Без объявления войны

Восьмого февраля 1988 года первый президент СССР Михаил Горбачев объявил о выводе советских войск из Афганистана. Пройдет еще чуть больше года до той поры, когда последний советский солдат прошагает по мосту через реку Амударья и выдохнет: “Ну, вот и все... Теперь домой!” Он выжил. Он с честью выполнил свой интернациональный долг.
...Придет домой, а дома спросят: “И когда ж ты успел задолжать Афганистану, сынок?”
Еще не выскочившие замуж одноклассницы обратят внимание на красивый загар солдата. А его отчего-то будет раздражать беспечный смех пацанов, с которыми, кажется, еще только вчера пинал футбольный мяч на школьном дворе. За два года его службы они повзрослели только внешне... Но больше всего обидят солдата-интернационалиста слова, которые он услышит в родном военкомате, в кабинете чиновника, призванного помочь в решении “его” вопросов: “Я вас в Афганистан не посылал”.
А кто посылал? Конкретного ответа на этот вопрос до сих пор не знают ни те, кто прошел огненными дорогами Афганистана и терял своих товарищей по оружию, ни те, кто получал своих сыновей в цинковых гробах. Одна из солдатских мам рассказала мне, что два десятка лет ей снится один и тот же сон: будто идет она к могиле, будто знает, что там должен быть похоронен ее сын. Подходит... А она — пустая. “Я не уверена, — говорит женщина, — что сюда, в Тюмень, мне привезли именно моего сына. Быть может, я здесь похоронила чужого ребенка... А какой-то другой женщине привезли останки моего сыночка... Ну отчего-то же снится мне до сих пор другая могила?!”
“Столько лет прошло после афганской войны, но никто так и не встал перед осиротевшими матерями на колени, не покаялся, не повинился, — вторит этой матери другая — Валентина Георгиевна Репина. — Виновники живут и процветают, а наши сыновья не успели влюбиться, жениться, явить миру своих детей”.
Особая примета афганской войны в том, что она была необъявленной. Лишь недавно с прошедшего времени снята завеса тайн. Стало, например, известно, что на протяжении 1979 года афганское правительство 18 раз обращалось к руководству нашей страны по поводу военной помощи. В историко-архивном отделе Генерального штаба Вооруженных сил хранятся просьбы от руководителей революционного совета Афганистана Тараки и Амина. Они передавались в Кремль через наших представителей в Кабуле. В частности, через главного военного советника генерал-лейтенанта Л.Горелова:
“Был приглашен к товарищу Амину (читаем строки донесения Л.Горелова от 14.04.1979 г. — Н.Т.), который по поручению Тараки высказывал просьбу о направлении в Кабул 15-20 боевых вертолетов с боеприпасами и советскими экипажами для использования их в случае обострения обстановки в приграничных и центральных районах страны против мятежников и террористов, засылаемых из Пакистана. При этом было заверено, что прибытие в Кабул и использование экипажей будет сохранено в тайне”. На этом донесении стоит резолюция тогдашнего начальника Генерального штаба маршала Советского Союза Н.Огаркова: “ЭТОГО ДЕЛАТЬ НЕ СЛЕДУЕТ”.
А вот сообщение Л.Горелова, датированное 12.08.1979 г.: “11 августа состоялась беседа с Х.Амином по его просьбе. ...Он несколько раз повторил, что ”прибытие советских войск значительно поднимет наш моральный дух, вселит уверенность и спокойствие". Далее он сказал: “Возможно, советские руководители беспокоятся о том, что недруги в мире расценят это как вмешательство во внутренние дела ДРА. Но я заверяю вас, что мы являемся суверенным и независимым государством и решаем все вопросы самостоятельно... Ваши войска не будут участвовать в военных действиях. Они будут использованы только в критический для нас момент. Думаю, что советские подразделения потребуются нам до весны”.
В середине августа 1979-го была сформирована группа офицеров для поездки в Афганистан.
