Борис Сумский: "Ямальский газ — политический аргумент России"

До пуска месторождений полуострова Ямал остается 1240 дней.
О проектно-изыскательском институте ЮЖНИИГИПРОГАЗ в сети Интернет можно отыскать много разных сведений. На специальном сайте выложена его краткая биография.
Сказано, что институт осуществляет “полный комплекс работ по проектированию вновь строящихся и реконструируемых объектов газовой промышленности в области добычи, хранения, переработки, магистрального транспорта и распределения природного газа и его компонентов в России, Украине и других странах СНГ и дальнего зарубежья”.
Есть также информация о том, что институт организован в 1933 году, и первоначально его ученые разрабатывали проекты газификации населенных пунктов и промышленных объектов Донбасса и других регионов СССР.
Сообщается, что стройки газовой промышленности в Советском Союзе, осуществленные по проектам ЮЖНИИГИПРОГАЗа, известны всему миру. Медвежье, Ямбург, Ямсовейское, Вынгапуровское месторождения.
Опыт ученых из Донецка проверен зарубежными экспертами. При разработке проектов для газовой отрасли страны их партнерами были брендовые фирмы Маннесман, ЭНСА, ТЕКНИП, АМОКО, Аджип, БЭКТЭЛ и другие.
Сказано и про то, что сегодня институт оснащен современной вычислительной техникой и программными комплексами. Работы могут выполняться с переводом на европейские языки. Институтом осваивается трехмерное моделирование на базе платформ AutoCAD 14-2004, Autodesk, Microstation фирмы Bentley.
Есть на сайте полноценный рекламный слоган, гласящий : “Наш принцип — интересы партнера превыше всего!”.
Только мало кто знает, что на многие всемирно известные стройки изыскатели ЮЖНИИГИПРОГАЗа приходили первыми.
И что в стратегии Газпрома по освоению полуострова Ямал у этого проектно-изыскательского института особая задача.
В разработке проекта по строительству магистрального газопровода от месторождения Бованенково ученые института ЮЖНИИГИПРОГАЗ работают на субподряде у саратовских коллег — Общества ВНИПИГаздобыча. Им поручена подготовка плана строительства газопроводов, повышения давления газа, заказаны проекты обустройства сложных участков — от нулевой точки газопровода до УКПГ, до перехода через Байдарацкую губу, и далее -до компрессорной станции на ее западном берегу.
Как начинается история
— Прежде, чем рассказать о новой стройке, надо несколько слов поведать и о самом институте, — в голосе директора ЮЖНИИГИПРОГАЗа Бориса Сумского звучат отеческие нотки, — нам в нынешнем году исполняется 75 лет. Институт один из старейших в своем направлении деятельности. Начинали мы с газоснабжения поселков и предприятий еще коксовым газом. Постепенно перешли на газ природный. Особенность института в том, что это и сегодня самое широкопрофильное в своей отрасли предприятие.
Первоначально мы работали на Украине. От газоснабжения поселков и предприятий, обустройства месторождений, еще во времена Советского Союза, перешли на обустройство месторождений в Тюменской области.
Наш самый крупный первенец — Медвежье месторождение. Объем добычи составлял 72 миллиарда кубометров углеводородного сырья. В 1972 году была введена первая установка комплексной подготовки газа.
Потом, с помощью зарубежных партнеров были построены пять установок по подготовке 15 миллиардов кубометров газа в год. Иностранные поставщики отгружали комплектное оборудование, мы занимались его привязкой. Остальные УКПГ работали на отечественном оборудовании, и опять-таки по нашим проектам строились.
Из крупных месторождений, следом за Медвежьим, у нас было Вынгапуровское. После него — Ямбург, где мы выступали генпроектировщиками при его освоении.
Что касается добычи газа, то Ямбург полностью оснащен отечественным оборудованием. По части магистрального транспорта мы были генпроектировщиками всех крупнейших газотранспортных систем в северных районах Тюменской области, и в других регионах — дальше, на Урал, вплоть до западной границы.
Наверное, половина газопроводов в стране была построена по нашим проектам и под нашим генеральным проектированием.
— Можно ли прикинуть их общую длину?
— Довольно сложно это.
— Их протяженности наберется на многие тысячи километров?
— Даже на десятки тысяч. Когда-то, несколько лет назад мы ради интереса прибрасывали, так получалось, что шестьдесят тысяч километров трасс было по нашим проектам построено. Однозначно.
— То есть, газопроводы, построенные по вашим чертежам, единожды обогнули земной шар, и затем еще раз — наполовину...
— Примерно так... Мы первые начали проектировать газопроводы, рассчитанные на давление в 75 атмосфер, диаметром в 1400 миллиметров. Вообще, нам пришлось многое начинать первым.
