День за днем из пепла возрождаясь...

У актера Леонида Окунева сбылась мечта. Он сыграл в спектакле “о жизни, смерти и любви”. Еще в мае художественный руководитель театра “Ангажемент” говорил, что ищет пьесу, которая была бы “безумно грустной и безумно смешной”. И вот нашел. Вероятно, вправду наши желания могут материализоваться.
Типичные черты действительности
(фото2)Автор пьесы — личность в театральных кругах заметная. О его работах много говорят. Причем одни ругают на чем свет стоит, другие до небес превозносят. Это вызывает интерес и вместе с тем настораживает. А когда слышишь, как он сам себя именует — “солнцем русской драматургии” (ни больше ни меньше!), — появляются мысли, что товарища просто заносит. Хотя, если объективно, есть с чего: его ставят на десятках сцен, в том числе зарубежных. Лия Ахеджакова от него в восторге, Галина Волчек включила постановку его пьесы “Заяц Love-story” в репертуар “Современника”, а его спектакль “Ромео и Джульетта” взял в Москве “Золотую маску”. У “солнца” есть свой театр и ученики, он является лауреатом Международной премии им. К.С.Станиславского и заслуженным деятелем искусств России... Иными словами, драматург (а с некоторых пор и режиссер) находится в зените. А ведь известно, что и от меньших-то успехов крыша может поехать.
Ан нет! Оказывается, Николай Коляда (а это именно он исполнил мечту Окунева) говорит так о себе не всерьез. Шутит он. Просто не все понимают его юмор. Ну да мы не о том. Мы о премьере, которая состоялась на днях в “Ангажементе”.
Спектакль “Птица Феникс” (29 октября его играли в память о тюменском меценате Викторе Загоруйко, который стоял у истоков создания “Ангажемента”), думается, никого не оставит равнодушным. Поскольку он действительно и грустный, и смешной, и шокирующий, и душу корябающий. Однако, несмотря на общее благоприятное впечатление — не лишним в жизни стал вечер, проведенный в театре, — возникли некоторые деликатные вопросы.
(фото3)Ну, например, к чему Коляда втюхивает в трогательную, невероятно пронзительную историю об одной горькой и одновременно комичной ночи, которая “сорвала покрывала” с душ героев, грубые, порой ненормативные (ниже пояса) слова и фразы? Люди, хорошо знакомые с работами свердловского драматурга, говорят, что это особенности его творческого почерка. Художник препарирует жизнь и в таком виде, в каком она существует (в самом неприглядном), предлагает своему зрителю. Почему бы и нет? Подобных примеров масса и в литературе, и в изобразительном искусстве, а уж о кинематографе и говорить нечего. Правдивое, без прикрас, воспроизведение действительности (во всех ее типичных чертах, в том числе самых неприятных) имеет своих ценителей. Но не о том речь. А о том, что в “Птице Феникс” эти типичности похабного свойства, на мой взгляд, никак не работают на человеческую драму актеров, вынужденных ради выживания развлекать пятилетнего “гаденыша” — сына нового русского.
Первое отделение спектакля, в котором зритель сталкивается с ненормативной лексикой (ее мало, может, потому она так режет слух), еще не пробирает. Зато второе, где нет никакой похабщины, но оголяется такой больной нерв(!), бьет наповал. Выходит, для достижения цели совсем не обязательно тащить в пьесу всю действительность с улиц жизни? Думается, Коляда прекрасно об этом знает. Ведь не матерятся же его герои, когда ссорятся или когда, залив горечь души водкой, начинают рассказывать друг другу о трудностях жизни и ее несправедливости. Единственное, что себе позволяет герой Окунева — Иннокентий Козлов, так это свою любимую присказку “едри ее” (или “его”). Тогда для чего эти сальные фразочки, выскакивающие из текста словно черт из коробочки? Дань моде, эпатаж? Или они демонстрируют степень раскрепощенности автора? Вопросы без ответа. Пусть каждый думает, что хочет...
Коляда заставляет рвать жилы
Жаль, что встречу драматурга и актеров, занятых в постановке, с журналистами организовали до показа, а не после. Возможно, и разговор тогда получился бы более содержательным.
Они сидели прямо на сцене, и по всему было видно, что автор пьесы и ангажементовцы очарованы друг другом. Коляда заявил, что проявил внимание к тюменскому молодежному театру, потому что в нем работает замечательный артист Леонид Окунев, который как “та кошка, что выходит на сцену и отвлекает на себя все внимание зрителей”. “Но это совсем не значит, что остальные актеры идут на гарнир к Леониду, — сделал ударение Николай Владимирович. — В спектакле пять ролей и пять шикарных характеров”.
Окунев в ответ, возбужденно жестикулируя, и словами и руками показал всю степень своего обалдения от того, что известный драматург согласился поработать с “Ангажементом”: “Заполучить Коляду!..” И Леонид Григорьевич, и остальные актеры, получившие роли в спектакле, признались, что работать с Николаем Владимировичем было “безумно интересно”.
