Высокие технологии: инновации пока лишь только снятся

Технический прогресс, как известно, определяет, прежде всего, наука. Однако к тому, что “пророки есть в отечестве своем”, мы (в силу своего стереотипного мышления) относимся с некоторой осторожностью. Оттого, наверное, и наш российский научный потенциал используется не в полной мере. Множество открытий, подчас уникальных, ждет своего признания десятками лет. И несмотря на то, что власть всех уровней в последнее время поворачивается к науке лицом, в этой сфере деятельности существует масса проблем. Их решение возможно — стоит только повнимательнее прислушаться к голосу ученых.
Что называется, войти в тему нам помогли наши уважаемые собеседники. Учитывая нефтегазовую специфику Тюменского региона, корреспондент “ТИ” “взял курс” на научную элиту профильного вуза — ТюмГНГУ.
— Хотелось бы услышать ваше мнение по поводу активного влияния науки на развитие региона, имея в виду различного рода инновации, — обращаемся к профессору, доктору технических наук, проректору по научно-инновационной работе ТюмГНГУ Николаю ЗАХАРОВУ.
— Вы знаете, в советские времена Россия была супердержавой, в том числе и благодаря крепкой научной базе. Сейчас в связи с политическими преобразованиями и сопутствующими тому экономическими проблемами можно сказать: этот статус страной утерян. Нельзя жить только на дивидендах от добычи нефти — надо думать и о завтрашнем дне. Вспомним события 80-х, когда цены на энергоресурсы значительно упали, произошел дефолт (1998 год) и все отрасли промышленности, социальная сфера, экономика оказались в состоянии стагнации (застоя. — С.Г.). Понятно, что пока есть возможность выгодно экспортировать нефть, грех ею не воспользоваться. Но еще раз повторяю: нельзя жить только днем сегодняшним. Мы не развиваем промышленную инфраструктуру, значительно отстаем от развитых стран в сфере производства высокотехнологичной продукции. Лет 15-20 назад у японцев спросили: “Насколько наше советское автомобилестроение отстает от вашего?” Они ответили: “Навсегда!” Думаю, одна из важных задач, стоящих перед страной, — это возрождение, востребование технического потенциала. И здесь без научных исследований, без инноваций не обойтись. При этом наука слабо финансируется ввиду минимального к ней внимания со стороны государства. Справедливости ради надо заметить, что сейчас принимается ряд мер по содействию ее развитию: создаются различные фонды, нацеленные на поддержку малых предприятий. Одним из условий является наличие защищенных патентами перспективных идей. В таком случае авторам, предприятиям выделяются средства на реализацию проектов.
Отрадно, что несмотря на все проблемы, имеющиеся в стране (и в нашем регионе, в частности), люди, которые занимались наукой еще в советские времена, до сих пор не ушли из этой сферы. Для того, чтобы данный процесс реализации научных разработок стал более эффективным, создается технопарк. Мы возлагаем на него большие надежды.
Хотя он еще не работает, тем не менее организационные мероприятия уже проводятся: формируется бизнес-инкубатор, определена управляющая компания, создан венчурный фонд. Что касается нашего вуза, то еще в 70-х годах прошлого столетия в стенах тогда Тюменского индустриального института действовал студенческий научный центр (прообраз технопарка в сегодняшнем понимании). Тогда студенты и преподаватели занимались тем, что сегодня называется научно-инновационной работой. В результате были достигнуты определенные результаты: выпуск наукоемкой продукции оценивался (в денежном эквиваленте сегодняшнего дня) в 50 миллионов рублей в год. Для студенческого научного центра — это хороший результат. В настоящий момент он (центр) намерен участвовать в работе Тюменского областного технопарка. Кроме того, наши представители будут в составе экспертного совета по отбору проектов.
