Из когорты первопроходцев

На Усть-Тегусском участке недр, где трудятся уватские добытчики углеводородного сырья, открыто новое месторождение нефти. По просьбе ветеранов бывшей Главтюменьгеологии, ученого совета Западно-Сибирского научно-исследовательского института геологии и геофизики (ЗапСибНИИГГ) и представлению областной Думы ему присвоено название «Месторождение имени Малыка». Анатолий Родионович Малык — один из старейших геологов-геофизиков, проработавший в Западной Сибири почти пятьдесят лет. Прошел путь от техника-оператора сейсморазведочной партии Березовской комплексной геологоразведочной экспедиции в 1958-1960 годах до руководителя крупных геофизических объединений — Ямальского и Ханты-Мансийского. При его непосредственном участии были открыты крупные месторождения углеводородного сырья — Самотлорское, Варьеганское, Ватьеганское, Вынгапуровское, Покачевское и другие.
(фото2)В 1986 году Анатолий Родионович возглавил институт «ЗапСибНИИГеофизика». Активно участвовал во внедрении разработок института в Западной Сибири и других регионах страны, а также в Китае, Болгарии и
Йемене. В числе партнеров его института были научно-исследовательские организации и предприятия США, Норвегии и других стран. Последние три года работал советником генерального директора института.
Присвоение уватскому месторождению имени Малыка — благодарная дань уважения тюменских геологов Анатолию Родионовичу за его подвиг на сибирской земле.
С Анатолием Родионовичем Малыком я познакомился осенью 1966 года, когда он прилетел в Тюмень согласовывать в тогдашней Главтюменьгеологии вопросы организации в Нижневартовском районе новой геофизической экспедиции. Я зашел в геологический главк после интересной северной командировки, где собирал материалы о разведчиках недр Шаимской экспедиции, открывших первую сибирскую нефть. Здесь меня и познакомили с высоким молодым мужчиной лет тридцати. Красивое лицо, густая шапка черных волос, искрометный юмор, нескончаемые байки — все это располагало к новому знакомому. Поговорить тогда много не пришлось: Анатолия Родионовича срочно вызвали к начальнику Главтюменьгеологии Юрию Георгиевичу Эрвье. На прощание Малык пригласил приехать к нему в Новоаганск, где формировалась новая экспедиция. «Приезжай — не пожалеешь. Все начинаем с чистого листа. Народ подобрался интересный. Там для тебя, журналиста, непочатый край работы».
Отписавшись после командировки, тут же засобирался в Новоаганск. Добираться пришлось через Ханты-Мансийск на вертолете Ми-8, который перебрасывал туда очередной десант геофизиков. Когда подлетали, через иллюминатор открылась красивая панорама местности: излучина реки Аган, недалеко большое озеро и такая прекрасная в эту пору осенняя тайга. Невольно вспомнились навечно отлитые пушкинские строки: «В багрец и золото одетые леса». Таежная пастораль впечатляла.
Вертолет плюхнулся прямо на пятачке вырубленной тайги. Поселка как такового не было. В глухом лесу будущие геофизики строили дома. В прозрачном осеннем воздухе витал смолистый запах только что спиленных вековых сосен. Песней звенел металл на возводимой промышленной базе.
Вместе со мной этим вертолетом прилетела группа журналистов радиостанции «Юность» со знаменитыми тогда Ларисой Куликовской и Натальей Киселевой. Встречать журналистский десант прибыл сам Анатолий Родионович. Первым делом он повел нас в столовую, где нас накормили вкусным обедом. Извинившись (ждут неотложные дела), Малык куда-то исчез, посоветовав журналистской братии самой познакомиться с окрестными достопримечательностями. Ходили мы часа три — знакомились с людьми и даже заглянули в лес. За какие-то полчаса насобирали две сумки отборных белых грибов и ведро брусники.
