Нефть и налоги

Как нам не потерять Россию

 

В предыдущем выпуске полосы «Экономика» мы рассказывали о глобальных вызовах, стоящих перед российским ТЭКом, проблеме повышения конкурентоспособности и эффективности нефтегазового комплекса, а также об отечественных инновационных разработках, которые почему-то внедряют у себя американцы.

Догнать бы Бразилию!

Андрей Гайдамака, заместитель вице-президента «ЛУКОЙЛа» по стратегическому развитию, застолбил на форуме ещё одну весьма неожиданную тему. Он предложил поговорить об акционерном финансировании нефтяных и газовых компаний. Основным источником такого финансирования во всём мире являются пенсионные средства. Резервы пенсионных фондов США зашкаливают за $11 трлн, в России не набирается и $100 млрд. Если пересчитать накопления на душу населения, то мы находимся в самом конце списка. Но даже из этих мизерных сумм только 3% могут идти на акционерное финансирование. На нашем фондовом рынке лишь около 9% средств являются национальными по происхождению.

— К чему это приводит? — задаётся вопросом Андрей Гайдамака. — С одной стороны, по доказанным запасам наши нефтяные компании впереди планеты всей. Мы абсолютно конкурентоспособны по уровню добычи, операционным затратам. Но из-за крайне низкого размера капитала, из-за недоразвитости рыночных институтов нам трудно конкурировать с зарубежными компаниями за пределами страны. Я уже не говорю про постоянное сокращение числа малых нефтяных компаний, доступ к капиталу которых затруднён.

— И это ещё одна сторона конкуренции, — подтверждает председатель совета Союза нефтегазопромышленников России Юрий Шафраник, выступающий модератором пленарной сессии. — Кризис 2008 года обрушил котировки акций наших компаний в 3-4 раза, тогда как на Западе они упали лишь в полтора-два раза. Это весьма яркий показатель оценки международным рынком эффективности наших компаний. Правда, желательно, чтобы «ЛУКОЙЛ» тогда начал себя сравнивать хотя бы с бразильцами.

— Капитализация «Petroleo Brasileiro» существенно больше нашей, — реагирует на вызов представитель «ЛУКОЙЛа». — Она вдвое выше даже капитализации «Роснефти». Просто в Бразилии развит национальный фондовый рынок, который поддерживает капитализацию своих компаний, и туда охотнее идёт западный капитал. А нам инвесторы говорят: «Ребята, если вы сами не вкладываете деньги в свои собственные акции, то почему мы должны это делать в ещё большей степени? Мы и так содержим более 90% вашего рынка».

— Это, конечно, полуправда, — расставляет акценты Юрий Шафраник. — Важно, откуда мы снимаем инвестиции на те или иные проекты, размываем ли капитал, или стараемся удержать контроль, как происходит сегодня в России… Не будем вдаваться в дискуссию. Эту тему надо обсуждать отдельно. Но то, что мы менее конкурентоспособны по капиталу, это абсолютно точно.

Деньги на ветер?

— В недропользовании, я надеюсь, скоро осуществится прорыв, — начинает своё выступление Андрей Третьяков, руководитель государственной «Росгеологии». — За 22 года после развала СССР все участки недр, потенциально богатые углеводородами, успешно распроданы. Продавать фактически нечего. Пора создавать новые проекты. Это не только разведка на новых территориях, это и работа на участках с развитой инфраструктурой, выход на иные горизонты. Мы подготовили соответствующую стратегию. Правда, Минэкономразвития до 1 марта не успело её обсудить. Надеюсь, обсудят в апреле или мае. Если мы получим поддержку, то создание юниорских компаний недропользователей будет поставлено на поток. Это станет реальным экономическим прорывом как в труднодоступных регионах, так и в регионах с уже истощаемыми ресурсами.

Николай Левицкий, президент «Геотек Холдинга», решительно развил геологическую тему. «Россия едва ли не единственная из добывающих стран, где нет никакого стимулирования геологоразведки, — делает неутешительный вывод геолог. — Все затраты несут добывающие компании за счёт прибыли. Это абсурд! «PetroChina» направляет на геологоразведку в 28 раз больше наших «Роснефти» и «ЛУКОЙЛа». «PetroBras» тратит в 10 раз больше. И я не считаю, что виноваты наши компании: 500 миллионов долларов для них — это геройство. Ведь отдача от геологоразведки наступит в лучшем случае через 10-15 лет. Любой здравомыслящий экономист примет решение о вложении средств в нефтепереработку, логистику, где отдачу легко просчитать и получить её через два-четыре года».