Проекты магистральных газопроводов, и компрессорных станций мы уже не в одиночку готовили. Через несколько лет после нас подключился к этой работе питерский институт Гипроспецгаз. Затем присоединился институт Гипрогазцентр из Нижнего Новгорода, и другие.
По нашим проектам, кроме прочего, построены десятки компрессорных станций, кустовых баз. Это мы в шестидесятые годы проектировали два крупнейших газохимических комплекса, Оренбургский и Астраханский. Оренбургский газоперерабатывающий завод рассчитан на подготовку 45 миллиардов кубометров газа в год. Причем в оренбургском газе содержится сероводород. То есть, нужно было не просто обычными методами готовить газ, но и делать очистку сернистых соединений.
Затем в Оренбурге, опять-таки по нашему проекту, был построен гелиевый завод производительностью в 15 миллиардов кубометров газа. Это значит, что из газа оренбургского месторождения извлекался, кроме сероводорода, еще и гелий. Потребность в нем в то время была очень большой. И с помощью ЛенНИИХиммаша, который занимался разработкой гелиевых блоков, завод эксплуатируется до настоящего времени.
Астраханский же комплекс по своим характеристикам вообще уникальный. Если в Оренбурге от 2,5 до 4 процентов сероводорода было в газе отдельных скважин, то в Астрахани его концентрация достигала четверти от добытого объема. 24-25 процентов сероводорода. Это очень много. Уникальное по своим свойствам месторождение.
Как приходит опыт
— Борис Александрович, в те годы для возведения уникальных, как вы говорите, комплексов, хватало отечественных наработок, или приходилось обращаться к зарубежному опыту?
— И Оренбургский, и Астраханский комплексы мы строили с применением закупаемого за рубежом оборудования и технологий. С нами сотрудничал целый ряд компаний. Преимущественно канадских, особенно в Астрахани. И скважины обустраивались, и месторождения, и заводы по переработке сырья проектировались с учетом использования импортного оборудования.
Опыта, как такового, ни у кого не было — ни у проектировщиков, ни у ученых. Поэтому первая установка комплексной подготовки газа, построенная в Оренбурге, с использованием отечественного оборудования, на втором году эксплуатации взорвалась.
Это было в середине семидесятых. Взорвался сепаратор. Причина в том, что все оборудование готовилось в двухслойном исполнении. Сначала использовалась сталь, а затем шел блокирующий слой. При этом не учли особую технологию сварки, не подумали о том, что в условиях влажной среды по швам проникал водород и сернистый газ между стенками металла. Поэтому оборудование и не выдержало.
Тот случай дал горький опыт. Все последующие комплексы уже строили на закупаемом оборудовании. Позже из сероводородсодержащих месторождений по нашему проекту обустраивали Каргачанакский промысел, это в Казахстане. Там уже на отечественном оборудовании специалисты работали. Эксплуатировали его вплоть до раздела Союза. Но газ Карачаганака до сих пор перерабатывается в Оренбурге.
— Что до ваших детищ в России, то и они до сих пор на слуху...
— Да, их имена звучат. Месторождения по-прежнему функционируют. Только сегодня мы ведем инвестиционные исследования, занимаясь уже реконструкцией практически всех построенных объектов добычи и переработки газа. Это и Медвежье месторождение, и Ямбург, и Оренбург, и Астрахань. Такова география наших работ...
Сегодня некоторые из них уже, слава Богу, проработали более 30 лет. Настал период модернизации. И вот сегодня, при реконструкции Оренбургского газоперерабатывающего завода, перед нами поставлена задача рассмотреть вариант приема 16 миллиардов кубометров газа с Карачаганака.
Планируется создание совместного предприятия с казахской стороной. Сейчас ведутся предварительные переговоры. Может быть, заказчики предложат что-то, более современное, чтобы весь карачаганакский газ переработать на действующих установках Оренбурга. Это непросто. Потому что в Карачаганакском газе большее содержание сероводорода. Если в Оренбурге мощности рассчитывались на 2,5 — 3 процента, то сырье с Карачаганака содержит его до 6 процентов.
— Какое место в географии ваших работ занимает Ямал?
— Уже третий раз мы подступаемся к полуострову. Вначале семидесятых годов начинали выходить и на Харасавэй, и на Бованенково. Очень сложные это месторождения, трудно их обустраивать — в основном из-за природных условий. Заболоченная тундра. Большие площади заняты водой. Поэтому в те годы стройку оставили.
