Лесопромышленный комплекс: что имеем — не храним?

Очнувшись от нефтедолларовой эйфории, власть всех уровней начала задумываться и о других богатствах, которыми обладает страна и наш регион (тем более что цена за баррель отнюдь не может быть стабильной, и события последних дней — лучшее тому подтверждение). Прежде всего это лес, несметное его количество. Вот только распоряжаться им, как показала практика, следует уже не так расточительно, как прежде, а, что называется, с умом.
В августе текущего года проблемам, существующим в лесопромышленном комплексе, была посвящена пресс-конференция главы отраслевого департамента области Андрея Мединцева, а сегодня, в преддверии Дня работников леса, в беседе с нашим корреспондентом поделился своими соображениями относительно состояния отрасли директор филиала Всероссийского НИИ лесоводства “Тюменская лесная опытная станция”, доктор сельскохозяйственных наук, заслуженный лесовод РФ, член-корреспондент РАЕН Борис ЧИЖОВ.
— Борис Ефимович, что, на ваш взгляд, является основным тормозом в развитии лесного хозяйства?
— Прежде всего постоянное его реформирование (каждые 3-4 года).
Вторая по значимости проблема — низкая эффективность, неразвитость отраслей глубокой переработки древесины, где отдается предпочтение хвойным породам. При этом в отходах оказывается более половины биомассы дерева, а березовые леса несвоевременно вырубаются, дряхлеют, теряют товарную ценность. Крайне слабо используются недревесные ресурсы: грибы, ягоды, кедровый орех, лекарственное сырье. Абсолютно не развито защитное лесоразведение в водоохранных зонах малых рек, вдоль дорог, а также создание полезащитных полос.
— Каково ваше отношение к новому Лесному кодексу, который, по словам его создателей, призван защитить отрасль?
— Поначалу было абсолютно отрицательное. Дело в том, что он разработан неспециалистами, потому направлен в основном на лесопользование и в меньшей степени — на восстановление лесных массивов. Но поскольку данный документ носил не конкретный, а рамочный характер, впоследствии появилась возможность детализировать, уточнить многие его положения подзаконными актами. И сейчас кое-что в этом отношении выравнивается. Мы участвовали в ряде подобных разработок документов.
— То есть наука сказала свое слово?
— Да, на втором этапе, когда нам предоставили такую возможность.
Сегодня наш головной институт является ведущим в плане усовершенствования закона. В этом году мы собирали со всех заинтересованных департаментов области предложения, дополнения к Лесному кодексу.
— В части восстановления лесов?
— Не только. Немаловажен и вопрос лесопользования.
К примеру, в документе прописано, что на лесных участках, передающихся нефтяникам, древесина является собственностью Российской Федерации. Казалось, сие должно быть благом, но, как мы знаем, именно благими намерениями вымощен... Скажем, идет трасса, ЛЭП или трубопровод в тайге. Естественно, уничтожаются деревья. Но куда сбыть древесину? Следуя одному из пунктов Лесного кодекса, пользователь участка говорит: древесина, мол, не моя, значит забирайте куда хотите. Он попросту не несет ответственности за уборку ее с территории. И получается, что все это приходится отдавать даром нефтяникам, энергетикам, дорожникам, кому угодно, лишь бы увезли с глаз долой. Переработки-то нет на месте. Вот пример того, как одна неточная формулировка способна сыграть в реальности отрицательную роль.
— Надо полагать, вы внесли свои коррективы в данный законодательный акт?
— Еще нет, но все, кого мы опрашивали, заострили внимание именно на этом моменте, попросив нас посодействовать в плане внесения в закон необходимых изменений.
— И вы думаете, законодатели к вашим предложениям прислушаются?
— Наверное, да. Жизнь заставит.
— Пока же такое богатство пропадает...
— С одной стороны, действительно, древесина пропадает, с другой — идет засорение лесной территории от ее (древесины) несвоевременного вывоза. Санитарные требования по защите лесов гласят, чтоб в летнее время она была убрана, иначе разведутся короеды, прочие вредители. А если учесть, что трасса пробивается в зимних условиях, то ведь древесный хлам остается до лета. Раньше, когда леса отдавали (за деньги, разумеется) в собственность пользователям участков, они все сразу вывозили, часть пускали на “лежневку”. Некоторые имели свои цеха... Так что сформулировать новый закон, тем более не зная ситуации, — дело крайне рискованное. Разработчики же, как выяснилось, во многих деталях оказались некомпетентными.
