Выстрелы после Победы

— Я вырос в семье военного, — рассказывает Александр Степанович, — мой отец готовил стрелков-радистов в Конотопском авиационном училище. В июне 1941-го это учебное заведение было эвакуировано с Украины на Северный Кавказ. Вот так наша семья оказалась в Грозном. Далеко от фронта и вместе с тем очень близко. Отец понимал: от того, как он обучит всем премудростям воздушного боя своих воспитанников, во многом зависит жизнь «ястребков». Благодаря отцу я к своим 16 годам уже кое-что петрил в военном деле, многое умел. И, понятное дело, был уверен: «Вот только меня-то и не хватает для полного разгрома врага». К тому же мне вот-вот должно было исполниться уже 17…

В Махачкале его зачислили пулеметчиком в полк, весьма пообтрёпанный в боях, требующий пополнения. «Анкой-пулемётчицей» подростка никто не дразнил. Уже хотя бы потому, что был он по-мужски высоким, физически тренированным и по-военному смышленым. В общем, легко освоил премудрости пулемёта. А свой первый бой в июле 1943-го принял уже в качестве артиллериста: во время штурма станицы Крымской Краснодарского края. В историю Великой Отечественной это сражение войдёт под названием «Голубая линия»: «противник откатывался к низовьям Кубани на заблаговременно укрепленные рубежи, протянувшиеся от Азовского до Черного моря на 100 километров по фронту. Противотанковые рвы, минные поля, дзоты, проволочные заграждения, практически непроходимые плавни… Главными опорными пунктами «Голубой линии» были Новороссийск и высота «114» в районе станицы Крымской. Засевшие здесь немцы ставили себе задачей удержать Крым и Таманский полуостров, чтобы использовать последний как трамплин для повторного рывка на Кавказ».

В памяти Александра Парасюка эта «Голубая линия» будет отмечена трагедией личного плана: из пяти человек их орудийного расчёта в живых осталось только двое. Командир орудия и он — контуженый. Оглушённый снарядом, Александр не слышал, как командир кричал ему: «Боец Парасюк, ему уже невозможно помочь!» Он продолжал засовывать ошметки кишок раненного в живот товарища. И прибинтовывал их…

Удивительный человек этот Александр Степанович! За всё время нашего довольно продолжительного разговора он ни разу не обмолвился о своих боевых наградах, которыми заслуженно гордятся все фронтовики: ведь эти медали и ордена собственной кровью омыты. Участник войны Парасюк, сославшись на то, что меня не слышит (аукнулась-таки та «Голубая линия»), рассказывая о боях, ограничился лишь перечислением тех мест, где ему довелось воевать:

— В составе бойцов Второго Украинского фронта форсировал Днепр в районе Кременчуга, принимал участие в Корсунь-Шевченковской (это сражение историки называют украинским Сталинградом. — Н.Т.) и Ясско-Кишинёвской операциях, прошёл Румынию, Венгрию, Чехословакию.

9 Мая 1945-го он встретил под Прагой — на огневой позиции. На объявление «Войне конец!», как и другие бойцы, ответил по-русски. Я извиняюсь, многозаборчатым… матом. Какой конец, если прозвучала команда «К бою!»? Свой последний выстрел на той войне он, уже командир орудия, произвёл через три дня после официально объявленной Победы: бойцы преграждали путь немцам, которые пытались перейти к союзникам — американцам, англичанам.

Про его награды я узнала, можно сказать, случайно, когда среди предоставленных мне документов искала фото Александра Степановича «хотя бы приблизительно» военной поры. Вначале меня поразила довольно внушительная стопка из 12-ти почётных грамот, увенчанных образом генералиссимуса и главного вдохновителя побед Сталина. За ними следовала не менее объёмная кипа наградных удостоверений — на ордена Славы III степени, Отечественной войны, медали «За отвагу!» (две штуки), «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За освобождение Праги», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией», «За победу над Японией»…

Попросила фронтовика «расшифровать» для меня, рожденной после войны, коротенький текст, одинаково сопровождающий каждую из наград, — «за проявленные мужество и отвагу». И ничего нового, кроме слов «отбивали атаку», «вместе с другими бойцами участвовал в контрнаступлении», «попали под обстрел, спасая машину со снарядами», в свою военную характеристику Александр Степанович не добавил. Я поняла: он просто не умеет «расписывать» свои личные подвиги. Говорит: «Все стреляли, и я стрелял, все шли в атаку, и я шёл». Но ведь не все отличились во время атак!