Перед ними была поставлена задача: “координация действий военных советников и генштаба афганской армии”. Руководителем этой группы был назначен генерал армии Павловский. Накануне своей командировки Павловский позвонил министру обороны СССР Д.Устинову, “задал ему, что называется, вопрос в лоб: ”Вводить войска в Афганистан будем?" На что Дмитрий Федорович резко ответил: “Ни в коем случае. И если вас будет руководство ДРА об этом спрашивать, отвечайте в том же духе...”
Но 12 декабря все изменилось. В этот день в кабинете генерального секретаря КПСС Л.Брежнева было принято решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан. “Решение состоялось в тайне не только от широких народных масс, но и от Президиума Верховного Совета СССР и Политбюро ЦК КПСС”.
(фото2)Попавшие в первую партию “для отправки в Афганистан” были уверены, что направляются на обычную проверку боеготовности. На учения.
Привет из солнечного Афганистана пришлет в Тюмень своей маме Аполинарии Петровне в декабре 1979-го девятнадцатилетний Сережа Свиридов. “Ничего, — сообщит, — здесь нормально, тепло и много фруктов”.
“Вот пишу вам с определенного места, это возле города Кундуз. Посмотрите по карте: он почти рядом с нашей границей. Так что за меня не беспокойтесь, все будет хорошо. Помаленьку начинаю здесь привыкать, но все равно кажется, что это ненадолго, что я как будто в командировке”, — отправит свое письмо из Афганистана жене и дочке выпускник ТВВИКУ Виктор Осипов.
“Привет из ДРА! Мама, прости, что долго не писал: в начале апреля 1982-го сдавали экзамены. Все сдал, получил корочки наводчика третьего класса. Потом, до 26 апреля, ждали отправки в войска. Нас, пятнадцать человек, отправили в Кандагар выполнять свой интернациональный долг. ...Ничего, служить можно. Говорят, что танкистов здесь убивают редко, да и то из-за их же глупости. А я вроде не дурак, так что можешь не волноваться", — цитирую строчки письма, отправленного в Исетский район старшим механиком-водителем танка, гвардии рядовым Виктором Немцовым.
Перечитала десятки писем, присланных оттуда, из солнечного Афганистана. В них нет ни строчки о войне. Писать об этом было запрещено. Право родителей — узнать хотя бы обстоятельства гибели сына — “реализовывалось” короткой строчкой извещения: “Верный воинской присяге, проявив стойкость и мужество, погиб, выполняя интернациональный долг”.
(фото3)“У кишлака Шаеста близ города Кишим разведывательный батальон, в составе которого действовал рядовой Сергей Свиридов, попал в засаду мятежников и оказался окруженным в ущелье. Заняв выгодную позицию, Свиридов открыл огонь по мятежникам. Был тяжело ранен, но отказался от эвакуации в более безопасное место. Предпочел продолжить сражение с противником. До последнего патрона. И вздоха...”
“Группа саперов под командованием старшего лейтенанта Виктора Михайловича Осипова обезвреживала управляемый по проводам фугас на дороге Северный Кундуз — Южный Кундуз в районе кишлака Альчик. Противник начал обстрел саперов. Отвлекая внимание противника на себя, Осипов поднялся в полный рост и открыл огонь из автомата. В этот момент мятежники произвели подрыв фугаса. Офицер погиб”.
Наш календарь отсчитывал мирное время. И поэтому осиротевшим родственникам даже на памятниках своих сыновей и мужей не разрешалось писать правду — “погиб в Афганистане”.
Сегодня имена наших земляков, погибших в Афганистане, хранят гранитные плиты памятника, установленного в Тюмени в сквере имени Губкина. Всего в скорбном списке 111 фамилий. Будете проходить мимо — остановитесь. Поклонитесь мужеству и стойкости солдат и офицеров, рядовых и полковников.
На снимках: все они погибли в Афганистане.