— Это наша беда. Насколько мне известно, в советские времена принятие законодательных актов было делом весьма серьезным: создавались специальные комиссии, где выслушивались мнения специалистов, ученых, экспертов...
— Именно. Данная процедура предусматривала множество ступеней апробации, доработок. Видите ли, сейчас, в период реформ, все хочется сделать быстро, сломать старое. Хотя и по- прежнему кодексу можно было работать. Но что поделаешь, сегодня надо исправлять ситуацию. Не думаю, что в Правительстве России сидят какие-то “плохие дяди”, — скорее всего, как я уже сказал, они не обладают должной компетенцией. Для упорядочения взаимоотношений лесного комплекса и добывающих отраслей промышленности Тюменской области необходимо, на мой взгляд, разработать и утвердить как минимум три нормативных документа. Это лесоводственные и экологические требования к использованию, охране, защите и воспроизводству лесов при выполнении геологических работ по изучению недр, по разработке месторождений полезных ископаемых; по строительству, реконструкции, эксплуатации ЛЭП, дорог, трубопроводов, других линейных объектов, а также требования к рекультивации земель лесного фонда, временно использовавшихся для выполнения работ, не связанных с созданием лесной инфраструктуры. И, наконец, определение допустимого остаточного содержания нефти и нефтепроводов в почвах лесного фонда после проведения рекультивационных, других восстановительных мероприятий.
— Однако затронем и ряд других проблем, в частности, касаемых лесных пожаров. За последнее время это бедствие приобрело значительные, если не сказать устрашающие масштабы. Каково ваше мнение по этому поводу?
— Действительно, за последние пять лет только в Тюменской области их возникло более четырех тысяч, в результате прогорело 65 тысяч гектаров лесных угодий. Мало того, что огонь уничтожил многолетний труд лесоводов, так еще и леса захламлены отмершей древесиной, что в большей степени увеличивает их пожароопасность, к тому же способствует развитию очагов дереворазрушающих насекомых. Необходимо менять структуру лесов, повышать их пожароустойчивость.
— Каким образом?
— Нами разработано несколько типов противопожарных барьеров, способных остановить не только низовые, но и верховые пожары. Их формирование, безусловно, потребует немалых затрат, но они мизерны по сравнению с ущербом, причиняемым огнем.
К примеру, после вырубки спелого леса более 70% площадей зарастают березой и осиной. Следует воспользоваться этим стихийным процессом, оставив четко спланированную систему полос из названных деревьев шириной 100-150 метров. В самых экстремальных ситуациях, представляющих повышенную пожароопасность в связи с засушливым периодом, они станут надежным барьером на пути огненной стихии.
— А как вы считаете, намеренный поджог лесов имеет место быть?
— К сожалению, да. Мы как-то прорабатывали данную тему по Приобским борам, где запрещены сплошные рубки. Так вот там вблизи деревень пускали легкий пал, не вызывающий полную гибель лесных массивов, тем не менее вырубка была необходима. В результате почти здоровый лес сплавлялся. Порой это позволяло людям, лишившимся работы, прокормить семью.
— Ну, знаете ли, существуют еще и некие нравственные нормы, которые просто нельзя нарушать. Ведь во времена той же блокады Ленинграда кто-то (извините за натурализм) в прямом смысле слова съедал своих грудных детей, чтоб выжить, а кто-то последний кусочек ржаного хлеба отдавал любимой кошечке, чтоб спасти себя как человека, не дав очерстветь душе. Так что оправдательный в какой-то мере аргумент, представленный вами относительно преднамеренных лесных поджогов, выглядит весьма неубедительным.
— Конечно, подобные поступки не заслуживают одобрения и даже снисхождения, но такова жизнь...
— И еще один наболевший вопрос: незаконная рубка деревьев. Понимаю, это не входит в компетенцию научных учреждений, но тем не менее, что вы думаете относительно существующей проблемы?