Вторая попытка была предпринята уже после развала Советского Союза. В начале девяностых годов. Опять-таки мы сделали технико-экономическое обоснование, начали готовить рабочую документацию. И опять приостановили работы. В то время были у Газпрома более важные задачи. Не столь остро стоял вопрос с обеспечением необходимых объемов добычи. Газа хватало.
Сейчас главные месторождения, особенно на севере — и Ямбургское, и Медвежье, снижают производительность. Да и Заполярное уже, хоть и на планке своей держится, но вступает в стадию падающей добычи. То есть объем добычи газа уменьшается, нужно обеспечивать экспорт голубого топлива. Поэтому сейчас поставлена задача — с 1 июля 2011 года должен пойти газ с Бованенково.
Этот, третий этап длится уже несколько лет. Мы уже не генпроектировщики по обустройству и транспорту газа с полуострова Ямал. Саратовские изыскатели в этом году должны закончить разработку проектной документации. Мы теперь работаем на субподряде у саратовского института ВНИПИГаздобыча.
— Чем это объясняется?
— Сегодня практически с нуля начинается обустройство столь масштабного региона. С огромной перспективой по величинам добычи. Объем работ таков, что мы бы одни не потянули.
— Какого плана задачи поручены сотрудникам вашего института?
— Когда началось третье пришествие Газпрома на Ямал, мы, будучи субподрядчиками, разрабатывали обоснование инвестиций. Причем в обустройстве мы, если можно так сказать, участвовали 50 на 50, занимаясь в основном технологической частью оснащения месторождения. То есть, рассматривали варианты газосборной сети, подготовки газа на всех УКПГ, определяли количество установок подготовки газа.
Уже после того, как основные технические решения были рассмотрены, планировалось наше участие в проекте. В таком же объеме, как мы работали при обосновании инвестиций. Но это нашему институту сегодня просто не по силам, поскольку у нас огромный объем работ по реконструкции объектов обустройства, переработки и магистрального транспорта газа.
Сегодня уже и компрессорные станции надо реконструировать, и сами магистральные газопроводы. Объекты, на которых мы работаем, расположены в основном в России. Наш институт находится на Украине, однако 95 процентов заказов поступает из России. Наши заказчики — организации Газпрома. Не будь его, нам бы на Украине делать было нечего.
Как продолжается жизнь
— У нас в свое время, когда был наибольший объем работ, персонала набиралось до 2000 человек, — вспоминает Борис Александрович, — затем, в связи с распадом СССР и уменьшения заказов, произошло сокращение до 500 сотрудников. Но сейчас наша численность практически стабильна. Она составляет порядка 1000 человек.
— Были случаи, как в России в смутные годы, чтобы ученые уходили в торговлю, в охрану, в разнорабочие?
— Естественно, люди уходили. Кто куда. У нас в свое время была приличная научная часть. Ее сейчас не стало. Когда пошел большой обвал — стало не до науки. Надо было выжить хотя бы институту.
Это не хвалебная песнь, но... от распада его спас профессионализм наших специалистов. Здравый смысл победил. И нам заказчики по-прежнему поручают выполнение задач по развитию газовой отрасли России.
— Были невосполнимые потери в кадрах?
— Что вы под этим подразумеваете?
— Потери людей, которых трудно заменить. Или невозможно...
— Жизнь все равно продолжается. Иногда люди от нас уходили не из-за сокращения. Например, Вячеслав Исаакович Соркин. Бывший работник нашего института. Теперь — заместитель начальника Департамента капитального строительства и транспорта ОАО Газпром. В Газпроме работает Еналь Ермолаев, начальник управления в департаменте стратегического развития. Когда-то он был у нас главным инженером проекта.
В “Ямалгазинвесте” работает Евгений Бараков, тоже прежде был хороший ГИП. На всякой стройке такой специалист величина номер 1. Глава всех технических решений. От таких людей не отказываются. Работают наши специалисты сегодня в разных подразделениях Газпрома. Буквально в прошлом месяце туда перешел еще один главный инженер проекта. Задержать мы не вправе. Человек выбирает сам... Хотя и жалко бывает таких людей.
Многие профессионалы просто ушли в силу возраста. Поскольку нам 75лет исполняется, понятно, что кадры стареют.
Но за последние три года человек двести мы приняли. В основном, молодежь. Поскольку надо делать замену. Идет смена поколений. Она неизбежна.
Руководители отделов с одной стороны понимают, что у них не хватает рук, голов и так далее. Хотелось бы взять готового специалиста, чтобы он сразу давал отдачу. Но такого не бывает. Надо процесс этот пережить, обучить новые кадры. И этот процесс идет третий сезон.
