Владимир Матвиенко: "Я всегда был востребован жизнью"

СПРАВКА. Матвиенко Владимир Ильич, генеральный директор ООО “Сибинвестстрой”. Родился 1 октября 1932 года в Хабаровском крае. Окончил мореходное училище в Находке, школу усовершенствования кадрового командного плавсостава во Владивостоке, Уральский политехнический институт. Работал в Курильской китобойной флотилии, на рыбокомбинате “Советская Гавань”, Тобольской судоверфи, преподавал в Тобольском мореходном училище, заведовал промышленно-транспортным отделом Тобольского горкома партии, был главным инженером Тобольской электростанции. С 1968 года работал начальником управления материально-технического снабжения, заместителем начальника Главтюменнефтегазстроя. В 1995 году организовал строительное предприятие ООО “Сибинвестстрой”, генеральным директором которого является в настоящее время. Член Союза строителей Тюменской области. Награжден орденом “Знак Почета”, медалью “За освоение нефтегазового комплекса Западной Сибири”. Почетный строитель России.

Среди тех, кто внес весомый вклад в создание топливно-энергетической базы страны в 60-80-е годы, по праву значатся отечественные нефтегазостроители. На огромной территории, равной по площади нескольким европейским государствам, в суровых природно-климатических условиях менее чем за 35 лет построены десятки городов и поселков, проложены тысячи километров автомобильных и железных дорог, линий электропередачи. В числе многих славных имен, не отделимых от становления и развития отрасли, — имя Владимира Ильича МАТВИЕНКО. В энциклопедии “Тюменская область от А до Я” о нем говорится: “Умение мыслить неординарно, глобально, видеть перед собой всю картину ”поля боя" всегда помогали Владимиру Ильичу находиться на “передовой”, чем бы он ни занимался". А отвечал Матвиенко за такое неблагодарное, хлопотное хозяйство, как снабжение. Свыше 30 лет проработал он в Главтюменнефтегазстрое, обеспечивая поставку строительных материалов и оборудования для обустройства нефтяных и газовых месторождений области, строительства Сургута, Нефтеюганска, Нижневартовска, Надыма, Когалыма, Ноябрьска... На Тюменском Севере в полной мере проявились такие его качества, как организаторский талант, смелость, способность самостоятельно мыслить и принимать неординарные решения, готовность идти на оправданный риск.
От деятельности Матвиенко напрямую зависит результативность обустройства крупнейших месторождений Севера, ведь на объектах как манны небесной ждут труб, металлопроката, цемента, сборного железобетона и других грузов. Обустраивалось в то время ежегодно до 30 объектов. Он не вылазит из командировок на крупнейшие заводы, колесит по всей стране от Минска и Киева до Красноярска и Новокузнецка, отправляется в Минречфлот, МПС, Главснаб, добиваясь выполнения договоров. Понятия “безнадежные поставки” для Матвиенко, а значит, и для главка практически не существовало. В том, что главк регулярно перевыполнял сроки строительства и ввода промышленных и гражданских объектов, невозможно переоценить роль качественного снабжения.
Это прозаическое слово “снабжение”...
— Службу снабжения Главтюменнефтегазстроя мне довелось возглавлять с 1968 по 1994 год, — рассказывает Владимир Матвиенко. — Помню, принимая меня на работу, главный инженер главка Юрий Петрович Баталин, позже возглавлявший Госстрой СССР, спросил: “Вы как, Владимир Ильич, будете работать? По системе или без нее?” Совершенно не зная еще, что это такое, я уверенно произнес: “По системе”.
Едва приступив к выполнению своих обязанностей, почувствовал, насколько важна система в снабжении, доля которого в объеме строительно-монтажных работ составляет более половины. Поэтому в структуре главка прежде всего был создан трест материально- технического снабжения, позже переведенный в ранг управления. В Новосибирске, Томске, Омске, Тюмени, Тобольске, Лабытнангах, расположенных на реках Западной Сибири, были развернуты базы, которые позволяли в зимнее время накапливать огромные запасы материалов. С открытием навигации их доставляли речным флотом до управлений производственно-технической комплектации, трестов и далее уже автомобильным транспортом по зимникам, лежневкам или собственным малым флотом по мелким рекам — на объекты нефтяных и газовых месторождений. Через базы снабжения кроме кирпича, цемента, сборного железобетона, труб шло буквально все: техника, горючее, спецодежда, предметы соцкультбыта. Даже... музыкальные инструменты.