— Относительно технопарка следует сказать следующее, — присоединяется к разговору доктор технических наук, профессор, директор института повышения квалификации ТюмГНГУ Александр Тарасенко. — В данный проект вкладываются большие деньги и хочется, чтобы они сработали не зря. По моему мнению, сюда нужно привлекать как можно больше ученых, независимо от их университетской принадлежности. Научный потенциал Тюменской области огромный: кроме нашего вуза есть ТюмГУ, ТюмГАСУ, существующие и не существующие НИИ, сотрудники, профессора которых полностью не востребованы. Технопарк — хорошее нововведение: он должен объединить умы, направить все усилия на то, чтобы создавать временные научные группы для реализации прогрессивных идей. Кроме того, нашим ученым необходимо принимать участие в федеральных программах, подобных мегапроекту “Урал промышленный — Урал Полярный”.
— Кстати, почему этот проект “пробуксовывает”?
— Это — одно, главное же, что нас в нем даже не упоминают. А напрасно. Один только “Гипротюменнефтегаз” сегодня работает по западным стандартам, то же самое можно сказать и о “Нефтегазпроекте”. Серьезные организации, имеющие солидные бюджеты и работающие на международной основе. К тому же и внутри нашего нефтегазового университета существуют подразделения, которые готовы предложить современные технологии, выстроив их, грубо говоря, до “железки”, имеются и свои проектные институты. Вот и надо объединяться для решения общих задач (которые, к сожалению, никто перед нами не ставит). У нас есть опыт, основанный в том числе и на сотрудничестве с зарубежными компаниями, который позволяет нам занять свою нишу на существующем рынке. Если программисты других стран (к примеру, индусы, китайцы) выполняют все безукоризненно, пунктуально, то нашим нужно внести в этот процесс что-нибудь эдакое, какую-либо изюминку. Тем самым они вызывают некоторую осторожность в отношении к себе со стороны западных коллег, зато и доказывают свою талантливость, неординарность. В результате подобных “придумок” могут подчас рождаться поистине гениальные вещи. Говоря о своей сфере деятельности, замечу, что мы готовы участвовать не только в программах нефтегазовой направленности. Когда подаешь заявку на Европейский проект, считается, что предприятия данного профиля вполне самодостаточные, способные проект проплатить, по своему усмотрению сформировать штат. А что касается экологических, социальных вопросов, то на их решение у Евросоюза остаются большие деньги, но они разыгрываются. Так, может, по такому пути пойти? Этот пласт слабо развивается. И мы готовы участвовать в подобных проектах.
— Но здесь необходимо вмешательство властных структур, и в первую очередь — на местном уровне?
— Конечно, мы взаимодействуем с департаментами, комитетами. Сделано много на самом деле, но возможно гораздо большее. Например, у нас есть масса предприятий, которые понятия не имеют, как правильно работать (ввиду нехватки финансирования).
— Что вы имеете в виду?
— То, что должна существовать система предотвращения аварий (и там, где фирма может вкладывать достаточные средства, ситуация благоприятная). Такой сфере, как ЖКХ, находящейся в “дремучем” состоянии, также не помешало бы наше вмешательство (речь идет о теории рисков).
— Что же препятствует теории претвориться в практику?
— А то, что когда мы “нарисовали” всю технологическую цепочку и обозначили, сколько это будет стоить, в ответ последовала... тишина. Хотя я уверен, что все возможно: убедить кого-то “наверху” в актуальности проблемы и включить в план будущего года (заложить в бюджетную расходную строку определенную сумму. — С.Г.). К тому же вполне возможно, что на эти цели выделяются и федеральные средства. Словом, было бы желание и понимание...
— Я бы начал разговор вот с чего, — говорит профессор, доктор геолого-минералогических наук, лауреат Ленинской премии академик Иван Нестеров. — К сожалению, такое направление, как развитие нефтегазовой отрасли, не является национальным проектом. Более того, в государственном перспективном плане до 2020 года Тюменская область вообще не упоминается.
— Странно... Почему?
— Просто все деньги, которые были запланированы Министерством природных ресурсов РФ на Западно-Сибирский регион, будут переброшены на строительство трубопровода “Восточная Сибирь — Тихий океан”. Насколько мне известно, в 2011 году назначена сдача объекта. Даже финансирование уже утвержденных, готовых проектов прекращается. Но дело-то в том, что в эту “трубу” должно поступить 80 миллионов тонн нефти, из которых 50 млн. тонн пойдет в Китай. Но ее попросту там нет. А я бы с китайцами не стал шутить: они уже строят у себя автозаправочные станции, и если мы со своей стороны не выполним обязательств, нам будет представлен счет, и немалый. Более того, в настоящее время готовится государственная программа развития до 2030 года, где также Западная Сибирь не фигурирует. Тем не менее именно она должна выручать, то есть поставлять в восточный нефтепровод черное золото. Однако хочу заметить, что, несмотря на резкое повышение цен на нефть, за последние несколько дней в Тюменской области снизилась ее добыча в среднем на 30% (имеются в виду объемы средних и мелких предприятий).