К вечеру собрались на берегу Агана, где стояли три балка. В одном расположился Малык с главным инженером, во втором — бухгалтерия и плановый отдел, в третьем — строители. Москвичи настроили свою радиоаппаратуру, я вытащил фотоаппарат с блокнотом. Ждем, нетерпеливо поглядывая на часы. К Малыку непрерывно входят люди и быстро исчезают. Сам он тоже часто покидает свой «кабинет», не обращая на нас никакого внимания. Москвичи в растерянности: лететь из столицы в такую глушь и быть предоставленными самим себе. Я их успокаи-вал: Малык — хозяин хлебосольный, и терпение вам воздастся. От моего внимания не ускользнуло, что люди в одиночку и группами что-то несут в столовую. Значит, быть таежному банкету. И точно — дверь «кабинета» Малыка распахивается, и он — высокий, улыбающийся и в каком-то приподнятом настроении.
— А теперь милости прошу в наш банкетный зал, — приглашает на улицу и приводит нас в столовую. И как же она преобразилась после нашего обеда! Занавески, тюль, белоснежные скатерти. Но больше всего поразили богато накрытые столы. Чего только там не было: маринованные белые грибы, брусника, вареная сохатина, жареные глухари, кедровые шишки... Словом, весь таежный натюрморт. Оказывается, пока мы знакомились с новостройкой, Анатолий Родионович бросил клич среди своих подчиненных: покажем сибирское гостеприимство заезжим журналистам. Само собой разумеется, что на столах оказались запотевшие емкости с шампанским, водкой, коньяком. Вечер превратился во встречу творческой интеллигенции с геофизиками. Было много интересных воспоминаний. Гости времени даром не теряли: записывали «живые» голоса героев своих будущих очерков, усиленно их интервьюировали. Потом я целый год слушал по московскому радио радиоголоса аганских геофизиков.
Я тоже старался не отставать от своих московских коллег. Исписал пару блокнотов, «расстрелял» несколько фотопленок.
Несколько дней я провел в строящемся поселке. Москвичи улетели, и времени у Малыка для журналиста стало больше. Я поинтересовался у него, как он, выпускник Киевского государственного университета, попал в Сибирь. И вот что он мне поведал. В 1958 году молодого специалиста «сосватали» в одно секретное учреждение. Анатолий заполнял многочисленные анкеты, когда на кафедру геофизики пришла просьба от начальника Березовской геолого-разведочной экспедиции Михаила Барабанова направить к нему несколько молодых специалистов в связи с растущими объемами геолого-разведочных работ. Он сам в свое время закончил тот университет и поэтому обратился к знакомому декану. Первыми напросились два друга — Анатолий Малык и Владимир Цыбенко. Хотелось испытать сибирской романтики. О Тюмени и Березово они тогда и не слышали. С трудом нашли их на карте и отправились на вокзал покупать билеты. В кассе тоже ничего не знали о Тюмени. Наконец, разо-брались и продали места в общем вагоне. Трое суток добирались до Тюмени, имея на двоих только несколько яблок. Отсюда их направили гидросамолетом до Березова, куда они добирались с пересадками трое суток. В Березовском гидропорту никаких условий, ночевали на стульях. На следующий день попали в поселок. Встречавший их человек приехал за бедолагами только к вечеру и повел их в столовую. А у молодых людей в кармане ни копейки. Им тут же кто-то предложил сто рублей. «Здесь это было в порядке вещей, — вспоминает Анатолий Родионович. — Люди выглядели дружелюбными и сердобольными и могли отдать последние деньги. Я такого до этого и позднее не встречал. Удивительные были альтруисты».
Сняли молодые специалисты «квартиру» — дощатую перегородку на кухне деревенского дома, поставили две раскладушки и стали жить. Работу предложили на выбор — Ямал, где на трассе сталинской «мертвой» железной дороги работала сейсморазведочная партия, либо здесь, в авиасейсморазведочной. Выбрали последний вариант. Работать приходилось в экстремальных условиях. Техники, считай, никакой — разбитые трактора, которые чаще находились в ремонте, чем в полевых условиях. Много было тяжелой ручной работы. Сейсморазведочные станции выглядели примитивными, «косы» от них приходилось таскать на плечах. Этот нелегкий труд в основном выполняли женщины. Было много брака в работе. Ахиллесовой пятой выглядел быт. Если на пути геофизиков встречались деревушки и представлялась возможность снять жилье, то в полевых условиях — сплошной экстрим. Обычно на крутом склоне берега выкапывали землянку под столовую. А жить-то надо было где-то. Вот и брали геофизики лопаты и рядом сооружали себе нишу. Затаскивали кровати, перегораживали занавесками и жили целыми группами. Не все выдерживали такие мытарства, уезжали, проклиная все на свете. Среди рабочих сейсмопартии немало вчерашних узников сталинского ГУЛАГа. В поселке Куги, куда временно направили начальником партии Анатолия Малыка, рубщиками просек определились вчерашние зэки. Однажды пришли оленьи упряжки, на которых планировалось отправить их в поле. Но горе-работяги раздобыли где-то тройной одеколон. Пьют уже несколько дней, а молодой начальник партии ничего не может с ними поделать. Пошел Малык к бригадиру — мордастому громиле — и стал его увещевать. Мол, заберут арендованные упряжки и хана нам всем. Тот поставил условие: «Шарахни с нами одеколону — тогда мы тут же уйдем». Малык «шарахнул» и потом несколько лет не мог пользоваться им даже после бритья.
