ЧТО ЗАСТАВИЛО ГОГОЛЯ РАЗДЕТЬСЯ

Кто не читал ни разу пьесу Н.В.Гоголя «Ревизор»? Если не читали, то можете посмотреть в Тюменском драмтеатре. Впечатление гарантировано. Скучать не дадут. Школьницы-девушки будут визжать, а юноши-школьники — гоготать и свистеть.
Приходить на спектакль со своим представлением об этой пьесе и о том, что хотел сказать писатель, рискованно. С первых же минут покажется, что произошла ошибка, что вы пришли не на тот спектакль. Но если здоровое любопытство победит и вы досмотрите постановку до конца, то у вас будет повод спросить: «Зачем?.. Почему?..», обращаясь к невидимому режиссеру спектакля.
Театр как вид искусства призван нести высокую культуру в народ, воспитывать эстетический вкус и формировать нравственные ценности, а не опускаться до уровня недостаточно культурной и малообразованной массы, потакая низменным запросам. У меня возникают закономерные вопросы. Во-первых, почему на тюменской сцене жена и дочь городничего были только в нижнем белье (хоть и соответствующем тому времени)? Во-вторых, зачем Хлестаков раздевался догола? И, в-третьих, почему нельзя было обойтись (как бы это помягче сказать?) без откровенной пластики тела в сценах с Хлестаковым и дочкой городничего?
Цель современных подходов к постановке знаменитых пьес из русской классики — популяризировать нашу литературу и привлекать молодое поколение к чтению.
Но при этом не надо упрощать и облегчать содержание пьесы, лишь бы быть понятным для самых непосвященных и неподготовленных зрителей. Почему слуга Осип выглядит и одет по-турецки? Зачем изменили эпизод вранья Хлестакова? Почему убрали «немую» сцену в финале, а вместо нее показали какое-то шоу? Зачем была использована популярная зарубежная музыка?
Театральное искусство, конечно, совершенно особенное, оно существует здесь и сейчас, в момент исполнения, поэтому разговаривать с пришедшим зрителем нужно на понятном ему языке о том, что его волнует сегодня, и так, чтобы сегодня ему было интересно происходящее на сцене. Главное — увлечь. Это непременное условие, при котором сначала на эмоциональном уровне, а потом и на содержательном пьеса будет воспринята зрителем. Но художественные приемы сами по себе не должны становиться главным содержанием театрального действия. Неверно расставленные смысловые точки, акценты путают сценический текст, мешают точному пониманию драматургического замысла.
Театр — дом богини Мельпомены и вовсе не явление массовой культуры, не площадное зрелище. Особенно это касается русской классической драматургии. Произведения Гоголя не нуждаются в защите способом упрощения. А вот современные люди нуждаются в текстах Гоголя, чтобы оценить свой нравственный уровень, сверить личную шкалу ценностей с вечными ценностями, которые проповедует настоящая литература.
Балаган и веселуха, творящиеся на сцене Тюменского драматического театра, сопровождались криками и визгом школьников. Зачем режиссеру и актерам понадобился такой сомнительный эмоциональный отклик, отклик на самом примитивном уровне?
Н.В.Гоголь написал пьесу на все времена. Эпохи меняются, а люди и проблемы остаются прежними. Задача режиссера — показать через вечный сюжет современную действительность, сегодняшние нравы, и тогда реплика городничего пойдет по адресу, то есть к публике, сидящей в зале. «Чему смеетесь? Над собой смеетесь», — слова как громом должны поражать зрителя.
Не случилось, потому что фразу актёр произносит слишком быстро, едва ли не скороговоркой, без пауз, необходимых для логического акцента на сказанном. Эта очень важная реплика, звучащая в финале, произведет нужный эффект, если ее проговаривать обычным голосом, без надрывного выкрика, при полной тишине, чтобы отчетливо были слышны горькие слова. К чему спешка? Нужно время, чтобы послание дошло до адресата.
Каков итог? Зритель, на мой взгляд, был возмущен не теми постыдными явлениями российской действительности, о которых рассказал Гоголь, а теми способами и приемами, которые избрал режиссер спектакля, чтобы поставить пьесу.
Совсем не чувствовался и не был виден тот единственный положительный персонаж в пьесе, на которого указывает Гоголь — смех. Смех в постановке слышался, и смех в зале — тоже, но это был циничный смешок, иногда ухмылка, а местами — разнузданное уханье.
После смеха, предлагаемого Гоголем, следуют «невидимые» слезы. Так бывает после смеха над собой, над своими недостатками. Это слезы стыда, раскаяния, сожаления, очищающие душу слезы. Но, по всей вероятности, ничего подобного в решении спектакля режиссером А.Горбанем (г.Москва) не предусматривалось.
Конечно, современные театральные постановки — отражение действительности. Иначе и не может быть. Театр — это всегда зеркало, но (хотелось бы надеяться) не кривое, а доброе и умное.