Конца света не боялись, ждали Новый год

На праздник - к девчонкам

- Если надо, по хозяйству поможем, - говорил редактор накануне поездки.

Помощь так и не понадобилась. Александр Андреевич Радюк сам по хозяйству справляется: и снег во дворе уберёт, и дров наколет, и воды принесёт…

- Печку утром и вечером топите? Вязанка дров уходит? - по-хозяйски уточняет Дед Мороз.

- Да, - отвечает хозяин и присказкой добавляет: - Слышь, чё, у меня же ещё отопление есть. Там, в избушке, котёл стоит. Но я печку только топлю. Дорого…

- Огородом занимаетесь? - продолжает опрос Дед Мороз.

- Нет. Стар уже для этого, 87-й год пошёл. Ребята картошку садят. Четверо детей у меня, три сына и дочь. Шесть внуков и шесть правнуков. Они у меня - частые гости… А вы раздевайтесь. Жарко же. Бегом не получится. Воспоминаний про жизнь на целый день хватит.

Между разговорами сказочные герои, как и полагается, вручают подарки, интересуются планами на приближающийся Новый год.

- Если девчонки позовут, буду с ними праздник встречать. Возьму с собой бутылку шампанского, коробку конфет и тому подобное, - строит планы Александр Андреевич. - Девчонки (Нина Михайловна, Александра Николаевна), они уж давно на пенсии.

В прошлом — помощницы мои по лесхозу. Я лесничим пятнадцать лет был, пять — директором лесхоза. Вот так. Раньше ёлку в клубе устанавливали. Игрушки и тому подобное для неё из бумаги выстригали. И плясали, плясали… Лет 25 тому назад модно было живую ёлочку в доме ставить. Сейчас искусственные предпочитают. Может, оно и правильно. Лес целее будет.

— Александр Андреевич, вы в Леваши когда приехали? — интересуется Снегурочка.

— Расскажу, ждите… Я родом из Песьянки Княжевского сельского совета (12 км от Богандинки), — начинает отвечать издалека. — Работал там трактористом: пахал, сеял, боронил. В 1944-м женился. На фронт по зрению не попал… Я ведь и в Тюмени жил. Шурин мой, Павел Андреевич Демаков, был музыкант хороший. В артели «Бытовик», в «гармонной» мастерской работал. Там гармошки ремонтировали и даже баяны на заказ делали. Туда-то меня и пригласили. А в артели той, скажи, пожалуйста, чего только не было: и парикмахерская, и часовые, и столярные мастерские… В 1948-м из Тюмени уехал назад, в Песьянку.

— С какого года в Левашах-то живёте?

— Так с 52-го. Дом этот сам ставил 58 лет назад.

Начавший «таять» Дед Мороз многозначительно посматривал в сторону выхода. Засиживаться было некогда: в поздравительном списке значилось ещё несколько адресов.

— Слышь, чё, давай стол выдвигать. Чай попьём, ещё поговорим, — отрезал ходы для отступления Александр Андреевич и, пока гости не передумали, рассказывал. — Один случай был. Рыжик (семена такие) сеять время пришло. Капризный он: посеешь — вернее всего пропадёт. Председатель и говорит: «Подавай сводку, что посеян рыжик». Осень пришла — «убрали» его. Семена сдали… Тяжело было, вот и крутились как могли.

— Сейчас-то легче? — задаёт вопрос Дед Мороз напоследок.

— Считаю, хорошо живу: лучше, чем сейчас, я не жил.

Губернатор взял во внимание

— Милые вы мои! Ой-ёй! — всплеснула руками 84-летняя Руфина Иосифовна Пукиянова, увидев на пороге ряженых гостей. — Давайте заходите! С Дедом-то Морозом хоть сфотографируюсь.

Когда её дети были маленькими, она всегда ставила ёлку до потолка. Теперь обходится маленькой, поскольку давно живёт одна. Мужа схоронила ещё в 1990-х. Сын, три дочери, шесть внуков и четыре правнука живут в городе.

— Да мои-то дети, всем бы таких детей! Непьющи! Экономны! — делится Руфина Иосифовна. — Внучата нацеловывают, просят: «Бабушка, живи!» Летом огород садят. Шесть соток у меня. Я как замуж вышла, так огородом и живу. В 1949-м в Леваши приехала девчоночкой молоденькой.

