианты, — что я могу еще сказать.
— А себе какую зарплату положили?
— Я ж пенсионер, могу работать без зарплаты! — рассмеялся Геннадий Павлович. И тут же стал серьезным.— Мы же строимся, развиваемся, копейка появляется — тут же уходит. Корма купить надо, горючку купить, и прочее, прочее... Так что зарплаты у меня твердой нет. Если иногда что остается — получу, ну так, на хлеб. А сахар я не ем: у меня диабет. Выходит, мне много не надо!
Вообще, крестьянско-фермерским хозяйством должен заправлять зять Заровнятных, но Геннадий Павлович добровольно взял на себя ответственность в период становления КФХ. Свой житейский и профессиональный опыт он все еще хочет применять в более масштабном деле.
— Вот смотрите, — приводил свои аргументы Заровнятных, — занимаемся мы заготовкой сена, и не только на свои нужды. Восемь-десять тонн кормов мы в готовом виде привозим школе “Патриот”, у них там на содержании два десятка лошадей. В самой Нягани доставляем сено по заявкам: кто коз держит, кто кроликов, процентов на восемьдесят обеспечиваем жителей Унъюгана, в Талинку возим, хоть это подальше получается. У нас цена на сено подешевле, чем у других, а самое-то главное, что мы его доставляем — такой вот комплексный подход. Сельское хозяйство — оно ведь многогранное, в тридцать три места можно одновременно упираться, а без этого нельзя. Дальше, закупили мы оборудование для убойного цеха, в округе такого ни у кого нет. Хотели только для себя, помещение уже подготовили, а другим-то тоже надо. С другой стороны, оборудование миллион восемьдесят четыре тысячи стоит, надо отрабатывать, вот и будем решать с ветеринарами, где его лучше по новой разместить.
С молоком, значит, такие хлопоты. Мы-то ситуацию с нашим опытом немножко опережаем: у нас есть пастеризатор на сто литров. Конечно, сегодня он маловат, и мы передадим его в другой кооператив, это ладно. Но проблема-то в масштабах города-героя Нягани дальше упирается: на молочной кухне детей грудных тетрапаковским молоком кормят, и никому до этого дела нет! Что там положено делать с натуральным молоком? Стерилизовать, пастеризовать... не вопрос, оборудование все есть, так организуйте процесс как положено! Допустим, наш кооператив может это сделать, но другой-то фермер или хозяин, кто одну-две коровы держит, он не знает куда девать молоко! Весь вопрос в закупочном пункте. Пусть кто-то этим занимается, мы тоже свое молоко ему повезем. И я ему лишний рубль приплачу, если он сам его будет забирать! Вопрос-то, в общем-то, копеечный, так сделать надо: избавить людей от лишних забот, чтобы бабуля через весь город с пятью литрами не таскалась, в то же время кормилицы своей не попускалась, и чтобы ребятишки нормальное молоко пили. Еще раз повторяю: крупные хозяйства выстоят, мелким — труднее будет, а молодому фермеру вовсе хана, если эти организационные вопросы не снять.
Теперь возьмем переработку мяса, не сегодня-завтра встанет и эта проблема в полный рост. И она не узковедомственная, скажем, только в Нягани и только нашего кооператива. В Талинке или Унъюгане, где много хозяйств, уже встали с реализацией, значит, и нам надо к этой ситуации готовиться. А как? Пусть главы района и города соберутся, покумекают, решат, кто сколько может вложить в производство, фермеров к этому вопросу подключат, и должен в конце концов получиться цех переработки. В прежние времена был такой цех в Нягани, пятьдесят четыре наименования колбас делали, и потом его передали какой-то неизвестной тете Мане, у которой нет сырья. Мы кооперативом письмо написали с просьбой отдать цех: у нас за спиной все-таки полторы тысячи голов скота, но нам отказали. В общем, есть над чем голову ломать местным властям.
Или взять племенной скот. Одним без разницы, какую свинью под нож пускать, а умный фермер о будущем думает и сначала все о породе узнает, с зоотехником не поленится проконсультироваться, денег на хорошую свиноматку не пожалеет. Но не каждый в состоянии съездить на племзавод, а мы, в принципе, готовы обеспечивать племенным поголовьем регион, Октябрьский район, Березово, Белый Яр... Обеспечим хозяйства племенным скотом — у нас и поголовье вырастет, и мясо пойдет. Потом, может, пройдет такая надобность или кто-то другой появится, а пока нужно решить вопрос, причем на уровне округа.
Я с этим предложением — к чиновникам. Они мне бумаги показывают и говорят, что в Москву надо ехать. Да зачем мне Москва, там давно такими мелочами не занимаются. Племзавод, понятно, здесь никто не построит, это дистанция огромного размера, но раз мы беремся за это дело, мы за все и отвечаем. Должно быть нормальное содержание, кормление, учет, специалисты — это все есть. Проверить надо — приезжайте хоть каждый день, смотрите, замечания делайте, если что не так. Надо на себя ответственность брать, да желающих мало, все ждут, когда барин приедет да рассудит...
Геннадий Павлович, наверное, мог бы часами говорить о том, что его волнует, но на ферму пришли внуки Артем и Павел — у мальчишек в школе закончился первый день летней отработки.
— Ну, как, хлопцы, дела? — поинтересовался дед.
— Нормально! — заверили внуки. А Павел, увидев, что Заровнятных-старшему ведут коня, попросил разрешения прокатиться. Тот не возражал. Его самостоятельная жизнь начиналась в таком же возрасте, как у Пашки.
В Нягани успешно работают 12 КФХ. В прошлом году сельхозпроизводители получили 201 т мяса и 175, 9 т молока.