— Чем обусловлена данная ситуация?
— Дефицитом. Часть нефти мы погубили, так как по мере возрастания стоимости барреля начали варварски эксплуатировать месторождения. Существуют новые технологии, из которых самая эффективная, я считаю, заключается в том, чтобы пластовое давление поддерживать с помощью углеводородных газов. Мы же традиционно закачивали в пласт воду в количестве, превышающем нормы более чем в 7 раз(!). В результате 10 млрд. тонн нефти загнали в неизвлекаемую часть запаса. Таким образом, очевидно, что Тюменская область должна быть включена в программу развития. Это имеет принципиальное значение. Для того, чтобы Восточная Сибирь смогла закачать в “трубу” 80 млн. тонн нефти к 2011 году, нужно иметь запасов этого сырья (категории А, Б) не менее 3 млрд. тонн.
Чтобы эти запасы подготовить, необходимо довести объемы бурения до 3-3,5 млн. метров в год. Для этого нужны станки в количестве хотя бы 300 штук (а их в наличии — 10). Единственный поставщик в России — Уралмаш — выпускает по 6 станков в год (с очередью на несколько лет вперед все заказы расписаны). Если же покупать их за границей, никаких стабилизационных фондов, бюджетов не хватит. Кроме того, нужны буровые бригады (по условиям геологии на 300 станков положено 250 бригад). Сейчас их нет. Чтоб подготовить одну такую бригаду, потребуется 5-6 лет. Но никто об этом не заботится! Все это “упадет” на Тюменскую область. Потому сейчас необходимо открыть зеленую улицу разработкам, проходящим апробацию по принципиально новым технологиям (на уровне электронных оболочек), которые мы имеем на сегодняшний день. Если бы Министерство природных ресурсов, а также Минобразования и науки РФ раньше обратили внимание на научные разработки и всячески содействовали их внедрению, ситуация нынче была бы совершенно другая.
Если же дать ход этому делу сегодня, то удастся хотя бы к 2020 году уровень добычи нефти поднять до 750 млн. тонн в год.
— Что вы предлагаете?
— Я наметил 106 полигонов на территории Западной Сибири для отработки технологий, полученных в лаборатории на производстве. То есть для их внедрения нам нужны уже пробуренные скважины (они ведь все равно пропадают).
С Российской инновационной топливно-энергетической компанией (РИТЭК) достигнута договоренность о том, что она будет финансировать эти работы. Затраты будут не очень большие, поскольку я использую старые скважины, из которых собираюсь получить нефть. РИТЭК приняла резолюцию о том, что пока в районах, которые я исследовал, до получения результатов на полигонах новых скважин не бурить.
Мы планируем, что после того, как извлечем нефть из глинисто-карбонатных, глинистых, битуминозных толщ, эти скважины немного переделаем, обустроим и будем из них добывать уран. (Тюменская область занимает 1-е место в мире по ресурсам этого сырья). Уран добывать гораздо выгоднее, чем нефть. По моим расчетам, стоимость 1 кг этого металла на сегодня составляет порядка 110 долларов.
Мы же можем добывать его за 10-15 рублей за 1 кг (!), из наших старых скважин. Вот за этим направлением, я считаю, будущее, прежде всего ХМАО.
Что же касается Ямала, то ему следует развивать электронную промышленность, поскольку там несметные богатства кварца. Поэтому уже сегодня мы привлекаем студентов, аспирантов и даже талантливых лицеистов к работе по созданию новых технологий для Ямало-Ненецкого автономного округа. Но все это делается, к сожалению, пока на одном энтузиазме. Благо, еще есть люди, профессионалы, способные работать за идею.