— Где работали? — деловито осведомляется Дед Мороз.

— Чё вам сразу рассказывать, с краю? — удивляется Пукиянова журналистской хватке, выглядывающей из-под белой бороды. — Химлесхоз тут был. Серу собирали. Дядя Сёма устроился сюда лесником. Вот он и говорит моему тяте: «Давай хоть одну девчонку пристроим робить». А мы из Исетского района. Шестеро нас у родителей. В колхозе-то уж нечё делать. Тятя согласился: «Бог благословит». Я села на лошадку и поехала.

Отправили Руфину в лес серу добывать. Деревянную шайку дали. А она, не зная местности, тут же заблудилась. Села на пень, заплакала. Нашёл её, совсем уж отчаявшуюся, мастер Миша. После этого случая поставили исетскую девчонку на сбор рябины. А потом в Левашах открылась пекарня.

— Туда меня дядя Сёма и запихал, — улыбается своим воспоминаниям Пукиянова. — Хлеб пекли хо-о-о-роший! За ним даже из Тюмени ездили. Довелось мне робить на шпалорезке. А на пенсию пошла из бани. Баню казённую топила.

С мужем Иваном познакомилась в 1950 году. Тогда же, не раздумывая долго, молодые поженились. Прожили вместе 45 лет.

— Вон он, милый мой, — Руфина Иосифовна достаёт из серванта старый снимок. — Семь с половиной годочков в армии отбахал. На войне его ранило. Но он выносливый был, терпеливый…

— Как сегодня вам здесь живётся? — спрашиваем гостеприимную хозяйку.

— Хорошо живётся! — уверяет она. — Я звонила Якушеву по прямой линии, и он мне пластиковое окошко вставил. Ну, не сам, конечно. Приезжали работники. Но он дал 50 тысяч! У меня дом старый. Садится. А окошко-то хлоп да хлоп. Спасибо губернатору, взял во внимание.

— А вот пугают концом света… — задумчиво произносит Дед Мороз.

— Слышала! Говорят, ночью начнётся! — машет рукой Руфина Иосифовна. — Я ни спичек, ни соли не запасла. Не боюсь никакого конца света!

Сколько сила возьмёт

В дом Екатерины Александровны Белоусовой мы «врываемся» с клубами пара. Несём с собой пожелания, подарки и новогоднее настроение. Странная это штука, капризная. Чем старше становимся, тем сложнее зазвать его в дом, удержать…

Екатерина Александровна уже не первый год встречает зимний праздник в одиночестве. Так жизнь сложилась…

— Пока хозяин жив был, ходили то к одним друзьям в гости, то к другим. Бывало, и у нас компания собиралась, — вспоминала Екатерина Александровна. Расчувствовавшись, она не могла сдержать слёзы. И воспоминания получились грустными, совсем не праздничными…

— А в детстве как Новый год встречали? — интересуется Дед Мороз со Снегурочкой, стараясь направить разговор в нужное русло.

— Да какое там детство? — отмахивается собеседница. — В 1941-м братишка младший родился. Маму нельзя было в колхоз отправлять, за семь километров. А кому работать? Председатель сельсовета приехал и заявил: «Девочку вашу забираем. Она с женщинами будет хлеб убирать…» А мне всего-то двенадцать лет исполнилось. Но куда деваться — поехала. Мы, деревенские, с детства всё умели делать: и жито жать, и снопы вязать…

— В 1949-м к нам другой «гость» приехал: завербовал меня в химлесхоз, — спешит добавить несколько слов к рассказу Екатерина Александровна. — С того времени по подсочкам и вкалывала. Сорок лет смолу собирала. Детских садов не было. Нянек нанимала, чтобы за ребятишками присматривали. Не принято было тогда дома сидеть. Мама советовала: «Работай, сколько сила возьмёт…» Маму послушала. Когда не было возможности няньку пригласить, детушек одних оставляла. Ничего, хорошими людьми выросли. Пятеро детей у меня, девять внуков, девять правнуков. Наведываются ко мне, когда время есть.