— Чтобы удержать добычу, «Роснефть» вывела на проектную мощность Ванкор, «Сургутнефтегаз» ввёл Талакан, а «ТНК-ВР» — уватские месторождения… — перечисляет Николай Левицкий. — Перед Новым годом на аукцион выставлены последние три крупные месторождения из нераспределённого фонда. Дмитрий Медведев не так давно заявил, что вложения в воспроизводство минерально-сырьевой базы до 2020 года составят 3,5 триллиона рублей. Но все мы понимаем: этого не будет! Потому что нет механизма. В Норвегии недропользователю напрямую из бюджета возвращают 80% затрат на геологоразведку. Подобные стимулы действуют в Австралии, Бразилии… Везде, кроме России. Поэтому падение нефти — дело даже не среднесрочной перспективы.

— Абсолютно правильное выступление, — резюмирует Юрий Шафраник. — Акценты только, может, не все расставлены. Тема геологоразведки последние года три как бы сошла на нет. Нефтяные компании поняли: сколько в правительство ни стучись, изменений не происходит. Значит, надо дождаться неминуемого спада, и тогда придётся принимать экстренные меры, в том числе и по налогообложению. Поскольку огромный массив ресурсов, как его ни считай, нерентабелен по определению. Его ни разведаешь, ни обустроишь, ни запустишь. А если запустишь, то разоришься, выбросив деньги на ветер.

Самые высокие налоги на планете

— У нас самые высокие налоги в нефтегазовом секторе на планете, — нагнетает обстановку партнёр «Ernst&Young» Алексей Рябов, модератор пленарной сессии по налогам. — Российская компания с тонны нефти получает всего 27%, тогда как в США компаниям достаются 60%. Более того, сфокусированность российской фискальной системы на налогообложении выручки, а не финансовом результате компаний делает добычу на большинстве разрабатываемых месторождений нерентабельной.

— Мне бы хотелось, конечно, сделать программное заявление, — подключается к диалогу Сергей Беляков, заместитель министра экономического развития РФ. — Хватит, мол, предоставлять налоговые льготы нефтегазовому сектору, потому что львиная доля льгот приходится именно на эту отрасль. Может быть, если бы не столь огромное количество льгот, то отрасль начала бы генерировать спрос на новые технологии, которые позволили бы разрабатывать трудноизвлекаемые залежи. Но мы видим, что льготы в этом секторе показывают наибольшую эффективность. Поэтому рубить с плеча я не стал бы. Скорее, необходимо ориентировать налоговую политику на стимулирование привлечения инвестиций в отрасль, переходя на новый режим, основанный на изъятии сверхдоходов. Введение налога на добавленный доход активно обсуждается около двух лет, но пока мы не продвинулись на пути к внесению соответствующих изменений в Налоговый кодекс. Без этого по-настоящему стимулировать отрасль невозможно. Принятие точечных решений по конкретным участкам недр, по конкретным запасам непросто и неэффективно.

Дурь несусветная

Модератор интересуется мнением нефтяников: достаточно ли государство создаёт стимулов для добычи? «Существующая налоговая система даже при высоких мировых ценах на нефть совершенно неэффективна для подавляющего большинства наших нефтяных и газовых компаний, — берёт слово Генадий Шмаль, президент Союза нефтегазопромышленников России. — «ЛУКОЙЛ», одна из самых могучих наших компаний, имеет чистую прибыль около 9 миллиардов долларов. У «ExxonMobil» она превышает 40 миллиардов. А ведь все геологоразведочные и буровые работы, ввод новых месторождений, модернизация нефтепереработки, в которой хуже нас нет никого в мире, осуществляются за счёт той самой чистой прибыли. В России наблюдается хроническое недофинансирование нефтяной промышленности. «ExxonMobil», например, вкладывает в геологию и добычу больше, чем все российские компании вместе взятые».

