День рождения правосудия в Сибири

Суд и правосудие — наиболее болезненные и острые темы нашего бытия. От них напрямую зависят наши представления о правильном, справедливом устройстве общества и государства. Суд — это место столкновения публичных и частных интересов, поэтому насколько цивилизованны приемы и методы разрешения неизбежных при этом противоречий и конфликтов, то есть судебные процедуры, настолько цивилизованны общество и государство.
С 1991 года наша страна находится в перманентном состоянии судебных реформ, суть которых состоит в переносе на российскую почву международных стандартов правосудия. Работа эта движется с разной степенью успеха. Она была бы более продуктивной, если бы мы более внимательно относились к своему историческому опыту. Исторические экскурсы уместно делать в кануны знаменательных событий, а сейчас мы на пороге такой исключительно важной даты.
2 июля 1897 года (по старому стилю) город Тобольск был в праздничном уборе: флаги, цветы, почтенная публика, высокие гости... «По высочайшему повелению» главным среди гостей был старший председатель Казанской судебной палаты А.Н.Щербачев, а когорту местных чиновников возглавлял сам «начальник губернии» Л.Князев. В этот день в г.Тобольске, как, впрочем, и по всей Сибири, открывались суды «новых установлений» и тем самым завершался большой и сложный подготовительный этап судебной реформы в Сибири 1897 года.
Перед зданием Тобольского окружного суда (теперь это здание известно как дом Корнилова) было многолюдно и торжественно. Публикации в местной печати того времени отражают то возвышенное, праздничное, наивно патетическое настроение, которое царило в тот день на «торжественном собрании». Наконец-то сибиряков уравнивали в правах с другими подданными его величества императора Российской державы. Закон от 13 мая 1897 года, объявивший о проведении судебной реформы в Сибири, обещал сибирякам «суд скорый, правый и милостивый», подавал им надежду на реальную судебную защиту их личной безопасности, защиту их имущественных прав и интересов. Это дорогого стоило, ибо нигде в империи так нагло не свирепствовал чиновничий произвол и народное бесправие, как на просторах необъятной Сибири. И потому для праздника местные власти не пожалели денежных средств, печать — газетных полос, а местная общественность — восторженных, но не вполне оправданных ожиданий. Впрочем, разочарования будут потом. А пока — праздник. День рождения правосудия Сибири.
В Тобольске торжества открывал председатель окружного суда Михаил Яковлевич Введенский. Он сообщил, что «...со 2 июля 1897 года в Тобольской губернии вместо упраздненных губернских и окружных судов старого устройства открыты:
1) Тобольский окружной суд в составе председателя, товарищей его, 8 членов суда, двух секретарей, 8 помощников секретарей, архивариуса, 2 судебных приставов, 7 судебных следователей, прокурора, секретаря, 12 товарищей прокурора — всего 44 человека;
2) мировые судебные установления в числе 37 судебных участков и двух дополнительных мировых судей».
3) вступали в свои назначения председатель суда и судьи нового окружного суда, привел их к присяге, объявил об открытии Тобольского окружного суда, а старые, то есть губернский и окружные, суды объявил упраздненными.
Новый председатель окружного суда М.Я. Введенский привел к присяге участковых и почетных мировых судей, нотариусов и судебных приставов... «Начальником губернии» был дан обед. На следующий день в здании городской думы обед устроило «городское общество». Таким образом, была исполнена резолюция императора Николая II: в Сибири учреждено «истинное правосудие наравне с остальной Россиею».
События эти на фоне необъятных просторов Российской империи могли показаться заурядным местечковым мероприятием, если бы не то необычайно пристальное внимание, с которым следила вся российская общественность и за процессом подготовки, и за процессом реализации судебной реформы в Сибири 1897 года. И тому были веские причины. Главной из них было то болезненное внимание, с которым общественность следила за развитием «великих реформ» императора Александра II, которые принесли на российскую почву общеевропейские либеральные ценности.