— Мы пришли к вам не с пустыми руками, — Деду Морозу не терпится опустошить мешок с подарками. — Вот конфетки, бараночки. Собирайте компанию на чай, чтобы веселее праздник встретить.

— А это — свежий номер «Тюменских известий», — вручает газетку Снегурочка. Простая русская баба вручает ещё подарок — подписку на следующий год.

— Будете читать — и нас вспоминать. Когда мы без костюмов, статьи пишем, — замечает сказочный Дедушка.

Его юмор не остаётся незамеченным. Екатерина Александровна наконец улыбается.

Мамина загадка

— Не разувайтесь, у меня холодно. Я сама в валенках хожу! — хлопочет Александра Николаевна с подходящей для продрогшего дома фамилией Морозова. — Печку уже два раза перекладывала. Не греет. В следующем году опять придётся с ней возиться.

— Мы к вам спешили. И знаете почему? — лукаво смотрит на 73-летнюю пенсионерку Дед Мороз. — Ходят слухи о конце света.

— А я не верю, — твёрдо заявляет Александра Николаевна. — Ходила в церковь. Батюшка в конце службы сказал: «Конца света не будет. А вот Новый год придёт».

Жестом остановив гостей, нацелившихся вручать подарки, Морозова объявляет, что сначала прочтёт стихотворение:

Раньше я всегда спешила. Надо было мне бежать.

А теперь мне так охота посидеть и полежать.

Раньше песни петь любила и порой пускалась в пляс.

А теперь болят колени, и уже слезится глаз.

Дети выросли и внуки.

И у них своя семья.

Врать мне зеркальце не станет: изменилась сильно я.

Александра Николаевна приехала в Леваши 18-летней девушкой после окончания Горьковского лесного техникума. Устроилась на работу в лесхоз. Начинала с мастера лесных культур. На пенсию ушла с должности главного лесничего.

— Миллионы сеянцев выращивала! — с гордостью сообщает Деду Морозу и Снегурочке. — Я вам дам желудей, посадите дубы на своих садовых участках.

В памяти Морозовой остался Новый год в далёком 1946 году. Она тогда училась в первом классе. Накануне праздника учительница повела Сашу и двух её подружек в сельпо, в соседнюю деревню, за баранками — в подарок всем школьникам. О конфетах тогда и думать было нечего.

— Ёлку нарядили бумажными гирляндами да спичечными коробками. Я читала стих про Ленина и Сталина, — рассказывает Александра Николаевна. — Кому читали? Деду Морозу? — уточняем.

— Не было у нас никакого Деда Мороза, — вздыхает наша собеседница. — И Снегурочки не было. Школа располагалась в частном доме. Учительская была в кухне. Занимались в две смены. Какой там мог быть Дед Мороз?

У Морозовой сын, два внука и трое правнуков. Все они живут в Тюмени. Восемнадцать лет назад Александра Николаевна похоронила мужа и осталась в сельском домике одна.

— Моему правнуку Ивану восьмой годик идёт. А он ни одного шажочка не делал. Такие дети бывают. Муж от внучки из-за этого ушёл. Беда, — делится она своими переживаниями. Но тут же спохватывается и, чтоб гости не загрустили, предлагает загадку, которую ей ещё мама в детстве загадывала.

— Загадка, естественно, не похабная. Она была актуальна 60 лет тому назад, — предупреждает Морозова и скороговоркой выдаёт: — Спереди по блату. Сзади, кому хошь. Девки любят, когда встанет. А ребята, когда хошь. Что это?

— Варианты есть? — растерянно оглядывается Снегурочка.

— Сдаёмся! — кричим мы.

— Полуторка, — даёт ответ Александра Николаевна. — Тогда машин было мало. Поэтому спереди, в кабину, садились по блату. А сзади, в кузов, залазили все. Девки любили забираться в машину, когда она встанет. А ребята заскакивали на ходу…

Вот такой новогодний вояж у нас получился. Теперь уже ясно, что наши герои оказались правы по поводу конца света. Нечего было его бояться. И Новый год непременно наступит. Дед Мороз и Снегурочка из «Тюменских известий» слово дают.

Фото Сергея Киселёва.