— А налог на добычу полезных ископаемых, привязанный к мировым ценам на нефть, и вовсе дурь несусветная! — распаляется Генадий Шмаль. — Возьмите два месторождения — в одном скважина даёт сто тонн нефти в сутки, в другом — десять. Затраты на добычу тонны совершенно разные, а налог плати одинаковый! Или возьмите налогообложение малого нефтяного бизнеса. Такое впечатление, что государство хочет его окончательно уничтожить. Ну почему в США система выстроена так, что даже если ты добываешь ведро нефти, то тебе это выгодно?! В своё время у нас была инвестиционная льгота на разработку месторождений. Отменили! Также отменили налог на воспроизводство минерально-сырьевой базы. Надо было расстрелять тех, кто это сделал, или в тюрьму посадить. Потому что мы угробили нашу геологию. В советское время в одной Тюмени мы бурили по 3 с лишним миллиона метров разведочных скважин. За прошлый год по всей стране набурили 700 тысяч. А ведь если мы не будем бурить, то никаких запасов вообще не будет.

Докладчик предлагает повнимательнее взглянуть и на пресловутый НИОКР. «Shell» даже в разгар кризиса направил на так называемые научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы более 1 млрд долларов. «Затраты на НИОКР всех наших нефтяных компаний и «Газпрома» — 250 миллионов, — сокрушается Генадий Шмаль. — Спрашивается: можно ли что-то серьёзное сделать на эти деньги? Или возьмите вопросы технического регулирования. Мы отменили советские СНиПы и ГОСТы, а что взамен? Мы не знаем, что такое попутный нефтяной газ, нет такого стандарта. Никто не может сказать, что такое сланцевый газ или сланцевые породы. Но начинать-то надо с этого, с азов, с терминов!»

Последователи Микеланджело

— Можно, конечно, и дальше, как Микеланджело, при сотворении очередной скульптуры отсекавшего от глыбы мрамора всё лишнее, совершенствовать налоговую систему, — рассуждает Денис Храмов, заместитель министра природных ресурсов РФ. — Но вряд ли это лучший вариант. Среди всевозможных льгот идёт явный перекос в сторону поддержания добычи нефти. Но это одна сторона медали. Геологоразведке, приросту запасов мы не уделяем должного внимания. Чтобы обеспечить задел, который позволит нам добывать и через 20 лет, необходимы дополнительные стимулы. Вот товарищ Шмаль упомянул почивший в бозе институт воспроизводства минерально-сырьевой базы. Не готов согласиться, что зачинщиков его гибели надо расстрелять. Просто нужно вернуться к этой теме и уменьшать подлежащую уплате в бюджет сумму на количество расходов, потраченных недропользователями на геологоразведку. Это те самые недоразведанные запасы в Западной Сибири — вот они, под ногами! Их разбуривать надо, ставить на поиск и оценку.

Чиновник пока с трудом представляет, что в существующих условиях, когда ТЭК кормит всю страну, может быть отменён легко просчитываемый налог на добычу полезных ископаемых, а взамен введён налог на добавленный доход. Но без этого не обойтись, так работает весь мир. Необходимо уже сегодня вводить систему, сориентированную на налогообложение прибыли, а не выручки. Хотя бы пока в виде пилотных проектов. На том же полуострове Ямал, например на Гыдане и Таймыре, далее — везде.

Революция в сознании

Руслан Никколов, начальник департамента «Газпром нефти», на примере дочернего предприятия с партнёрами из «Shell» в Югре показал: применение новых технологий полимерно-щёлочного заводнения пласта позволяет минимум на 15% поднять коэффициент извлечения нефти. А он у нас в два с лишним раза ниже, чем в Норвегии. Казалось бы, все в выигрыше — нефтяники и государство. Но стоимость метода слишком высока. При НДПИ экономика не работает. А вот применение налога на добавленный доход позволило бы применить эту, равно как и многие другие, технологию на всех месторождениях. Государство получило бы значительно больше нефти, а соответственно и доходов в бюджет, о которых оно так печётся.