Известно, что с XVIII века в России утвердилась абсолютная монархия в ее специфической форме — самодержавия. Она прежде всего характеризуется высшей формой консолидации власти, что в принципе исключало наличие самостоятельной судебной власти. Местные администраторы — воеводы, губернаторы и прочие — вершили суд и расправу в полном объеме вплоть до вынесения смертных приговоров. Но даже Петр I, человек далеко не либеральных взглядов, достаточно скоро понял, что всевластие администрации является неистребимым источником произвола властей, злоупотреблений, лихоимства и безответственности чиновников и что такая система власти бесперспективна и, в конечном счете, опасна для самого государства. Поэтому в 1713 году он впервые попытался отделить правосудие от администрации, после его смерти этот эксперимент был прекращен: должности ликвидированы, суды, за исключением столичных магистратов, разогнаны, все судебные дела переданы вновь воеводам.
Судебная реформа 1775 года установила в России «судебные места», судебные присутствия», которые обязаны были действовать в соответствии со строго формализованными «судебными обрядами». Однако эти учреждения были частью общей администрации (потому и назывались в свое время «судебной частью»), а приемы и методы их деятельности были сугубо административными. Губернаторы не только утверждали все решения и приговоры местных судов, но и одновременно совмещали должности председателей губернских судов. К настоящему правосудию, то есть к публичному и коллективному способу поиска истины и справедливого решения, те «установления» и порядки не имели никакого отношения. Поэтому такая реформа сохранила все причины, условия для произвола властей, взяточничества и волокиты. Она оставила глубокий след в народной памяти в форме пословиц и поговорок: «Где суд, там неправда», «Из суда, что из пруда, сух не выйдешь», «Суд по форме — судей кормит». Мздоимство, своекорыстие, произвол, невежество и грубость чиновников — вот краски, которыми современники описывают дореформенные «судебные присутствия». О судах «неправды полных» писали Н.В.Гоголь, поэт А.С.Хомяков. И.С.Аксаков, сам служивший некоторое время в разных судейских местах, восклицал: «Старый суд! При одном воспоминании о нем волосы встают дыбом, мороз дерет по коже!» Живописные картины старого суда написаны писателями М.Е.Салтыковым-Щедриным, И.Ф.Горбуновым, правдоподобность которых, по мнению А.Ф.Кони, полностью подтверждается серьезными исследованиями Д.А.Ровинского, Н.И. Стояновского.
«Нравственные чувства» Александра II заставили его в своем манифесте о престолонаследии от 19 марта 1856 года провозгласить: «Да, правда и милость царствуют в судах», тем самым был дан старт подготовке судебной реформы. В результате были подготовлены такие законы, которые достаточно полно восприняли европейский опыт и лучшим образом адаптировали его к российской действительности. 20 ноября 1864 года император своим указом правительствующему Сенату повелел: «Вводить в России суд скорый, правый, милостный и равный для всех подданных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего». Этим указом были утверждены четыре основных закона о переустройстве «судебной части», получившие общее собирательное название — Судебные уставы 1864 года, которые стали правовой основой и фундаментом судебной реформы Александра II.
«В эпоху великих перемен», то есть в 60-е годы ХIХ века, было совершено много реформ: крестьянская, военная, финансовая, административная и прочие. Но самой радикальной из них принято считать судебную реформу. И это, на наш взгляд, вполне обоснованно. Если прочие реформы, включая и административную, и крестьянскую, вполне укладывались в рамки абсолютной монархии, соответствовали ее устоям и принципам, то судебная реформа привносила в российскую действительность совершенно иные порядки. Независимость судебной власти, несменяемость и неприкосновенность судей, принципы законности, равенства сторон, презумпции невиновности — это знамена европейских буржуазных революций! Судебная реформа 1864 года сделала больше того, что ожидали от нее власти, — она не только учреждала принципиально иную систему правосудия Российской империи, но и изменяла саму власть, правовую природу государственного устройства страны — создала независимую самостоятельную судебную власть, создала предпосылки для строительства правового государства, то есть торжества права и законности. Таких последствий не ожидали даже авторы проекта Судебных уставов 1864 года. Поэтому реализация положений Судебных уставов Александра II вызвала острейшее противостояние либерально и демократически настроенных слоев общества и правящих кругов, отважно защищавших основные принципы и институты, закрепленные в судебных уставах, с консерваторами, которые с не меньшей отвагой нападали на любые новации, которые посягали на устои самодержавия.
Первыми жертвами этого противостояния оказались «окраинные» регионы империи, поскольку для них судебная реформа вначале была отсрочена, а потом в значительной степени деформирована и искалечена. К числу таких окраин относилась и Сибирь, куда Судебные уставы Александра II пришли только через 33 года и без ее главных ценностей — без судов присяжных и без выборной мировой юстиции.
