Можно ли изучить тундру от “А” до “Я”

На Ямальский Север кто-то приезжает на два-три года — удовлетворить любопытство или поправить свой бюджет. Но очень часто едут сюда, чтобы остаться и работать. В числе таких оказался Валерий Кошелев.
Родился он в Омской области и по примеру отца, совхозного механика, решил посвятить себя сельскому хозяйству. Окончил Омский ветеринарный институт, отслужил в Советской армии и настоятельно попросился на Север.
Начальником Ямальского окружного управления сельского хозяйства в то время был Андрей Слободсков. Чем он руководствовался, когда направлял новоиспеченного специалиста в один из самых благополучных совхозов — “Ярсалинский”, можно только предполагать. Не исключено, что ему понравился симпатичный приезжий, очень напоминающий его самого на заре трудовой деятельности. И он решил дать ему урок профессионального роста в лучшем хозяйстве. А может, действительно в “Ярсалинском” тогда остро требовался ветврач.
* * *
В конце концов важно другое: попал Кошелев в окружение специалистов, чей уровень опыта и знаний, как теперь принято говорить, достиг уровня мастер-класса. К слову, вылетая из гнезда “Ярсалинского”, его птенцы никогда не забывали, что многим обязаны Николаю Дмитриевичу Кугаевскому. Директор совхоза не ограничивал себя ролью администратора. Личные проблемы коллектива всегда были его проблемами. Вспоминает с уважением об этом человеке и Валерий Кошелев. А ведь с тех пор минуло около четверти века.
А начиналось все с первого каслания и “чайной церемонии”. Чтобы ее не перепутали с одноименной китайской, внесем некоторые подробности.
В те времена большим спросом у тундровиков пользовался плиточный чай. И не из-за того, что другого не было: он лучше хранился в условиях постоянных касланий. Так вот, если обычно чай заваривают кипятком, то тут Валерий Александрович увидел другое: отломив от плитки, кусок чая крошили прямо в чайник и кипятили. Нередко гущу, оставшуюся в кружках, выливали прямо в чайник и снова кипятили. А финалом “чайной церемонии”, заставившим новичка содрогнуться от отвращения, было мытье кружек. Хозяйка элементарно плевала в них и вытирала чуть ли не подолом собственного платья... Потом оленьему доктору пришлось увидеть, как собаки, отталкивая друг друга, вылизывали котел с остатками обеда бригады. И много всякого другого...
Что было делать?! Не принимать же предложенные правила игры? Хотя такое редко, но случается. Валерий Александрович вспоминает, как в бригаде делегата XXV съезда КПСС Петра Езенги обомлел от ужаса, узнав в опустившемся и немытом человеке своего коллегу-зоотехника родом из солнечных Сочей. Нет. Кошелев решил переступить через себя, но не сбегать. И изучить тундру от “А” до “Я”. Причем не из праздного любопытства, а с пользой для профессионального роста.
* * *
На “южном побережье Карского моря”, так шутя называют тундру, порой приходилось “загорать” по два-три месяца безвыездно. Весной не отпускала кампания по отелу, летом — борьба с гнусом. А ранней зимой заставлял “летать” по стадам закуп оленьего мяса от частного сектора. И как-то само собой, слово за слово, узнал Кошелев ненецкий язык и обычаи. Научился ловить оленей, запрягать и ездить на них. Летом тебя никто пассажиром на нарту не возьмет, ведь тянуть ее по голой, бесснежной тундре оленям тяжело.
Деловые качества нового специалиста дирекции хозяйства понравились. Иначе как бы он при дефиците жилья в районном центре уже к осени получил трехкомнатную квартиру? А к первому сентября его жена оформилась в школу-интернат учителем-воспитателем.
— Признаюсь: недостаток кислорода, темнота и мороз — все это в первое время давило на психику, — вспоминает Валерий Александрович. — Но сознание того, что приехали мы сюда не с целью набить карманы и “сделать ручкой”, а работать, в полном понимании этого слова, позволило довольно быстро смириться с тяжелыми условиями. Просто заболеть Севером...
