Полпред селькупской культуры Эльвира Шапошникова

Согласно данным Всероссийской переписи населения 2002 года, в России проживало 243982 человека, относящих себя к представителям коренных малочисленных народов. Это всего 0,2% от общей численности населения. Есть в этой доле и селькупы.
В гостиной дома Шапошниковых на видном месте висят рамочки с фотографиями: черно-белый групповой портрет трех мальчишек — старших сыновей и отдельно уже цветная фотография младшего сына Виталия, удачное фото главы семьи на рыбалке с пудовым тайменем в руках. Самую большую по размерам в этой экспозиции фотографию подарили Эльвире Леонидовне на пятидесятилетний юбилей коллеги по работе. Они сказали тогда: вот ваш дом и ваше средство передвижения. Человек, напрочь лишенный чувства юмора, обиделся бы на такие слова, а она приняла их с благодарностью: чум и олени — это действительно ее, родная, милая сердцу картинка...
Ее корни в Тольке, в селе, где давно и крепко обосновались селькупы. Правда, в чумах люди тогда уже не жили, все больше строили избушки, но образ жизни при этом оставался прежний: мужчины занимались охотой и рыбалкой, женщины рожали много детей и управлялись по хозяйству. Эльвира Леонидовна знает со слов матери — она родилась... за печкой. Это реальный факт: за несколько дней до ее рождения в селе сгорела больница, и Кларе Фридриховне Агичевой, урожденной Граубергер, пришлось рожать дочку дома, на своей кровати, в закутке за печкой.
Каким ветром занесло поволжскую немку на Север — об этом уже начали писать в учебниках истории. Но тогда, осенью 1941-го, им никто ничего объяснять не стал, людей семьями и даже целыми поселениями просто везли в промерзший насквозь туруханский край. Летом всю молодежь организованно отправили в устье реки Печальки, как им объявили — на рыбалку. Там Клара встретилась с селькупом Леонидом Агичевым. Он рассказывал ей о лесе, она учила его грамоте, так они и подружились. Позднее, когда молодые поженились, Агичев стал председателем сельсовета, а Клара Фридриховна — матерью-героиней. Их кровом был маленький домик, места в единственной комнате едва хватило, чтобы поставить три кровати, стол и лавки. Зато детей в семье было семеро. Когда Леонид Гаврилович уезжал по работе в лес, он непременно брал кого-нибудь из детей с собой. Чаще других с ним просилась Эльвира, как будто кто-то ей на ухо шептал: смотри, запоминай — пригодится...
Из дома она уехала в пятом классе, закончила в Красноселькупе восьмилетку и решила поступать в Салехардское культпросветучилище. Мечта стать библиотекарем появилась неожиданно: в родном селе библиотека всегда была на замке, а Эльвира очень любила читать. Она уже представляла себе, как вернется в Тольку, красиво напишет на листочке расписание работы, будет строго выполнять его и обязательно запишет в читатели всех односельчан... Но этой, может быть, немного наивной мечте исполниться не случилось: умер папа, вместо него в Тольку прислали нового председателя, жена которого оказалась библиотекарем с образованием, ей и отдали ключи от читальни.
Но поскольку распределение у Эльвиры Леонидовны было в Красноселькупский район, она поехала в райцентр, где и нашлась для нее работа по специальности. Замужество, рождение детей, трудности с устройством малышей в детский сад, их бесконечные болезни — в народе о таких ситуациях говорят: “ни дела, ни работы”. И Эльвира Леонидовна перешла в сторожа. Но на Севере каждый человек на персональном учете, тем более с образованием, и потому, совершенно неожиданно для Шапошниковой, ее однажды вызвали в райком партии, чтобы предложить... работать в музее.
Музея в Красноселькупе тогда не было, в партию Эльвира Леонидовна не вступала, а из комсомольского возраста уже вышла, потому запросто могла отказаться. Собственно говоря, Шапошникова так и поступила, а теперь жалеет о потерянном времени. Если б сразу знать, что судьба все равно приведет в музей, она бы с детства начала записывать и собирать все, что касается ее народа. Через какое-то время Шапошникову снова пригласили в райком, и разговор опять был о музее, на этот раз более конкретный. Аргумент “кто, если не ты” прозвучал для нее как приказ. И она согласилась. Никто не знал, каким для нее самой было то решение — как в омут головой...