В Сибири была создана другая судебная система, разработанная специальной правительственной комиссией под руководством министра юстиции Н.В.Муравьева. Эта комиссия была создана для разработки процессуальных кодексов, которыми предполагалось полностью заменить Судебные уставы Александра II. Однако столь ответственное решение требовало предварительной проверки. И таким испытательным полигоном стала Сибирь. В этой системе мировые суды сохранили свое имя только потому, что министр юстиции посчитал «удобным» «не менять без особой надобности уже существующее на окраинах и привычное населению название». Фактически это были участковые судьи-следователи с совмещенными функциями судьи первой инстанции, судебного следователя и нотариуса. Они входили в состав окружного суда, назначались министром юстиции и состояли «в пятом классе по чинопроизводству и в пятом разряде по шитью мундира». Следовательно, ни о какой самостоятельности и независимости мировой юстиции в Сибири речи идти не могло.
Даже при таких издержках, по мнению «Судебной газеты», «учреждение в Сибири института мировых судей является таким громадным шагом вперед, что с некоторыми неудобствами можно пока и мириться». Газета «Московские ведомости», ярая противница «великих реформ», с большим удовлетворением писала, что Сибирь избавлена от судов присяжных, следовательно, освобождена от тех, по её мнению недостатков, которыми страдает европейское правосудие. В ответ известный юрист и исследователь судебной реформы 1864 г. Г.А.Джаншиев в «Русских ведомостях» и «Судебной газете» опубликовал статьи, в которых отмечал, что сибирская общественность ждет не дождется суда совести и суждениям «Московских ведомостей» не придает значения, поскольку убеждена в огромной пользе суда присяжных. Далее он писал, что «препятствием к введению суда присяжных в Сибири служат не «местные условия», а главным образом та реакция против этого института. Суд совести, как называли современники суды присяжных, Сибири пришлось ждать до 1909 года.
Закон 1896 года предусмотрел еще массу других «особенностей» судебной реформы в Сибири: отказ от принципа несменяемости и независимости судей, от принципа разделения властей, от принципа экстерриториальности судебных округов и судебных участков и т.д., которые не добавили достоинств судебной реформе. Одна из таких «особенностей» самым катастрофическим образом повлияла на судьбу и авторитет всей судебной реформы в Сибири — это «принципы экономии средств казначейства». В результате оказалось, что и оклады у работников судов были меньшими, чем у равнозначных работников Европейской России, и штатных единиц меньше, а нагрузка больше, чем в подобных судах центральных губерний. А для канцелярских работников нового окружного суда денежное довольствие было установлено меньше, чем даже у таких же работников старого губернского суда. Это неминуемо сказалось на дефиците кадров, следовательно, на доступности, оперативности и качестве сибирского правосудия. И тем не менее уже за первые полгода своей деятельности окружной суд отчитался о рассмотрении 730 уголовных дел, включая «заволокиченные» прежними судами, а «мировые установления» за тот же период рассмотрели свыше 10 тысяч дел. Суды «прежних установлений» не рассматривали такое количество дел и за полный год.
Судебные преобразования в Сибири привлекли пристальное внимание всей России. Они нашли отражение в крупнейших и авторитетнейших изданиях того времени. Так, известный правовед Л.X.Сабинин писал: «Закон 13 мая 1896 г. существенно улучшил судоустройство Сибири тем, что почти изъял элементы старого порядка». «Русские ведомости» писали, что «распространение действия судебных уставов Александра II на Сибирь явилось самой крупной законодательной мерой последнего времени для этого края». «Киевлянин» писал, что для Сибири судебная реформа, несмотря на все ограничения, является «великим благом и вместе с тем она составляет крупное событие для всего государства, так как Сибирь является частью общего Отечества».
Даже Николай II в своей резолюции по поводу судебной реформы в Сибири назвал дореформенное время «временем бессудья», а суды «новых установлений» — «подлинным правосудием». Следовательно, у нас есть все основания согласиться с мнением первого председателя Тобольского окружного суда «новых установлений» М.Я.Введенского о том, что 2 июля 1897 года является днем рождения правосудия Сибири, и поздравить не только судебных работников г.Тобольска, но всех сибиряков с этим праздником!.