Вчера еще пугающее слово “тундра” скоро стало для Кошелева притягательным. Он убежден: ускоренному курсу его адаптации на этой холодной и красивой земле способствовали ее коренные жители, многие из которых стали позже близкими друзьями.
Они терпеливо учили уму-разуму, вручая новичку ключи познаний от секретов Севера, за что Валерий Александрович им был искренне признателен. И навсегда в его памяти остались имена “Ярсалинского”: Яхочи Худи, Вари Емдевич Худи, Хадлы Худи, Сэроко Худи, Ненголы Худи, Петр Езенги и другие.
В 1981 году Кошелева направили на курсы директоров совхозов в Омск. Чуть позже он заочно поступил на экономический факультет. По его мнению, это было просто необходимо в условиях постоянно перестраивающегося сельского хозяйства и “экономического курса” страны.
В 1982 году Валерия Александровича, главного зоотехника “Ярсалинского”, назначили директором совхоза “Ныдинский”. Управление сельского хозяйства округа, видимо, посчитало Кошелева достаточно сильной фигурой, способной остановить скатывание совхоза в ряды отстающих. За десять предыдущих лет здесь сменилось столько же директоров! То, что предстало глазам Валерия Александровича, не поддавалось никакой критике.
Кухня зверофермы была сколочена из досок. И поэтому изо всех щелей сквозило холодом. Коровник разваливался. При солидном поголовье оленей отсутствовала меховая мастерская. Реализуя необработанное сырье, а часто просто пуская в утиль, совхоз терял немалые прибыли.
Для вывозки сена технику нанимали со стороны: весь машинно-тракторный парк хозяйства состоял всего лишь из автомашины “ЗИЛ-157" и гусеничного трактора ”ДТ-75".
...Появление “новой метлы” восприняли настороженно. Наверное, потому, что от роду Кошелеву шел всего лишь 31-й год. И уверенности в том, что такой салага поднимет совхоз, у ныдинцев не было. Подливал масла в огонь и некий “коллега”, прежде занимавший должность заместителя директора.
Зная пристрастие мужской части коллектива к водке, он не скупился на угощение: пытался найти поддержку у работяг и, возможно, с их помощью прыгнуть в кресло директора. Не получилось. У Валерия Александровича нашлись единомышленники. К ним надо отнести бывшего главного зоотехника Леонида Терентьева, заведующую зверофермой Прасковью Кобылинскую, бухгалтера Петра Рябкова.
В те времена снабжение было централизованное: искать поставщиков и необходимые средства совхозу не приходилось. А вот организовать работу изнутри — прямая обязанность директора. Справедливости ради нужно сказать, что к приходу Кошелева в “Ныдинский” оленеводство здесь имело неплохие результаты. Но правило Валерия Александровича — не топтаться на месте. А так как речь шла о главной отрасли, он с первых же месяцев работы пересмотрел все вопросы, начиная с кадров, маршрутов каслания — и до снабжения.
* * *
Новый директор понимал: реализация задуманного может дать осечку, если не обратить внимание на “человеческий фактор”. Эти два слова, введенные в оборот генсеком Брежневым, несли большую смысловую нагрузку и прежде всего означали обеспечение жильем. Но в Ныде, Богом и партией забытой, почти все оно находилось в аварийном состоянии. И поэтому сразу же на следующий год совхоз пригласил 50 строителей.
Поселок, не знавший таких масштабов строительства, изменился не только внешне. Валерий Александрович твердо решил: к прежнему возврата не будет. То есть вместо избушек, бараков с печками появились дома с центральным отоплением, водопроводом, удобствами.
Кстати, в те годы существовало так называемое “компенсационное строительство”. Под ним надо понимать расплату газовиков и нефтяников за отторжение земель у совхозов. Рим Сулейманов, генеральный директор “Уренгойгазпрома”, строго держал под своим контролем эту программу, в результате чего в Ныде появились дороги, гараж, котельная, электростанция. Нельзя не замолвить слово и о своих, доморощенных строительных кадрах. Есть в хозяйстве бригада, состоящая полностью из представительниц коренной национальности. Женшины-ненки научились так белить, красить, штукатурить, что в их адрес рекламаций не поступает.
