Правда и вымысел Николая Дедюхина

Досье “ТИ”: Николай Дедюхин работал учителем Сосьвинской восьмилетней школы. Возглавлял Березовскую районную комсомольскую организацию, затем Ханты- Мансийскую окружную. С 1972 по 1983 годы являлся секретарем Урайского горкома партии, председателем Урайского горисполкома, первым секретарем Пуровского РК КПСС. Окончил исторический факультет Тюменского пединститута и Свердловскую высшую партийную школу.
В шесть лет он боялся одиночества. И когда оставался в пустом доме, опутывал комнаты сетевязальными нитками, которым отводил роль проводов. Сам был монтером. В четырнадцать — отправился в самостоятельное “дальнее” путешествие в Ханты-Мансийск за знаниями. Поступил в педучилище. В тридцать пять стал главой города Урая. Чуть позже возглавил Пуровскую районную партийную организацию Ямало-Ненецкого автономного округа. Благоустраивал Тарко-Сале и другие районные поселки. Где хитростью и умом, а где и кулаком по столу. Ему перевалило за шестьдесят, когда он издал первую книгу “Время”. У меня на столе уже вторая — “Берега”.
Один тюменский литератор, прочитав рукописи Николая Дедюхина, уверенно заявил: “Надо публиковать!” Николай Николаевич на это вздохнул: “Меня ж засмеют, что я в такие годы стал молодым автором”. “Не имеет значения!” — отрезал бывалый литератор.
Первые рукописные заметки Дедюхина датированы 1963 годом. В то время он, первый секретарь Березовского райкома комсомола, начал публиковаться в местной районке. Писал в газету на молодежные темы... по долгу службы. И в стол о времени и о себе... по велению души.
— Я считал, что пишу для своего круга, для семьи и друзей, — говорит Николай Николаевич. — Думал, если не удастся опубликовать, обязательно перепишу в толстую тетрадь от руки.
Кое-что из неопубликованного у него еще осталось. Что-то попросту не вошло под книжную обложку, что-то “очень личное, семейное” не подлежит публикации. “По крайней мере, сейчас”, — добавляет автор.
Вообще-то, в своих книгах он — нараспашку. Правдив и точен в каждой мелочи, как того требует история. Это для Николая Николаевича — дело святое. Ведь по образованию он — историк. И потому стремится показать свое время, не исказив его. Наполняет повествование малозначительными, на первый взгляд, деталями, но очень верно отражающими дух тех лет, в которых остались детство, молодость, друзья, северные ударные стройки...
“В том ”времени и пространстве", о котором я пишу, хватило вдосталь напруги всем людям", — это из книги “Берега”.
Выпало лиха и на дедюхинскую долю. Николай родился в январе 1942 года в селе Сартынья Березовского района в многодетной семье. Его появление на свет опередила фронтовая похоронка на отца. Они так и не увидели друг друга. Но долгие годы сын видел отца во сне.
В 1947-м Дедюхины перебрались в Березово. Мать не хотела, чтобы ее дети остались необразованными, а в Сартынье была только начальная школа. На новом месте, на берегу буерака купили хижину, по окна вросшую в землю. Здесь маленькому Коле часто приходилось оставаться одному с утра до позднего вечера. Мать и старшие братья уходили на работу. Остальные дети шли в школу, а после тоже бежали на подмогу матери.
“Чувство одиночества предельно обострено, ищу выход его подавить, — пишет Николай Дедюхин в документальной повести ”Хронограф детства". — На стене у входной двери висит отцовское зимнее пальто. Мама хранила его, как реликвию, но в лютые морозы надевала, уходя на работу. Когда это пальто оставалось, я подходил к стенке, закрывался его полами и долго втягивал в себя запахи. Я ощущал в нем запах мамы, и мне становилось легче".
В памяти ребенка остались ясные картинки из той жизни. Вынужденный оставаться один на один с собой, он искал способ развлечь себя. Дыша на окно, покрытое толстым слоем льда, проделывал смотровой кружок. При помощи ложки увеличивал обзор. И смотрел, смотрел...