По инстанциям
Чаще всего вопросы поставок фондовых материалов удавалось решать на местах. Но случались и срывы. На эти случаи тоже действовала своя система — порядок обращений по инстанциям.
— В один из дней нахожусь на тюменской базе комплектации. Вдруг звонок начальника главка: “Владимир Ильич, что ты натворил? Тебя разыскивают из комитета партийного контроля ЦК КПСС!” Приезжаю, минут через 25 действительно звонок из Москвы:
— Здравствуйте! Товарищ Матвиенко? Это вы обратились в ЦК КПСС по поставке металлопроката? А почему к нам, а не на завод?
— На завод обращался, телеграмма №... от ...числа.
— А в Главснаб Челябинска обращались?
— Телеграмма №... от ... числа.
— А в Челябинский обком партии?
—Телеграмма №... от ...числа.
— А в Союзглавметалл?
—Телеграмма №... от ...числа, адресована тов. Карпову.
— А в Комитет народного контроля СССР?
— Телеграмма №... от ...числа.
Чувствую, в голосе работника госпартконтроля нарастают нотки раздражения:
— А в Совмин вы обращались?!
— Телеграмма №... от ...числа.
— А к кому обращались в Совмине?
— Лично к заместителю председателя Дымшицу.
— А почему вы так поздно обратились к нам?
— Потому что много времени ушло на предыдущие обращения.
— Почему обратились вы, а не начальник главка?! — уже почти кричит чиновник.
— Потому что по должности отвечаю за материально-техническое обеспечение.
— Ну и что? Разве он не мог подписать телеграмму?
— Находился на лечении.
Наступила пауза. Видимо, партработник размышлял, что бы такое еще спросить.
Воспользовавшись заминкой, вворачиваю:
— Ну, если уж и вы не поможете, я как коммунист обращусь к первому секретарю ЦК КПСС Андропову...
Тон товарища смягчился:
— Ну, ладно, ладно, будет вам металл!
Действительно, дней через двенадцать пришли вагоны с металлом. Их сняли с Мурманского порта.
Экстрима хватало
В главке, да и в министерстве, Матвиенко был известен как человек, который никогда и ни при каких обстоятельствах не опускает рук и умеет найти выход из любой ситуации. Поэтому в “горящие точки”, где положение казалось не просто аховым, а почти безнадежным, направляли его. Так было, когда требовалось разгрузить огромное количество скопившихся под выгрузкой вагонов в Ноябрьской зоне месторождений, ликвидировать аварию на Локосовском кирпичном заводе, поднять выпуск дорожных плит на сургутском заводе ЖБИ... Воспоминания Владимира Ильича об этих событиях дают живое представление о том, в каких условиях приходилось осваивать Север.
— На станции в Ноябрьске скопилось более 50 вагонов, железнодорожники грозят штрафами за задержку в разгрузке. Меня отправляют: “Поезжай лично, прими меры”.
Приезжаю. Минус 56 градусов. Последние городские новости: в автобусе, застрявшем на трассе, насмерть замерзли люди... Город стынет весь. Руководство только руками разводит: “Мы бессильны. Что можно сделать, если солярка замерзает в кашу?”
А у меня, еще со времен работы в Тобольском горкоме партии, хорошая привычка выработалась: браться за решение проблемы с самого низшего звена. Заведовал я тогда промышленно-транспортным отделом и постоянно ездил по предприятиям. Помню, приехал в леспромхоз, который бесконечно критиковали за низкую выработку. И — прямиком к лесорубам. Огляделся — здесь деляна, там разделка, между ними трактор курсирует. Но не прямо, а делает такой крюк, что диву даешься. Спрашиваю: в чем дело? “Так там болото”. Зову технорука: “Давай по этому болоту прогуляемся”.