“Репетиции были мукой, проклятием и праздником, — сказал художественный руководитель театра. — Спектакли Коляды невозможно играть с холодным носом. Приходится рвать жилы. Но мне радостно выходить на сцену”. А вот что отметили актеры Т.Пшеничникова, Д.Юдин, Л.Петрушева, Т.Шилов: “Коляда любит своих артистов”, “у него текст точный, яркий, бьет и в глаз и в бровь”, “благодаря ему мы приобрели умение держать довольно быстрый ритм”.
Клоуны, отодвигающие конец света
Почему “Птица Феникс”? Взрослея, люди не все перестают верить в сказки. И даже убежденные в том, что “счастья нигде нет”, многие живут ожиданием, когда прилетит птица Феникс.
Сказочное пернатое существо в спектакле Коляды ассоциируется со сценой. Кеша Козлов, старый актер, познавший в былые дни вкус успеха, гладит ладонью дощатую сцену, сооруженную для одного-единственного выступления: “Миленькая моя. Проклятая моя. Завтра тебя не станет. Тебя сломают. Но ты, как птица Феникс, на пепле возродишься”...
Четырех актеров провинциального театра заказали на день рождения к пятилетнему отпрыску богатого бизнесмена. За бешеные деньги, которых хватит на пять постановок! И нужно для их заполучения всего-то лишь переночевать в спальных мешках на сцене (“Это так романтично!” — считает молодая артистка Маша Петрова), а в семь утра, обрядившись в клоунские костюмы, весело встретить именинника и его гостей. Иностранцу Мартину, который затесался в актерскую компанию, все интересно. Он энергично фотографирует загорающих на господской даче лицедеев, заносит русские слова в блокнотик.
Настроение, царящее в группе, отнюдь не праздничное. Но все же пока благостное. Спальные мешки теплые, и еды им три килограмма оставили... Противно, конечно, так продавать себя. Так ведь за хорошие деньги! Первым начал раздувать тлеющие угольки бездарный, по мнению остальных, артист Печкин: “Как вещи мы...” И костер занялся. Старые и молодые актеры начали выяснять друг с другом отношения. Маша мечтает отнять у увядающей Розы Жемчуговой роль Нины Заречной, Максим Печкин получает совет сменить профессию. Срывая друг на друге злость, которая, как налет, легла на душу от невостребованности и безденежья, актеры пытаются доказать, что они все-таки личности, что они, как ни крути, таланты. “Максим окончил ВГИК, Маша — ГИТИС, Роза — ”Щуку", Кеша — “Щепку”.
Первым напивается Козлов: “Я презрел суету. Поехал в провинцию за искусством! О, сцена моя миленькая, новенькая, нецелованная, ненамоленная. Почему у кого-то есть театр и сцена? А мне надо — и у меня нет!”
“Он играет! Он гениальный артист!” — восклицает Мартин. Его обрубает Роза: “Это у вас играют. А у нас с кровью!”
Кеша пьян, но он уверен, что отодвигает конец света. “Ведь сказано в Библии: уйдет любовь и настанет конец света”. А значит, надо любить. И он любит сцену... Когда-то у него и его жены Розы были такие роли, что зал ревел от восторга. И они не просто приятно время проводили, а души выворачивали наизнанку. Но пришел новый директор театра Барабанов, и все главные женские роли стали доставаться его жене. Был задвинут в дальний угол и артист Иннокентий Козлов. Теперь они выступают в детских садах, школах, домах отдыха для ветеранов. Сегодня вот — клоуны на дне рождения.
Постепенно становятся пьяными все. И льются исповеди. Никто уже ни с кем не спорит. Актеры сошлись в одном: когда сцена рядом, хочется выступать. Печкин мечтает, что, когда он умрет, его именем назовут улицу. И все его будут любить и жалеть, не как при жизни. Даже немца пробирает. Он горюет, что в Германии нет птицы Феникс. И у него самого ничего нет, потому что все очень дорого.
Вся эта истерика с выяснением отношений, поглощением еды и водки, купанием в джакузи (залезли в хозяйский дом) и пьяными откровениями неожиданно сплотила артистов и указала им, потерявшим опору, то место, где они по-настоящему бывают счастливы — сцену. Поэтому перед тем как взойдет солнце, они пойдут проститься с ней, ведь ее сразу после выступления сломают. И будут стоять на сцене, с надеждой вглядываясь в горизонт, “четыре клоуна с голодными глазами”. “Пять”, — добавит Мартин, который так и не понял, почему ему все время хотелось плакать.
“Ну, значит, будем, что ли? Нет?” — бросит Иннокентий в ту сторону, где встает солнце, откуда вот-вот прилетит птица Феникс, а вместе с ней любовь.
Драма актеров, выставленных на продажу, — смех сквозь слезы... Почему слезы, понятно. А вот почему смех? Да потому, что это комедия. И комедия действительно смешная. Но в сердце отчего-то остается только грусть...