На лице написано: театр и маскерад

Комичный и трагичный в ролях Андрей Иванович Волошенко — тип настоящего актера, который живет театром и ради театра. Потому что занят своим делом. Есть актеры, которые с возрастом становятся все ценнее. Андрей — из них. Ведь обаяшки-красавцы — социальные герои, герои-любовники — постепенно сдают свои позиции, а перейти на характерные роли им трудно. А такого рода актеры, как Волошенко, с возрастом набираются театрального опыта, мудрости, силы, ощущения жанра. Не теряя комедийного обаяния, приобретают богатую и точную палитру красок.
У Волошенко очень яркое, запоминающееся и одновременно универсальное, что ли, лицо. Пенсне на переносице — вот он уже Лаврентий Берия, круглые очки на носу — сибирский сказочник Ершов... Сегодня он самый востребованный актер репертуара, который в свою очередь во многом выстраивается на его творческих возможностях, профессиональном потенциале, энергичности.
Актер свободно перевоплощается в образы влюбленных гусар, экспансивных бродяг, сегодняшних буржуа, аристократов, полицейских, восточных правителей, мещан... Полная неожиданность — его персонаж в бенефисном спектакле “Примадонны”, которым актеру, правда, несколько запоздало, отметят юбилей...
Андрей Иванович на сцене Тюменского драматического с 1994 года. До того были Чебоксары, Усть-Каменогорск. С его репертуаром в Казахстане (иди все по-старому, катись все по-прежнему) он уже был бы народным артистом. Но когда искусство сталкивается с политикой, а потом на них наезжает экономика, рушатся все... Спешные сборы, переезд в Тюмень всей семьей (с женой и сыном, тогда еще дошкольником), статус беженцев и... все заново, все сначала. Ну, не будем о горестях и трудностях. Теперь с высоты прожитых лет скажем, что актер продолжил создавать пеструю галерею разноликих и разнохарактерных персонажей в популярных спектаклях тюменского “театра”: “NON DOLET”, “Мой бедный Марат”, “Эквус”, “Нахлебник”, “Дама с камелиями”, “Убийство Гонзаго”, “Продавец дождя”, “Ревизор”, “Моцарт”, “Кин IV”, отмеченных зрителями, прессой, критиками...
На V Международном театральном фестивале “Золотой конек” для Волошенко — тюменского дяди Вани — специальный приз был настолько неожиданным, что получал он награду уже после, за кулисами. Постановщик чеховских сцен из деревенской жизни польский режиссер Линас Зайкаускас уводит от традиционных трактовок Чехова, от элегичности, приглушенности эмоций, полутонов. Чехов в его спектакле язвительный, жесткий, беспощадный. В нем все построено на драматических напряжениях, катастрофических перепадах, сломах от трагедии к фарсу...
“Режиссер этот очень интересный, — говорит Волошенко в телеинтервью, — жестокий, конечно... Но, как мне тут же председатель жюри Ирина Григорьевна Мягкова сказала: ”А с вами иначе нельзя, чтобы результат какой-то получался”. Он очень интересный, но жестокий” (цитирую по видеозаписи).
...Андрей Иванович преподает в академии культуры и искусства историю театра. Ох, как часто мы слышим: “Сегодня в морозище (дождину, жарищу) приперся из микрорайона к восьми утра на консультации (семинар, зачет), а эти студенты — гады (..., ...) ни один не пришел. Ничего не знают, ничего не читают, ничего не учат... Ну, побегают они у меня. Ни у кого экзамен не приму. Тут еще новую программу под них, болванов, составить требуют. Тестирование, как у америкашек... Совсем офонарели”.
Предложили мы тоже “жестокому” преподавателю тест по рецепту Зиновия Паперного. Уж сказку “Репка” его студенты должны знать! Итак:
1. Кто посадил репку?
2. Что посадил Дед?
3. Дед репку что?
4. Назовите регионы страны, в которых интенсивно развито огородничество.
Мол, Андрей Иванович, с такими методическими разработками у тебя будет стопроцентная (хотя еще не факт) успеваемость.
На эту шутку Андрей Иванович не обиделся...
...А еще за эти годы он сыграл в театре тысячи партий в шахматы со своим постоянным спарринг-партнером Владимиром Ващенко. Перед спектаклями, в антрактах, между выходами на сцену... Удивляюсь, как так можно? Ведь все мысли на доске, среди фигур, в комментариях ходов и позиций. О! Комментарии — это песни, достойные отдельной публикации: “Шахи-Зинда тебе... А мы храбро убежим... Ой, боюсь-боюсь” и т.д. Когда, думаю, они переключаются, текст повторяют, состояние набирают. Да все, догадываюсь, давно уже сделано! Они в игре азарт начерпывают!!! Куда ж на сцену без азарта. Без темперамента и страсти.
...Присутствия азартного Волошенко всегда достаточно, чтобы любая сцена приобрела особенную остроту, своеобразный “шарм”. Импровизация, в которой он свободно смешивает жизненные, бытовые краски с эксцентрической деталью, буффонным трюком, принесла ему заслуженный успех и бесспорный авторитет.
Это особый дар — накопить такой запас доверия к себе, не предпринимая для этого специальных усилий; не суетясь, не надувая щеки, не выдавая себя за кого-то другого. Кажется, что Волошенко, как мало кто из актеров, вообще не наигрывает в жизни, не прикидывается ни борцом-максималистом, ни суперинтеллектуалом, ни простаком. В нем как-то всего в меру, и сила его обаяния замешана как раз на этой соразмерности, противоположной всяческому титанизму и выпендрёжу.
Аплодисменты бенефицианту.