Борису Паромову посвящаю...

Это не пересказ увиденного. И не панегирик художнику. Это — больше: свое видение Тюмени, своя память о городе, свои ассоциации.

Работы Анны Колгановой — совсем еще девочки — поражают глубиной чувств. И словом — не стоптанным другими, не затертым повседневностью, не выверенным правильностью газетных заметок. Свои слова… Где она нашла их? В собственной душе, которую научила быть отзывчивой и все подмечать бабушка Анна Никитична Третьякова.

— В родном селе Крашенево мою бабулю звали Первухой, — рассказывает Анна. — Может, люди так хотели соединить слова — имя знаменитого нашего тракториста Петра Дьякова и «первый»… В годы Великой Отечественной войны бабушка была первой трактористкой на селе. Трудностей и горя хлебнула через край. Вот эту жизнь, вместо сказок, она мне и рассказывала. И моя мама тоже много разных историй знает. Они копились-копились во мне — и вот вы-плеснулись.

На литературном конкурсе, который состоялся «на фоне» выставки Бориса Паромова, Анна Колганова была удостоена Гран-при. Первые места в разных возрастных категориях заняли Ксения Кранштадская, трое сестренок Тимошенко — Настя, Вероника и Маша, Никита Демидов. И есть победители, которые поднялись на вторую и третью ступеньку почета, и есть ребята, которые удостоены поощрительных призов.

Основное большинство победителей конкурса — ученики школы №　32. Не случайно. Литературу им преподает давно влюбленная в свой предмет Татьяна Николаевна Михеева. Она не ограничивает познания ребят страницами весьма урезанной учебной программы. Вместе со своей коллегой Антониной Юрьевной Марковой Татьяна Николаевна создала при школе литературный клуб, где ребятишки не только открывают для себя новых авторов, но и сами пробуют писать. Первый сборник такого творчества «Капельки» вышел еще в 1998-м. Потом было участие в конкурсе «Новые имена». Потом…

— Наш воспитанник Евгений Ткач (кстати, в детской художественной школе он учился у Бориса Ивановича Паромова) стал художником-иллюстратором, — рассказывает А.Маркова, — Люба Горовая и Анастасия Нагорская — журналистами. На факультете журналистики учится и старшая сестренка Ани Колгановой — Галина. А сама Анна — участница многих литературных конкурсов. Я абсолютно убеждена, что человека нельзя научить писать. Но можно научить его чувствовать возможности слова.

Все слова давным-давно найдены другими. И все же сколько труда стоит отыскать это давно найденное! Да вставить его в строку так, чтобы оно зазвучало по-новому. Приобрело цвет и вкус…

Люди устали ждать тебя, тюменский ангел, брянский ангел, нижегородский ангел, калужский ангел, липецкий ангел…

 

 

«Тюменский ангел»

Уже и свечерело, и зажглась первая небесная звёздочка, и почернели от сумерек кусты, и трава, и купола Троицкого монастыря, а он всё не приходил. Когда же небо совсем потухло и тяжёлое солнце провалилось в горизонт, засеребрилось над водами Туры его платье. И зажглась свеча, и воскурился дым, и показался он весь в своей небесной красоте и чистоте божественной.

Тюменский ангел… С врубелевскими глазами, с зажженной свечой, с медным кадилом в руке, в длинных белых хламидах. Ни мужчина, ни женщина ты, но огромны твои голубиные крылья, тиха и женственна улыбка твоя.

Тюменский ангел… Не ты ли охраняешь наш покой и сон, когда длинными холодными ночами, поздними сумеречными вечерами, устав от тщеты дневной, закрываешь нас тёплой тенью от страшного завтра?

Тюменский ангел… За твоей спиной берега нашей великосибирской реки, не кормилицы, не поилицы, с зачумленными берегами, ядовитым дном. За тобой земля наша, хлеба не родящая, небо, землю не поящее, воздух, сердце не пьянящий. Знаешь ли ты об этом?

Какие чувства переполняют нежное нутро твоё, о Ангел?

Не радостно ли тебе от тонкой берёзки, от нежной травки, от вечерней прохлады?

Не тревожно ли тебе от гаснущего солнца, тусклого не то от дыма пожарищ, не то от дымов фабричных?

Горько, тревожно, страшно твоей душе ангельской. Тихо бредёшь ты по тюменской земле, искалывая ноги об осколки людского равнодушия, лжи, пустоты и порочности. Бессилен ты. Бессильно твоё сердце. Твоя кровь. Твои мощные голубиные крылья.

Иди же по тюменской земле, иди! Может быть, кому-то и понадобятся твои вздохи, твоё шуршание крыл. Люди устали ждать тебя, тюменский ангел, брянский ангел, нижегородский ангел, калужский ангел, липецкий ангел…

«Резное оконце»

В прошлом году мы сняли старые ставни. Оранжевая краска, которой был выкрашен дом, давно уже выцвела, а под ставнями она осталась яркой, как солнце. Пришлось красить стену. Покрасили одну — краска кончилась. Побежали за новой банкой. Красили весело: смеялись, пели песни. Вечером пришёл бабушкин брат, спросил, где ставни. «Да на что они?» — «Как на что? Их наш дед делал! Вешай обратно!» Снова побежали за краской. Покрасили все наличники, все ставни, все рамы синей краской. Дом заблестел как новенький. Управились в один день. Устали.

«Пожар на ул.Ванцетти»

Бабушка рассказывала. На краю Антипино жила старуха по имени Лепестинья. Была колдунья. Ночью обращалась в свинью. Или в чёрную кошку. Но чаще в свинью. Собирала ядовитые травы, лечила сглазы, разные болезни: грыжу, эпилепсию. Её дед, старик Табанаков, плёл корзины и рогожи, продавал на базаре. Лепестинью боялись все антипинцы. Обходили дом стороной или плевали на него. Рядом пустовало много места, но никто не хотел быть с ними в соседях. Несколько раз дом поджигали, но он не горел. В Пасху Лепестинья выходила во двор и обходила дом, держа в руках тарелку красных яиц. Заговаривала дом, поэтому он и не горел. Люди об этом знали, но всё равно находились какие-нибудь ублюдки и от зависти или просто так поджигали дровяник или сеновал. Но ничего не горело.

С тех пор прошло много лет. Старики давно умерли. Пустой дом стоял ещё очень долго, целый и невредимый. Развалился он сам собой. Люди и не заметили. Сейчас на этом месте пустырь. Никто не строится. А в заброшенном огороде выросли две шикарные рябины. Ярко-красные всю осень и всю зиму. Как пожар.

Анна Колганова.