Правда, я сам директорствую всего четыре года. В апреле исполнилось 40 лет, как пришел в институт. За эти годы прошел все должностные ступеньки. Ни единой должности не пропустил. От инженера к старшему, потом к ведущему инженеру, главному технологу, потом главным инженером проекта начал работать. Когда был второй этап освоения полуострова Ямал, я работал уже главным инженером проекта.
Но это было недолго. Потом стал заместителем главного инженера, главным инженером, затем заместителем директора. В общем, все прошел. И мне сказали - - надо, чтоб ты был директором...
Иногда жалею об этом. Скажу не хвастаясь — я хороший инженер-технолог. 35 лет проработать в специальности — это ведь что-то да значит. Но так надо было. Чтоб институт устоял. Причем со стороны Газпрома было дано предложение.
— Вот и оценка вашего труда...
Как рождается проект
— Борис Александрович, как технолог, как инженер, скажите — те проектные работы, которые вы вели именно для третьего пришествия Газпрома, чем принципиально отличаются от других проектов? И вообще, как создается проект?
— Как создается проект... Изначально разведываются запасы газа. Затем делается так называемый проект разработки. То есть, определяются показатели этого месторождения. Уточняется, каковы его запасы. Величина в 4-5 процента от них, это, как правило, составляет годовой объем добычи. Исходя из него, определяется производительность скважин, дебит, как говорят газовики. Определяются параметры на устье — каково давление, какая будет производительность этого куста.
Когда получены показатели разработки, включается в работу проектная организация. Она определяет, сколько скважин должно быть, какова технология обвязки устья скважин. Затем этот газ — сырой, влажный, нужно собрать на каких-то установках.
Далее обосновывается технология подготовки газа. Вот на Бованенковском месторождении определено, что будет всего три УКПГ. На Медвежьем, Заполярном месторождениях, и на Ямбурге применялась жидкостная осушка сырья. То есть, в адсорберах при использовании диэтиленгликоля из газа забиралась влага. Газ, по технологии, должен быть сухим.
Но особенность месторождений на полуострове Ямал такова, что газ, добытый там, должен быть не просто сухим. Начальный участок газопровода, идущего с Бованенковского месторождения, через тридцать километров продолжится подводным переходом через Байдарацкую губу. Его протяженность 70 километров. Природные условия таковы, что температура газа, дошедшего до компрессорной станции перед Байдарацкой губой, может упасть до минус 17-18 градусов.
Эта особенность предопределила выбор технологии подготовки газа — методом низкотемпературной сепарации. С тем, чтобы точка росы была не ниже минус 30 градусов. Мы должны быть абсолютно уверены, что газопроводы сухие. При любых оказиях, остановках и так далее из газа не должна выделяться влага. Особенно, если это сеноманский газ. А здесь в основном метан. Такова, с технологической точки зрения, особенность подготовки газа на месторождениях полуострова Ямал.
Поскольку условия сложные и на полуострове, и далее, за Байдарацкой губой до Ухты, и дальше по трассе, в республике Коми местность паршивейшая, строительство будет дорогим. Для того, чтобы сократить количество ниток газопроводов с полуострова, принято решение использовать транспортировку газа под давлением в 120 атмосфер. Ныне действующие в России газопроводы, за исключением “Голубого потока”, используют давление в 75 атмосфер.
Для давления в 120 атмосфер используется особая, диаметром 1400 миллиметров, труба. Она тяжелая, толстостенная, требующая особых методов сварки, укладки. Все это применяется впервые, будем так говорить, для России и Газпрома. Ну, а про характеристики местности вообще особый разговор...
Как вести особый разговор
— Про ямальский климат сказано-пересказано. Кроме него, разработчикам месторождений мешают особенности ландшафта. Небывалые...
— Вопросов множество. С грунтами проблема. Песка, пригодного для отсыпки, на полуострове немного. Наиболее предпочтительно добывать его гидронамывом, потом буртовать, осушать. Чтобы строить дороги, площадки кустов скважин. Одна из особенностей кустов скважин на Бованенковском месторождении — увеличение их числа. Здесь будет использоваться до 18 скважин в кусте. Для того, чтоб как можно меньше было площадок строительства, и меньше коммуникаций к ним подходило. Поскольку территория очень ранима.
— Борис Александрович, вы можете смотреть на все перспективы, связанные с освоением Ямала, извне, с позиции гражданина другого государства. Что, по-вашему, значит стратегия разработки запасов полуострова для России?
— Ответ, я думаю, на поверхности. Это — хорошие дивиденды Газпрому, и поддержка авторитета России. Других регионов, со столь масштабными запасами углеводородов, просто нет. Срок поставок газа согласован с правительством России и определен жестко. Третий квартал 2011 года. И ни месяцем позже.