— Да вам в ботинках не пройти!
Чуть не за руку пришлось его тащить. А никакого болота и в помине не оказалось. Тут же приказал спиливать покороче пеньки, прорубать новую трассу. Производительность в короткий срок в 2,5 раза повысилась.
Или другой случай из тобольской практики. Стоят последние погожие деньки, а в селе в разгар уборочной — затишье: техника, мол, из строя вышла. Я — на поле. Действительно, комбайн стоит. “В чем проблемы?” — спрашиваю у комбайнера. “Давления масла нет, невозможно работать”. А я в деревне уже побывал, знаю, что и там у всех настроение предпраздничное, к свадьбе готовятся. Говорю: давай заводи да ключ мне дай на 14. Он ухмыляется, не знает ведь, что я механик, думает: очередной чиновник в наглаженном костюмчике приехал.
Подкручиваю. Спрашиваю: “Есть давление?” — “Нет!”
Еще подкручиваю. “Не-е-ету!” Снова затягиваю. “Не-е...” И тут трубку разорвало от запредельного давления, меня всего с ног до головы окатило. Тут же приказал ее поменять, и уборка пошла невиданными темпами.
...Вот и на этот раз, в насквозь промерзшем Ноябрьске, я первым делом собрал шоферов: может ли кто-нибудь, у кого есть опыт работы в подобных условиях, подкинуть идею?
Думают, хмурятся, чешут затылки. Наконец один из водителей предлагает: “Можно попробовать лампочку 12-вольтовую от аккумулятора в солярку положить, чтоб нагревала ее в месте забора и топливо поступало”... Я сразу понял, что это он, спасительный вариант. Только мы одну проблему решили, как другая подоспела: бригада стропалей отказалась выходить на работу из-за морозов. Но здесь дело было не столько в объективных причинах (теплой спецодеждой, местом для обогрева, постоянно горячим чаем их обеспечили), сколько в личности бригадира. Им оказался человек из числа только что освободившихся из мест лишения свободы. Такие понятия, как долг, ответственность за порученное дело, помогавшие большинству выполнять свои обязанности в самых экстремальных условиях, для него были пустым звуком. Проняло его только тогда, когда ему пригрозили наказанием за саботаж.
Как печку спасали
В Локосово на левобережье Оби был пущен в эксплуатацию завод по производству керамического кирпича. Но его все равно катастрофически не хватает. А тут еще печи остановили на ремонт, и из свода действующей печи как на грех выпало несколько кирпичей, заклинив продвижение вагонеток. Спрашиваю у директора: “Какое существует решение?”
— Охладить печь, вскрыть зону обрушения, отремонтировать свод и вновь набрать рабочую температуру. На все про все потребуется 24 дня. Но это единственно возможное решение.
Не выношу, когда так говорят. Не бывает единственного решения. Их всегда несколько. Задача человека — выбрать нужное. Когда из печи вывели часть вагонеток, обнаружилось, что кирпичи не выпали, а просто провисли на две трети. Тут же мелькнула мысль: “А что если их снизу вдавить?” Потребовал чертежи, просчитал такую возможность, нарисовал эскиз самодельного шаблонного металлического свода несколько меньшего диаметра. За ночь его сварили, установили на вагонную тележку, подвели домкраты и подперли свод печи, вдавив провисающие клиновые кирпичи. Затем их заменили снаружи. Так в течение суток удалось устранить аварию и запустить печь. Рабочие, исполнявшие эту хитрую операцию, получили премию, стройки — кирпич.
— А что получили вы, Владимир Ильич? — не удерживаюсь от очередного вопроса.
— Мне нравилось решать такие сложные вопросы. А их по жизни было множество.
