ПЕПЕЛ И ЖИВЫЕ УГЛИ

Второй том книги «Запрещенные солдаты» представили накануне нового года журналист Рафаэль Гольдберг и историк Александр Петрушин. Соавторы — и счастливые люди. Счастливые тем, что собственная профессия дала им возможность сделать в жизни большое и славное дело: вернуть часть огромного долга, который не торопились отдавать государственные мужи, «ответственные за историю», за то, чтобы она выглядела «как надо».
Вернуть сотням тысяч безымянных солдат бессовестно украденную судьбу. Вернуть Истории героев, из которых пытались сделать трусов («У нас пленных нет — только предатели»).
Вернуть «безродным» и успевшим состариться детям — отцов. Восстановить справедливость поименно: от «А» до «Я». Постоять за правду.
Впрочем, сидеть авторам книги пришлось больше, чем стоять. Сколько часов, дней, месяцев они провели в Государственном архиве социально-политической истории Тюменской области, умалчивается. На презентации книги представителям СМИ было сказано лишь: осталось 1546 фамилий от «Л» до «Я» — столько личных дел осталось обработать. Если там, наверху, где так любят дозировать историческую правду, не решат вдруг снова прикрыть военные архивы. Не слишком ли, мол, расстраиваем население не слишком парадными страницами Великой Отечественной?
Может быть, поэтому авторы снабдили книгу «Инструкцией для читателя», каковой вообще в наше время редко балуют читателя: не краткая аннотация, а искренняя попытка УБЕДИТЬ — прочесть (не ради авторского тщеславия, ради той самой правды) и понять.
...Фронтовики, выстроившиеся посмертно — в алфавитном порядке. В том числе и географическом: Абатский район, Армизонский, Аромашевский, Бердюжский... и так далее, до Юргинского и Ялуторовского, и еще северных автономных округов. Точная и скорбная «адресная книга», в которой кто-то из нас найдет своих родных или знакомых.
Так было с первым томом «солдат», вышедшим в 2005 году. Книга имела успех. И практический результат! Звонки и письма, на которые не успевали отвечать. Однокурсник одного из авторов благодаря книге отыскал своего отца! На обложке второго тома его фотография из личного дела: «Ворошиловский стрелок» на гимнастерке, уверенный, чуть с вызовом, взгляд. Как вышло, что столько лет сын ничего не знал о судьбе отца-фронтовика? С кого спрашивать за бессовестное государственное ограбление — как иначе назвать факт отъема у человека его биографии, его репутации?!
Таких фактов в обоих томах книги множество. Советского солдата, попавшего в плен, иногда «хоронили» еще живым: многие сидевшие в концентрационных лагерях не знали, что родные уже получили на них похоронку. Один из авторов книги на презентации поделился: как-то он спросил о таких вот живых мертвецах у одного из ветеранов Великой Отечественной. На что тот ответил: такая уж была ситуация. С командиров за каждого пропавшего солдата спрашивали сурово: где твои вояки? куда подевались? Вот и приходилось порой слать похоронку, чтобы уцелеть самому. Командиры ведь не маршалы — таким же были, как и солдаты, «расходным материалом».
Встречаются в книге истории экзотические. Так, например, в очерке «Наши итальянцы» рассказывается о национальном герое Италии, который на самом деле оказался... советским солдатом, попавшим в плен и бежавшим из концлагеря в партизаны. Настоящее его имя — Федор Полетаев. Оказывается, и у нас был такой герой — наш земляк Михаил Молчанов из деревни Молчаново Тюменского района. Почему мы не знали об этом раньше? Потому что документы Молчанова 60 лет пролежали в архивной папке фильтрационного дела номер 2380.
До войны был Молчанов сапожником в артели «Коопремонт». А стал национальным героем — одним из тысяч, отправленных немцами в оккупированные Францию, Грецию, бежавшим из плена с оружием в руках и повернушим его против захватчиков... И таких героев было много. Молчанов, свидетельствуют авторы книги, фамилия в наших краях распространенная...
«Окружение»... Достаточно прочесть этот очерк, чтобы понять масштаб трагедии, пережитой теми, кто воевал. Узнать о том, чем были на самом деле «заградительные отряды», о чем говорится в приказе Сталина номер 270 «О случаях трусости сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий»...
Александр Петрушин на встрече с журналистами рассказывал с горечью: купил очень хорошую книгу «Киевский котел» — вся книга построена на зарубежных источниках. «Почему?! По частям Вермахта изучаем свою историю?». Киевский котел — 663 тысячи военнопленных. «Представьте себе, — призывал Петрушин, — население Тюмени, построенное в колонну!» А такие колонны, по свидетельству очевидцев, достигали 10 километров в длину... Правда об этих колоннах, правда о знаменитых стрелковых дивизиях, целиком полегших в болотах Тверской области, о штурмовых батальонах, о «террористах» и «диверсантах» — все это есть в книге.
Рассказывается в ней и о том, как сложилась судьба наших земляков после страшного круга: окружение — плен — фильтрация — репатриация. Сухие казенные документы фильтрационных дел, допросов, свидетельств и показаний. Непридуманная, подлинная история солдат, многие из которых не знали военного ремесла. Не умели воевать... и не хотели. Еще одна, быть может, горькая, но правда, с которой трудно смириться «официальной» истории.
И которая рвется наружу. Многое еще предстоит рассказать. И о рядовых войны, и о тех генералах (кажется, на презентации была названа цифра 44), место захоронения которых до сих пор неизвестно. О тех, из «белой военной косточки», кто, вместо того чтобы воевать, сидел в тюрьме по «политическим мотивам», а после уже не сумел «подняться над собственным страхом».
Добавим, что книга эта есть в ветеранских организациях города и области, в библиотеках. Дай Бог, чтобы она нашла своего читателя.
Кто сказал, что нельзя ворошить пепел времени? Ведь под ним, по словам непривычно немногословного в тот день Рафаэля Гольдберга, — живые угли.
«В течение полувека, до 1995 года, бывшие пленные жили среди нас и молчали... И только скупые записи, сохранившиеся в только что рассекреченных фильтрационно-проверочных делах, позволяют нам слегка приподнять завесу над одной из самых страшных тайн прошлой войны». Так завершают авторы книги свое предисловие.
Их авторский долг — предоставить слово молчавшим.
Наш долг — выслушать.