А о Кошелеве местные жители говорят, что он построил Ныду. И добавляют: “Успел”. Последнее слово, должно быть, обозначает неразбериху, безденежье после того, как рухнул Союз.
* * *
Потрясения эти не обошли и совхоз “Ныдинский”. Чтобы удержаться на ногах, он в 1994 году реорганизовался в товарищество с ограниченной ответственностью, а в 1998 году стал закрытым акционерным обществом. При этом хозяйству удалось сохранить поголовье оленей, крупного рогатого скота. А вот звероферму, исходя из экономических соображений, пришлось реформировать. Иными словами, песцов заменили серебристо-черными лисами, пользующимися наибольшим спросом.
В интересах рынка и собственной выгоды в оленеводстве упор сделали на переработку мяса, потому что в сыром виде оно в Надыме, к примеру, реализации поддавалось туго. А оленью колбасу ныдинского производства — только подавай. Между тем рыбу легче продать в мороженом и сыром виде.
К слову сказать, голова у Кошелева болит не только о благополучии Ныды. На его плечах еще два отделения ЗАО. На какой пойти шаг, чтобы люди там не сидели без работы и не превратились в иждивенцев? Где-то опыт, а где-то интуиция подсказали Кошелеву: в Кутопьюгане единая схема производства должна состоять из забойного пункта, свинарника, пекарни и рыбного промысла. Последний дает акционерному обществу до 100 тонн рыбы в год. А вот крошечным Норям, чтобы обеспечить людей работой, достаточно пошивочной мастерской.
Начав с единственной автомашины, ныдинцы имеют сейчас около 20 машин. Не расточительство ли это при заоблачных ценах на горючее? Кошелев и его специалисты подсчитали, и оказалось, что выгоднее содержать свой автотранспортный парк, чем его арендовать. Это касается и речных судов, без которых ежегодная программа самообеспечения оказалась бы удовольствием сверхдорогим.
О чем речь? О том, что, “ослепнув” от цен, которые вздувают местные коммерсанты, хозяйство решило завозить муку, картофель, овощи по воде собственным транспортом из Омска. Это “дешевле”, и качество гарантировано. Естественно, одной только продовольственной группой товаров снабжение не ограничивается. Собственная флотилия доставляет строительные материалы, запчасти, спецодежду, корма для животноводческой фермы.
Да! Оказалось, что южный клевер коровы едят охотнее, чем северную осоку. Значит, и удои выше.
К слову, в рейс до Омска суда тоже “не бегут” пустыми. Они везут на продажу в Сибирь деликатесную рыбу, выловленную в Кутопьюгане. И за счет нее часть расходов на товары покрывается.
При существующем круговороте дел без помощников — караул! И Валерий Александрович всегда может найти поддержку у Ирины Шкурко, Анатолия Рябикова, Василия Данилюка.
Будет просто несправедливо забыть семью. Один из сыновей Кошелева уже тянет лямку вместе с отцом. Второй — студент. Наконец, жена — Татьяна Робертовна. Она все также работает в школе. И в трудную минуту — советчик и опора Валерия Александровича. Говорят, что, когда он получал награду “Заслуженный работник сельского хозяйства Российской Федерации”, кто-то заявил: “И жена к ”заслуженному" причастна. Чем? Своими бессонными ночами, когда градусник под мышкой у детворы зашкаливал высокой температурой. Домашними хлопотами. Наконец, вечным беспокойством: “Как он там в тундре?”
Трудно поверить, но в качестве отдушины в трудные минуты и успокоения нервов, а может, и в минуты особого душевного подъема Валерий Александрович — поэт. Да, этот скромный человек, известный директор передового предприятия в ямальском агропроме, пишет совсем недурные стихи.