План ценой выговора
По мере продвижения железнодорожных строителей на Север перемещались дальше по рельсам и конечные точки продвижения наших грузов. На этих станциях часто создавались заторы — вагоны не успевали выгружать. На развязку одного такого горячего узла однажды командировали меня. Приезжаю, вижу: вагоны не выгружаются, стропали сидят. Оказывается, Гостехнадзор запломбировал три крана: у одного просрочен срок проверки, у другого — что-то с аутригером, на третьем у крановщика что-то с документами. “Что нужно сделать, чтобы начать работу?” Говорят: “Пройти переосвидетельствование”. А на это уйдет несколько дней. “Но ведь краны могут работать?” Отвечают:
— Могут.
— Так снимайте пломбы и приступайте к разгрузке.
— Э, нет! Вот вы как представитель главка и распишитесь, что пломбы сняты по вашему указанию.
Расписался. За два дня затор был ликвидирован. Вернувшись в Тюмень, получил от начальника главка за “превышение полномочий” выговор.
Инновации Матвиенко
У Владимира Ильича сердце не выдерживало, когда он сталкивался с беспорядочностью в поставках, порчей во время транспортировки и погрузо-разгрузочных работ материалов. Он внедряет в практику снабжения недельно-суточные, а затем ежемесячные графики поставки грузов, читает лекции о правильной организации защиты фондов, учета ресурсов, составлении планов снабжения и складирования, снимает фильмы, в которых бичует нерадивых строителей, совместно с комитетом народного контроля проводит школы передового опыта.
Однако невиданный размах строительства, при котором на долю материальных ресурсов падало от 55 до 65 процентов в объеме строительно-монтажных работ, требовал коренного пересмотра сложившейся системы переработки грузов.
— Неоднократная перегрузка от поставщика до объекта вынуждала искать новые методы доставки штучных, сыпучих, жидких материалов, — вспоминает сегодня Матвиенко. — Сама собой напрашивалась мысль о необходимости контейнеризации и пакетирования грузов. Проектному институту было поручено изготовить чертежи контейнеров для различных видов материалов. За основу были приняты пятитонные, которые по нашему заданию готовили почти все заводы Министерства путей сообщения. На собственных предприятиях мы выпускали двухкубовые контейнеры для перевозки сыпучих и жидких грузов, скобяных изделий, стекла, наладили производство поддонов и щитов для перевозки кирпичей.
Предложенное Матвиенко ноу-хау позволило не только резко сократить простои водного, железнодорожного и автомобильного транспорта и таким образом ускорить процесс доставки грузов, но и повысило их сохранность (экономия составляла 10-15 процентов от переработки). Этот опыт впоследствии был представлен на ВДНХ и принят на вооружение всей системой Миннефтегазстроя. Для распространения передовой идеи даже сняли фильм “О гарантированном снабжении в Главтюменнефтегазстрое”. Матвиенко был отмечен специальным дипломом и награжден серебряной медалью ВДНХ.
Об очень личном
— Владимир Ильич, в вашей автобиографии есть упоминание о работе в китобойной флотилии. Что вас на море потянуло — романтика?
— Да, начитался в детстве Жюля Верна, захотел стать капитаном. Подал заявление в училище, оно было единственным в Приморье и находилось в Находке. Прошел. И в тот момент, когда был уверен, что стану капитаном, мне предложили перейти на механическое отделение. Оказалось, приемная комиссия высоко оценила мою работу по математике. Уговаривали, мол, капитаном ты будешь только на море, а механиком везде. Так и получилось. Образование и опыт механика не раз помогали мне в течение всей последующей “сухопутной” жизни. Но сначала довелось поработать на море. На Тихом океане, который запомнился мне вечно бушующим. Охотились мы от Камчатки до острова Хоккайдо. Китобойная флотилия состояла из десятка бывших военных тральщиков. Пушки боевые с них, конечно, поснимали, взамен поставили гарпунные. У каждого корабля было имя ветра: “Буран”, “Муссон”, “Пассат”, “Тайфун”, “Ураган”, “Циклон”...
— Понятно, откуда у вас страсть к рыбалке. А откуда родом другие ваши увлечения: охота, музыка, стихи?