А может, он просто не хочет ради «какого-то интервью» опять тревожить свою память? Потому что это — больно…

Представьте, если бы не удостоверение к медали «За победу над Японией», то я бы так и не узнала о том, что старший сержант Александр Степанович Парасюк участвовал и в той войне, объявленной уже после Победы.

— А мы и сами не знали, — чистосердечно признаётся фронтовик, — что нас опять везут на войну. О том, что предстоят бои с очень коварным врагом, допетрили уже где-то под Иркутском. Это была другая война… Да, проливалась кровь, да, по-прежнему требовались мужество и отвага. Но в этих боях уже не было задействовано наше мирное население. Это — важно! И, еще не вступив в новый бой, каждый из нас знал, что он — уже победитель. Понятно, что это придавало и сил, и желания поскорей оказаться дома.

В 1946-м Александр Парасюк вернулся в Грозный. Сменил военную форму на школьную: добился своего зачисления в 10 класс. А потом легко поступил на механический факультет Грозненского нефтяного института. Еще во время вступительных экзаменов он обратил внимание на девушку «Олю Григорьевну» с промыслового факультета. Объясниться ей в любви насмелился только на 5 курсе. Удивительное дело: все годы учёбы она ждала именно его объяснения!

В 1952-м молодые супруги и специалисты Парасюк были направлены на работу в Уфу, в объединение «Башнефть». Там Александр Степанович прошёл трудовой путь от слесаря на промысле до заместителя начальника объединения по капитальному строительству. По этой довольно крутой карьерной лестнице жена шагала с ним в ногу: от оператора по исследованию скважин до старшего инженера промыслового отдела объединения. Мать двоих сыновей, Ольга никогда не жаловалась мужу на усталость, трудности профессии и быта. Он был уверен, что новые испытания его жену не напугают, и потому без колебаний в ноябре 1970-го принял предложение руководителя объединения «Главтюменнефтегаз» Виктора Муравленко стать его заместителем по строительству.

Те перспективы развития, строительства, благоустройства Тюменского Севера, что рисовал Виктор Иванович, в то время казались фантастикой чистой воды. Но Парасюк верил Муравленко. И «на спор» с бытием, диктующим каждый гвоздь на Тюменский Север доставлять самолётом, вступил в свою новую должность. И теперь Александр Степанович с полным основанием может сказать, что все северные города — его. Под его личным руководством в вечную мерзлоту забивался их первый колышек. Но он и об этом молчит. Потому что скромный…

— А здесь, — интересуюсь, — в уже обустроившейся к тому времени Тюмени, какие объекты вам довелось возводить?

— «Нефтяник». Этот объект Виктор Иванович видел Дворцом культурной и научно-технической пропаганды. И «Нефтяник» с этой задачей справился! И не только тюменский ДК… Слово «нефтяник» стало гарантом качества заботы о тех, кто поправлял своё здоровье в санатории с одноименным названием, для их ребятишек, отдыхающих летом на Черноморском побережье в пионерском лагере «Юный нефтяник». Все эти объекты возводились с первого колышка, с первого гвоздя… Жизнь первостроителей была трудной, ответственной и очень почётной. Во всяком случае, я горжусь тем, что внёс свою лепту в строительство и Нижневартовска, и Сургута, и Нефтеюганска, и Ноябрьска. Это города, в истории которых моя биография.

Свою сегодняшнюю биографию Александр Степанович Парасюк пишет в одиночестве. Не абсолютном: сын Леонид, практикующий врач Уфы, довольно часто наведывается к отцу в Тюмень. Не оставила свекра без своего внимания и жительница столицы, вдова его сына Владимира: поручила присматривать за дедом своей тюменской подружке.

— У меня всё есть, — говорит Александр Степанович. — Мне не хватает только моей жены — Ольги Григорьевны. Она вместе со мной прошла трудный путь. Никогда не отступала перед трудностями… В 2007-м мы отметили с ней 55 лет совместной жизни. После этого изумрудного юбилея я остался в гордом одиночестве. Живу за сына, за неё, себя…

— Александр Степанович остаётся борцом, воином, — подтвердила знакомая его снохи, — он пытается ходить без ноги. Учится преодолевать пятиэтажную высоту своего дома на костылях. Лично для меня он — Человек. Именно так — с большой буквы.