— Надо сказать, что в Тюменском регионе она стоит менее остро, чем, например, на Дальнем Востоке. Вообще мы данной темой не занимаемся — это сфера деятельности отраслевого департамента — хотя в головном институте идут довольно серьезные проработки в этом плане. Сказать могу лишь только то, что не безвластие, но постоянная смена власти позволяла людям безнаказанно пользоваться государственными лесами, как своими. Сейчас появилась серия машин — самопогружающих лесовозов, на которых приезжают в делянку с бензопилой, и туда помещают срубленные деревья. Через два-три часа уже все загружено. Ловить их очень сложно. И этим, как я уже сказал, должен заниматься департамент, охранные службы. Я бы хотел подробнее коснуться вопроса лесовосстановления. Могу сказать, что сегодня существует специальная программа так называемых модельных лесов.
— Какова ее концепция?
— Такова, что в каждом регионе хотя бы в небольших объемах, но создать опытно- показательные хозяйства. В Псковской, Ленинградской областях этот метод опробован еще десять лет назад. Сейчас он распространяется по всей стране. У нас намечается, как минимум два таких модельных хозяйства в Заводоуковском и Уватском районах. Что касается первого, то там будет применена модель интенсивного лесопользования в условиях дефицита сырья.
— То есть направленная на рациональное использование леса?
— Да, максимально. К нам уже приезжали его владельцы и попросили сделать разработки по методам рубок, а также по лесовосстановлению. Второе модельное хозяйство, как я уже сказал, планируется в Уватском районе. Это будет модель лесопользования в условиях интенсивной нефтедобычи. Главное — найти разумные точки соприкосновения двух отраслей, чтобы они работали на общенациональное дело. Считаю данный тандем вполне возможным. Для реализации проекта создается дирекция — неформальная, негосударственная организация, в составе которой могут быть промышленники, ученые, руководители лесных хозяйств, органов местного самоуправления. То есть координирующая структура, рассматривающая идею со всех сторон.
— Борис Ефимович, хотелось бы услышать ваше мнение относительно зеленой зоны областного центра. Уничтожение вполне здоровых тополей, лип, других деревьев не оставляет равнодушными людей, живущих в Тюмени, более того, вызывает у них протест. Что по этому поводу думает наука?
— В генеральном плане развития города справедливо констатируется, что общее число зеленых насаждений в расчете на одного жителя мегаполиса в два-три раза меньше среднероссийских показателей и в шесть раз(!) уступают европейским нормам. “Способствует” тому прежде всего строительный бум, а также реконструкция автодорог, ремонт инженерных сетей, прочие факторы. Еще в 2006 году нашим филиалом были выполнены работы по инвентаризации всех парков, скверов города, даны необходимые рекомендации по уходу за ними, установлено, что рекреационных зон в Тюмени недостаточно. Поэтому в 2007 году нами был разработан проект создания дендропарка на старых золоотвалах ТЭЦ-1, площадь которых составляет более ста гектаров. Однако это всего лишь полумеры, латание дыр на “зеленом кафтане” областной столицы. При разработке стратегии социально-экономического развития Тюмени считаю крайне важным включить в нее ряд мероприятий. Прежде всего городская Дума должна утвердить нормы обеспечения жителей города внутригородскими лесонасаждениями, зонами, а за их повреждение или уничтожение ужесточить санкции. Необходимо также завершить инвентаризацию, провести ландшафтную таксацию (описание. — С.Г.) городских зеленых массивов; узаконить требования к архитектурно-планировочным и строительным работам по обеспечению благоприятных экологических условий для населения...
— Дай-то Бог, чтоб ваши рекомендации не прошли, что называется, мимо ушей местной власти.
— Хотелось бы на это надеяться, хотя... Казалось бы, при городском общественном совете есть коллегия экологов, мы с этой структурой сотрудничаем (иногда успешно, чаще — наоборот). Но муниципалитетом подчас совершаются весьма неожиданные действия.
— Что вы имеете в виду?