Крупных открытий в Березовском районе не предвиделось, и основные силы тюменских геологоразведчиков перебросили в Среднее Приобье. Партию Анатолия Малыка передислоцировали в Нижневартовский район, село Ларьяк. Сюда он поехал уже семейным человеком. Еще в Березово ему приглянулась молодая радистка Тамара Шестакова. Вскоре у них появились две дочери. На новом месте Малык, что называется, с головой ушел в работу, много занимаясь обустройством быта и работой. Знаменитый Самотлор еще не был «распечатан», но долгожданные открытия уже радовали людей, вселяли надежду на будущее. Салютовали фонтанами скважины на Баграсе, Усть-Балыке и других местах. Управлять многочисленными сейсморазведочными партиями из Ханты-Мансийского геофизического треста оказалось затруднительно, поэтому на востоке Среднего Приобья решили создать новую экспедицию. Его начальником назначили Малыка: молод, энергичен, способен поднять людей на большие дела, надежен в любой ситуации.
Малык с большим вдохновением и азартом взялся за новое дело. Место для базировки новой экспедиции выбирали долго. Остановили выбор на участке тайги на берегу Агана, недалеко от большого озера. Понравился лес с вековыми соснами, из которых можно строить добротные дома. Кстати было и озеро для базирования гидросамолетов. Из-за отсутствия дорог Ан-2 на поплавках доставляли на новостройку все необходимое.
Я сознательно акцентирую внимание на новоаганской эпопее Анатолия Родионовича. Здесь он окончательно сформировался как прекрасный специалист и организатор, что ему впоследствии позволило занять более высокие посты. На моих глазах на карте появился благоустроенный поселок, архитекторами которого стали геологи. Я много ездил по Северу, но такого уютного населенного пункта разведчиков недр еще не встречал, не считая Горноправдинска — детища Фармана Салманова.
Сразу возникли трудности с финансированием строительства. Считалось, что геофизики — народ кочующий и постоянное жилье им ни к чему, они должны временно снимать жилье во время остановки возле какой-либо деревеньки или прозябать в палатках. И это при сорокаградусных морозах! Но когда резко возрос объем геолого-разведочных работ и на одном месте приходилось работать долгие годы, вопрос встал о строительстве постоянного капитального жилья. Но геофизики не имели права использовать средства на обустройство базовых поселков. И Малык здесь показал себя настоящим дипломатом. Выколачивал деньги где только мог. А время было дефицитное. Централизованные поставки строительных материалов отсутствовали, свой только лес, который заготавливали и везли на смонтированную пилораму. Наладили бартерные связи с нефтяниками Нижневартовска и строителями Мегиона.
Зимой пробили зимник на Нижневартовск. Аган рано обмелел, и геофизики не успели по воде завезти дизтопливо и другое необходимое оборудование. Вот и выручила та «дорога жизни». Завезли несколько вагончиков, 20-местные палатки, а весной пригнали бранд-вахту, приспособив ее под плавучее общежитие, контору и столовую. К зиме построили общежитие, столовую, пекарню, баню... Объявили конкурс на лучшее название поселка. Всем понравился — Новоаганск. Малык хотел его видеть поселком городского типа, без балков и разных «Шанхаев». Поэтому строили двухэтажные дома с 8-ю и 16-ю квартирами. Правда, вначале пришлось довольствоваться печным отоплением. Позднее возвели котельную, электростанцию, телефонизировали поселок. Первые дома стояли прямо в лесу, геофизики без надобности не рубили ни одного дерева. Старались сохранить первозданную красоту.