— Я же родился в тайге, на обрывистом берегу Амура-батюшки. Охотились там с детства. Хотя мне приходилось больше заниматься хозяйством. Семья была большая: я пятый ребенок, после меня родилось еще трое. Особенно крепко досталось в войну, когда отец и двое братьев ушли на фронт. А вот тяга к прекрасному, к книгам, музыке у меня от отца. Работал он бухгалтером. Помимо исключительной грамотности имел колоссальный объем памяти, по вечерам читал нам, детям, стихи, пел. Я до сих пор помню все его украинские песни. Вообще, мы были очень музыкальной семьей, хотя никаких специальных школ, конечно, в те годы не посещали. Я самостоятельно научился играть на гармошке, а позже — и на пианино. Без песни до сих пор не представляю себе ни дня. Пушкина, Лермонтова, Некрасова читать могу до бесконечности.
— Еще одна любопытная страница вашей жизни — кинофильмы. Расскажите, как довелось вам кинорежиссером стать?
— И режиссером, и сценаристом, и комментатором — все в одном лице. Первые фильмы я снял еще будучи заведующим промышленно-транспортным отделом в Тобольском горкоме партии. Кстати, именно там, считаю, я прошел самую что ни на есть лучшую школу у лучших людей того времени. На мне лежала моральная ответственность за все строительные, транспортные, промышленные организации, и мне страстно хотелось, чтобы наш город был самым лучшим. Первая моя картина называлась “Один день на стройках города”. Мы проехали с кинооператором Шишкиным по всем объектам, он снимал все, на что я указывал.
На толстый след наледи на строительной площадке. Помню, я взял спичечный коробок, подставил: все наглядно, показательно, толщина 5 сантиметров.
А там кирпичи свалили как попало, рядом дети играют, кричат нам: “Дяденьки, нас-то сфотографируйте!”
— Залезайте, — говорю, — на горку, берите по кирпичу...
Потом этот кадр мы снабдили обращением от имени ребятишек: “Дорогие папы и мамы, как же вы кирпич выгружаете, во что превращаете народное добро?”
А вот сюжет об асфальте, который положили так, что глаза бы не глядели. Мы прямо на ходу снимаем окружающий пейзаж на камеру, она все трясется, все прыгает перед объективом. Опять комментирую: “Вот как влияет качество дорожного строительства на качество съемки”.
Всю ночь делали монтаж, премьера состоялась на следующий день на пленуме горкома. Один из фильмов можно посмотреть и сейчас. Он записан на кассету.
— Значит, интересно было над фильмом работать? Не жалели, что не довелось стать кинорежиссером, музыкантом?
— Никогда! Я прожил интересную жизнь. Я всегда был ею востребован.
— И последний вопрос. Вашу жизнь часто сравнивали и с полем боя, и с передовой. Но для успешного сражения необходимы крепкие тылы...
— Они у меня крепкие. Мне досталась прекрасная жена. Познакомились мы в Советской Гавани. Я работал там механиком флота, она приехала из Тобольска после окончания рыбтехникума. У нас родились замечательные дети — двое сыновей и дочь. А сейчас уже трое внуков. Лидия Федоровна — замечательный и заботливый человек, чуткий к моему душевному состоянию. Если я, приходя домой, сразу сажусь за пианино, она старается меня не тревожить. Мы прожили вместе больше пятидесяти лет, и я благодарен супруге за эти годы.
День сегодняшний
Владимир Ильич и сегодня остается человеком неуемной энергии. Он по-прежнему в строю. Возглавляет хорошо известное в области предприятие ООО “Сибинвестстрой”, созданное им в 1995 году. В условиях рыночной экономики он сумел построить надежные партнерские отношения практически со всеми предприятиями строительной индустрии Тюмени и других городов, разработал и применил на практике метод беспроцентного товарного кредита, благодаря которому строительные организации Тюмени сумели в срок построить десятки многоэтажек. Объем долевого участия в строительстве “Сибинвест- строя” вырос за истекшие годы в сотни раз, а в нынешнем году организация завершила строительство собственного объекта — жилого дома с подземной автостоянкой в центре города.