— Приведу только один пример в подтверждение сказанному. Речь пойдет о сквере по улице Первомайской (напротив бывшего Центрального гастронома). Там вырубили буквально все деревья. Дело было так: чиновник, отвечающий за озеленение города, пригласил нас вместе с координатором экологической коллегии, с проектировщиками, строителями на эту площадку, для разговора о ее реконструкции. Казалось, еще на протяжении лет сорока (а то и дольше) проживут, если должным образом подрезать крону. Все подписались под проектом. А через неделю этих долгожителей не стало. Сквер исчез. Спрашивается, зачем надо было приглашать, в частности, меня? Для того, чтоб выслушать авторитетное мнение и сделать все с точностью до наоборот? Хочу сказать, что люди, отвечающие за озеленение города, явно не на своем месте. В данном случае не вижу смысла в содеянном. Ничего не имею против яблонь, но, во-первых, это медленно растущие деревья, а во-вторых, дорогостоящие (надо было выложить порядка 15-20 тысяч рублей за каждое). Стоит ли тратить зря деньги?
— К сожалению, случай не единичный. На мой взгляд, причин тому несколько: это и строительная лихорадка и изъяны градостроительной политики (возьмем хотя бы отсутствие автостоянок — большинство из них носят стихийный характер, располагаясь на газонах, во дворах). Словом, что имеем — не храним. А еще, как вы правильно заметили, некомпетентность должностных лиц, если не сказать, жестокость по отношению к природе...
— Ко всему сказанному я бы добавил и отсутствие программы озеленения города, а также точных данных о количестве зеленых насаждений в нем. Когда составляли генплан Тюмени, городским руководством была предоставлена информация о том, что на каждого жителя приходится два квадратных метра зелени. Сейчас же озвучиваются другие цифры: чуть ли не 4-6 квадратных метров. Откуда они выросли? За прошедшие два года снесли массу деревьев! Скоро скажут, что у нас их избыток, перекрывающий нормы! Строятся новые жилые районы (например, Комарово), где ни одного кустика не посажено, только домики. Зрелище, мягко скажем, не радует глаз. Вы знаете, после войны, во время которой на Брянщине сожгли нашу деревню, дед решил строить новый дом. И думаете, с чего он начал? С посадки целой аллеи лип на предполагаемой площадке. Вот так-то. Сегодня вся европейская часть страны, особенно Украина (правда, это уже заграница), буквально утопает в зелени. Или, скажем, Санкт-Петербург: смотришь, старая девятиэтажка “прячется” за деревьями. Отчего же у нас все по-другому? Ладно, современная архитектура стала более привлекательной, работающей на внешний вид зданий, но вместе с тем ведь сохранились и обшарпанные “хрущевки”, “брежневки”. Так почему-то хочется все насаждения уничтожить и выставить напоказ, извините за выражение, как фигу, эти уродливые дома? Ну нет возможности их отремонтировать, тогда зачем оголять?
— Полностью с вами согласна. Но есть хотя бы несколько примеров того, что с мнением ученых считаются? Хотя, думается, “победы” даются нелегко?
— Да, тем не менее кое-что сделать все-таки удается.
— Кстати, сквер возле новостроящегося драмтеатра удалось-таки отстоять, и, наверное, не без вашего влияния?
— Я лично участвовал в общественной экспертизе, подготовленной коллегией экологов. К счастью, наше заключение приняли во внимание: предполагаемый “Макдоналдс” нашел свою прописку в другом месте, сквер сохранился.
— Это уже большое дело.
— В заключение хочу сказать, что за сорок лет своего существования наша организация сохранила лучшие традиции лесоводственной науки, атмосферу творчества. Намерены и впредь оставаться верными своим принципам.
Для Западно-Сибирского региона филиалом Всероссийского НИИ лесоводства разработаны руководства и рекомендации по рубкам, восстановлению лесов, по уходу за ними и охране их от пожаров. В частности, это методика прогноза возникновения бедствий от молний на основе геомагнитных характеристик земной поверхности; создание кедросадов, превышающих по орехопродуктивности естественные кедровники в 3-5 раз; применение гербицидов для ухода за лесом, трассами ЛЭП и нефтепроводов; технологии рекультивации техногенно нарушенных, нефтезагрязненных земель. Более 30 лет филиал является лидером в исследовании влияния добычи углеводородов на лесные экосистемы.