— Или возьмите попутный нефтяной газ, который нас обязали утилизировать на уровне не менее 95%, — приводит ещё один пример Руслан Никколов. — Экономика проекта при этом не учитывается. Хотя зачастую добыча нефти с утилизацией попутного газа даёт отрицательный интегральный эффект. В результате приказной установки нормативов проект подпадает под угрозу закрытия. Введение налога на добавленный доход позволило бы решить и эту проблему. Для государства сразу стало бы понятно, что оно несёт ответственность за каждый доллар, вложенный в утилизацию. То же самое по геологоразведке, внедрению инноваций, повышению коэффициента извлечения нефти. Государство становится соинвестором, поскольку любые, обоснованные, конечно, вложения в проект сокращают налоговую базу. Внедрение налога на добавленный доход совершит революцию в нашем сознании.

Противоядие ищем вместе

— За последние 12 лет количество нефти, добываемой «малышами», сократилось в разы, — подводит нерадостные итоги Елена Корзун, президент ассоциации малых и средних нефтегазодобывающих организаций России. — Сегодня они добывают лишь 3,5%. Тогда как в США независимые производители обеспечивают добычу 54% всей нефти. Наш же сектор мельчает: если раньше малая компания добывала в среднем по 250 тысяч тонн в год, то сейчас это менее 100 тысяч тонн. Государство изымает все 80% выручки. При этом никаких доходов от переработки нефти и продажи нефтепродуктов, в отличие от крупных компаний, «малыши» не имеют. А ведь малые нефтяные компании работают с такими запасами, с которыми крупные компании связываться не будут.

В ходе пленарных сессий, конференций, круглых столов и семинаров прозвучало полторы сотни докладов на злобу дня. На подведение итогов форума обещал прибыть лично министр энергетики Александр Новак. Но не случилось. Президент страны экстренно назначил совещание по реформированию электросетевого хозяйства. Юрий Сентюрин, заместитель министра энергетики, долго извинялся за отсутствие шефа.

— Это не просто уважение к участникам форума и его модераторам, — заверил Юрий Сентюрин. — Это в целом отношение к идее Национального нефтегазового форума. Только в России в этом году проводится 52 форума, конференции, конгресса близкого содержания. В этом водовороте событий, мнений, суждений потеряться очень просто. Мы приняли принципиальное решение резко сократить количество форумов, которые будет поддерживать Минэнерго. Одновременно решили сконцентрировать усилия принципиальных игроков на проведение такого гвоздевого доктринального мероприятия, как наш Национальный нефтегазовый форум. Мы считаем это событие знаковым. Предпринята попытка национально осознать, каким ресурсом страна располагает, и материализовать его в формате заинтересованного обсуждения. Такого у нас ещё не было. Надеюсь, первый блин не оказался комом. Прозвучавшие предложения ещё предстоит осмыслить и после этого выйти с осознанной позицией по материализации заявленных проблем и тем. К слову, на форуме прозвучали и грустные нотки, в чём-то даже пессимистические. Надеюсь, сообща мы найдём какое-то противоядие тем негативным тенденциям, которые набирают сегодня силу.

Александр Новак: "Стратегическая задача — завершить в обозримом будущем реформирование налоговой нагрузки на отрасль, снизить налоговое бремя на нефтедобычу, выйти на налогообложение финансового результата."

Юрий Шафраник
председатель совета Союза нефтегазопромышленников России:
- Нефтяные компании поняли: сколько в правительство ни стучись, изменений не происходит. Значит, надо дождаться неминуемого спада, и тогда придётся принимать экстренные меры, в том числе и по налогообложению. Поскольку огромный массив ресурсов, как его ни считай, нерентабелен по определению.

Юрий Сентюрин
статс-секретарь, заместитель министра энергетики РФ:
- На нашем форуме прозвучали грустные нотки, в чём-то даже пессимистические. Надеюсь, сообща мы найдём какое-то противоядие тем негативным тенденциям, которые набирают сегодня силу.

Генадий Шмаль
президент Союза нефтегазопромышленников России:
- Налог на добычу полезных ископаемых — дурь несусветная! Возьмите два месторождения — в одном скважина даёт сто тонн нефти в сутки, в другом — десять. Затраты на добычу тонны совершенно разные, а налог плати одинаковый!

Вагит Алекперов
президент «ЛУКОЙЛа»:
- Налоговая система должна быть гибкой. Это позволит продлить жизнь месторождениям и государству получить дополнительный объём нефти, а соответственно дополнительные доходы.