Краеведением в начале 90-х, причем исключительно по собственному желанию, в Красноселькупе занимался один человек — Виктор Валентинович Рудольф. По образованию учитель физкультуры, он приехал сюда из Белоруссии на заработки в качестве строителя. Способности Рудольфа позволили ему быть корреспондентом местной газеты “Северный край”, и темой тех публикаций были селькупы: их жизнь, быт, фольклор. Виктор Валентинович много ездил по стойбищам, разговаривал со старожилами, участвовал в раскопках Мангазеи. Собранные им экспонаты должны были стать основой музея, но когда дело дошло до официальной передачи, местная администрация не сошлась с Рудольфом в цене.
Шапошниковой пришлось начинать дело буквально с нуля. Хорошо, что она знала людей, а люди знали ее, и все обошлись без лишней агитации. Мальчишки, которые вместе с Рудольфом раскапывали Мангазею, принесли нательные крестики и фрагменты судна, на котором плавали поморы; Николай Зеников отдал бивень мамонта, долго хранившийся в подполе; из школы перекочевала небольшая коллекция домашней утвари селькупов, из райкома партии — знамя колхозника и Книга почета. Люди несли в музей фотографии, награды, национальную одежду и украшения, доставшиеся от предков, причем никто не спрашивал, какое за это можно получить вознаграждение.
Как прошла первая экскурсия, Эльвира Леонидовна не помнит, зато точно знает — в тот год на 9 Мая в музее решили провести прием в пионеры, и она рассказывала ребятам о тимуровском движении в здешних краях. Ребята, знавшие о Тимуре и его команде из книги Аркадия Гайдара, удивлялись, что их ровесники в свое время собирали золу для пришкольных огородов, выращивали огурцы, редис и лук, а потом продавали урожай “городским” жителям, разгружали баржи с кирпичами, вязали веники на корм скоту...
Проводить экскурсии для посетителей музея входило в ее обязанности. Шапошникова рассказывала все, что знает, и жалела, что новую информацию брать неоткуда. В общем, сам Бог велел Эльвире Леонидовне заняться историей селькупов, и начала она с того, что разослала запросы в архивы Красноярска, Туруханска, Тобольска... Ответ пришел только из Омска. В письме ей сообщили, что в фондах местного краеведческого музея находится селькупский идол, который еще в XVIII веке привез с реки Таз исследователь Шухов. Спустя многие годы на одной из научных конференций Шапошникова увидела изображение этого идола на обложке каталога, а живьем, увы, не удалось. Впрочем, по натуре Шапошникова — человек не азартный, она даже в раскопках Мангазеи ни разу не принимала участия, хотя одно время эти работы финансировались из бюджета района и уж кто-кто, а Эльвира Леонидовна всегда могла поехать туда хотя бы с оказией. Но ей было интересно другое — докопаться до сути...
В музее Шапошникова проработала 16 лет, при ней музей переехал в новое просторное здание. На пенсию она уходила без сожаления, но одно задание, связанное с работой и краеведением, все же для себя оставила — написать историю своего народа. Для этого Эльвире Леонидовне нужно разобрать личный рукописный архив, перечитать сотни разрозненных заметок, систематизировать их и наконец-то освоить компьютер. Ей видится, что в итоге должна получиться приличная по объему, страниц на двести, книга. Название у автора в голове пока одно-единственное — “Край родной”. А еще у Шапошниковой есть желание провести исследование по селькупским фамилиям — об этом еще никто не писал, и составить родословную семьи Агичевых.
Пока же отдельные фрагменты будущей книги периодически появляются на страницах районной газеты “Северный край”, а не так давно Шапошников-младший, Виталий, с помощью мамы написал и публично защитил реферат “Традиции селькупской семейной жизни”. Отзывы были только положительные.