Появились в поселке первые семьи и дети. Пришлось строить детсад. Подросли дети — потребовалась школа. Сначала планировали учеников возить в соседний национальный поселок Варьеган, но как их возить за несколько километров по бездорожью? Выход нашли — освободили на первом этаже конторы две большие комнаты. Купили учебники и взяли в штат экспедиции учителей. «Подпольная школа» просуществовала несколько месяцев, как Малыка вызвали на ковер. Но перед этим появились проверяющие, две пожилые учительницы. Начальник экспедиции пошел на хитрость. Проверяющие должны были проехать до Варьегана — убедиться в возможности возить туда учеников. Малык подговорил водителя вездехода, чтобы тот на полдороге специально заглушил двигатель. Но тот перестарался, и вернулись с дороги бедные женщины передрогшие и измученные. Когда в райисполкоме с Малыка снимали «стружку» за самовольство, так те женщины горой стали за возмутителя спокойствия.
А Малык на этом не успокоился. Построил школу-восьмилетку, фельдшерско-акушерский пункт с небольшим стационаром. Там поставили три койки для рожениц и еще несколько для лежачих больных. Снова пришлось нарушить штатное расписание, приняв врачей и фельдшера. И еще начальник экспедиции замахнулся за возведение Дома культуры. Построили очаг культуры снова методом самостроя. А от самодеятельных артистов отбоя не было. К Малыку зачастили творческие коллективы из многих крупных городов страны. Навестили новый поселок и старые знакомые — журналисты радиостанции «Юность» и московские кинодокументалисты. В Доме культуры прочно «прописались» творческие встречи коллектива экспедиции с писателями, артистами и журналистами.
Конечно, кроме строительства приходилось заниматься непосредственным делом — проектированием и проведением геофизических работ. Жестких планов с сейсморазведчиков никто не снимал. В поисках углеводородного сырья стали «прослушивать пульс» глубинных недр в радиусе нескольких сот километров. Успешно шла разведка недр еще никому не известного Самотлора, его «спутников», а также Варьегана, Покачева, Мамонтова, Вынгапура, Федоровского и других месторождений.
Как известно, основной пик работы у геофизиков выпадает на зимний период, когда болота и речушки скованы ледяным панцирем и тракторные поезда с цифровыми станциями исследуют полевые профили. После окончания сезона сейсморазведчики обычно на лето переквалифицировались в ремонтников техники и дорожно-строительные отряды. Построили склады, овощехранилище, лежневые дороги для будущих зимников.
Когда через три года в Новоаганск прилетел начальник Главтюменьгеологии Юрий Эрвье, он был восхищен проделанной строительной работой и структурами, открытыми для бурения разведочных скважин. Успехи окрыляли, но почему-то каким-то «умным» головам пришла мысль о ликвидации экспедиции. Наступило время каких-то непродуманных решений, и на севере Тюменской области одним росчерком пера исчезли Кондинская, Аганская и другие экспедиции. (фото3)Впоследствии их пришлось восстанавливать, но сколько средств выбросили на ветер. Как ни доказывал Малык о необходимости сохранения экспедиции на востоке Ханты-Мансийского автономного округа, где имелся объем работ на десятки лет, этого во внимание не приняли. В Новоаганск передислоцировалась Усть-Балыкская экспедиция, позднее сюда переехали газовики.
Малыка вместе с остатками экспедиции направили в Сургут, а в 1972 году — управляющим Ямало-Ненецким геофизическим трестом, где он активное участие принял в доразведке и открытии Восточно-Уренгойского, Заполярного, Гыданского и других газовых месторождений. Десять лет длилась заполярная одиссея геофизика Анатолия Малыка, пока его в 1982 году не перевели руководить Ханты-Мансийским геофизическим трестом. Это время совпало с внедрением на разведке структур новых виброкомплексов импортного производства и созданием на базе экспедиции полевых обрабатывающих комплексов. Это позволило сократить сроки обработки полевых материалов и повысить их качество.