“Вот, низко опустив голову, прошла чья-то буренка, подбирая свалившиеся с воза клочки сена, пришла собака на нашу помойку, обнюхала ее всю, ушла прочь — поживиться нечем. Соседка Фофаниха, укутанная тряпьем, с холщовым мешком за спиной и длинной палкой проковыляла через мост”.
Эта наблюдательность, которая спасала парнишку от скуки, сохранилась в нем на всю жизнь и позже помогла с особой яркостью передать в своих повествованиях приметы того времени. Однажды он понял, что хочет сохранить на бумаге отрезок непростой нашей истории, поведав о ней, как очевидец.
— Меня очень волнует уходящая эпоха, мои товарищи, их человеческие судьбы, — так объясняет свою тягу к писательству Николай Николаевич. — Мы — дети войны — оказались на разломе той эпохи. И я попытался отразить это в книге.
В ней есть замечательные слова: “Пройдут годы. Поблекнут краски времени. Подзабудутся факты и события, а вместе с ними и прекрасные люди. Нет! Это неправильно. Несправедливо...”
“Берега” Николая Дедюхина, возможно, кто-то назовет книгой воспоминаний. Ведь в ней с достоверностью историка изложены реальные эпизоды прошлого. В очерке “Мое Березово” автор обращается к историческим истокам этого поселения и, минуя столетия, выходит на дорогу уже своих детских воспоминаний. В этнографическом повествовании “Зыряне” он обстоятельно рассказывает об особой ветви финно-угорской группы народов — ижемских зырянах, которые издавна селились у притока Печоры, на реке Ижме, а в царствование Николая I стали переселяться в Северное Зауралье. Они славились мастерством выделки оленьих шкур — ижемская замша высоко ценилась даже в Париже. Серию публицистических очерков: “Штрихи к портретам”, “Первая ударная”, “Район особого значения” Дедюхин посвятил друзьям и соратникам, людям, которые первыми осваивали нефтяные и газовые месторождения Тюменского Севера. В их числе был и он сам...
Только повесть “Дорога” по воле автора обросла художественным вымыслом. Тем не менее Николай Николаевич не желает относить себя к мемуаристам.
— Конечно, Николай Дедюхин в книге присутствует, — соглашается он. — В “Хронографе детства” этот хулиганишка Колька весь на виду. Но вот в повести “Дорога” описанные мною образы сверстников все же несколько обобщены. За основу взято само движение души полуподростка-полуюноши. Жажда романтики и, может быть, даже стремление к подвигу. А уж в какой степени это вымысел и в какой степени чистый факт — на совести автора.
Первые десять экземпляров книги “Берега” Николай Николаевич увез в Ханты-Мансийск, в свое родное педучилище, которое окончил в 1961 году. Улыбается широко, говоря об этом: “Очень теплая встреча получилась с моими преподавателями, однокашниками, сегодняшними учащимися и педагогами”.
Однажды младшая дочь спросила отца: “Папа, зачем ты пишешь? В продажу свое творчество не даешь. Гонорары не получаешь...” Тогда он дал ей какой-то не очень убедительный ответ. А позже задумался. Теперь уже точно знает, зачем...
— Одни пишут потому, что это стало их ремеслом, профессией. И даже неплохо зарабатывают. Но это вовсе не значит, что все они талантливы, — рассуждает Николай Дедюхин. — Другие пишут потому, что им есть, что сказать людям. И если они публично не выскажутся, их мучает совесть. И есть третья категория пишущих людей. Это те, которые думают, что им есть, что сказать людям. Пожалуй, к третьей категории я и отношусь. И пока во мне сидит это ощущение, буду искать темы и сюжеты.
Свои книги Дедюхин рассылает по школам и библиотекам, раздает друзьям. К слову, на “Берега” уже поступила заявка из Березовского краеведческого музея. Николай Николаевич планирует отправить туда 100 экземпляров.
Сейчас герой этой публикации работает над темой “Миссионерская деятельность русских поселенцев среди аборигенов в XVIII-XIX веках в Березовском крае”, которая потребует от автора немало терпения и времени. Однако это его не пугает. Историку Дедюхину терпения не занимать. Жизнь многому научила. А время? Время есть...