Малык, что называется, с головой ушел в новую работу. Шло перевооружение геофизики новой техникой. Особого внимания требовала камеральная обработка полевых материалов. Ведь от этого во многом зависел конечный результат — получение фонтанов углеводородного сырья на выдаваемых геофизиками разведываемых структурах. Новый управляющий добивается реорганизации камеральной партии и преобразования ее в специальную экспедицию по обработке полевых данных. Для нее построили новое здание с мощным вычислительным комплексом.
А тут появилась еще одна проблема — потребовалось перебазировать Тромаганскую экспедицию из национального поселка Русскинские в город Ноябрьск. Дело в том, что в свое время там ее определили ошибочно и район в смысле поисков бесперспективный, и вторых членов семей геофизиков негде устроить. Экспедиция в Ноябрьске существует до сих пор.
И еще в связи с увеличением объема работ в Ханты-Мансийске создали Югорскую многопрофильную экспедицию. Все заботы по ее организации выпали на долю Анатолия Родионовича. Работа интересная, коллектив объединения подобрался здоровый. У Малыка здесь в полной мере раскрылся талант организатора и специалиста, идущего в ногу со временем. В голове зрели интересные задумки по дальнейшему усовершенствованию геофизических работ. И вдруг вызов в Москву. В Тюмени на базе отделения «ВНИИГеофизики» организовали институт «ЗапСибНИИГеофизика». Министр предложил Малыку его возглавить. Анатолия Родионовича это застало врасплох, и он отказался. С министром договорились, что он дает время на раздумывание. Но пока Малык возвращался в Ханты-Мансийск, в дороге его догнал приказ о новом назначении. Выбор был неслучаен: Малык имел опыт руководителя крупных геофизических объединений, хорошо знаком с практикой внедрения новых методик и технологий. Сам Анатолий Родионович мне позже признавался: «Я часто критиковал разобщенность между производством и наукой. Вот мне и сказали: тебе сейчас и карты в руки».
С созданием института «ЗапСибНИИГеофизика» направление научно-исследовательских работ существенно меняется. Получает развитие работа, связанная с геолого-геофизическим обоснованием для создания региональных и детальных моделей геологических объектов. Развиваются контакты с иностранными компаниями, организуется новое направление в тематике работ института — проектирование и мониторинг разработки месторождений углеводородов.
С первых дней появления в институте Анатолий Родионович собирает вокруг себя команду единомышленников. Интересных замыслов родилось немало. Но вот наступили времена так называемой дикой рыночной экономики. Ликвидируется Министерство геологии РСФСР и Главтюменьгеология. В Тюмени закрываются многие научно-исследовательские институты. Несет потери «ЗапСибНИИГеофизика». Из-за финансовых затруднений сокращается тематика научно-исследовательских работ. Как и многие руководители в ту пору, Малык ищет спасение в сотрудничестве с иностранными фирмами. В частности, есть задумка с помощью китайского капитала построить в Тюмени завод по производству сейсмических кабелей. Но, как говорится, спасение на воде дело самих утопающих. Институт еле держится на плаву. Не получая зарплаты, сотрудники уходят целыми коллективами. Пришлось продать недостроенное высотное здание, куда собирались переехать. Отказались и от строительства жилого дома для ученых. Малык прилагает все усилия для сохранения института. Добивается заключения соглашения между Министерством природных ресурсов, администрацией трех субъектов Федерации и институтом о научно-техническом и технологическом обеспечении федеральных и региональных программ геологического изучения Западной Сибири на ближайшие годы за счет различных источников финансирования. И, наконец, институт получил статус государственного унитарного предприятия и занесен в список стратегических предприятий и организаций.
Возникла необходимость корректировки подхода к выбору направлений работ института. Его директором назначается Игорь Викторович Шпуров, имеющий большой опыт работы в геолого-геофизических предприятиях различных форм собственности. Уже при нем по заданию департамента топливно-энергетического комплекса и недропользования администрации Тюменской области подготавливается территориальная программа геологического изучения и воспроизводства углеводородного сырья, подземных вод и твердых полезных ископаемых юга области на 2005-2010 годы. Принимает участие в ее воплощении и Анатолий Родионович, в роли советника директора. Почти полвека работы сказалось на его здоровье. Он тяжело заболел и скончался в сентябре 2006 года. В память о нем названо открытое недавно месторождение нефти в Уватском районе.