Как поймать тобольскую жар-птицу

В редакцию часто приходят письма. Читатели обращаются в газету с вопросами, просьбами, делятся своими радостями и горестями, размышлениями. Любопытное письмо пришло от десятиклассницы Саши Кузьминой из Тобольска:
«Я родилась и выросла в Тобольске, и искренне радуюсь переменам, происходящим в городе. Хочется видеть его красивым, шумным, богатым. Бабушка моя тоже коренная тоболячка. Она мне часто рассказывает, что выросла среди старинных зданий, которые более-менее содержались в порядке. Среди чистеньких с виду улочек, в цветах и сирени.
Я запомнила эти самые здания полуразрушенными, обгоревшими, а под горой везде — заросли и грязь. Театра-теремка не видела вообще! Кругом были выбитые двери и окна в подъездах... Вряд ли с тоской буду вспоминать об этом. Сейчас вижу, как хорошеет город, и понимаю, что нас надо воспитывать красотой. Я точно знаю, что не хочу жить в грязном, ободранном городе!
Меня «убивают» трубы от коммуникаций по всему Тобольску. Раньше не было до них дела, а теперь волнует вопрос: как бы их прикрыть? Может, сделать на них легкие металлические сетки на шарнирах, которые легко было бы откинуть в случае необходимости. А по сетке вились бы вьюнки, хмель, посаженные рядом. Бабушка говорит, что раньше так прятали все «худые» заборы под горой. Мы с ней иногда фантазируем: вот бы драконов сделать из труб. «Одеть» их в металлочерепицу, а головы склепать из цинкового железа и раскрасить. Утащить такую красоту рука ни у кого не поднимется.
Бабушке хочется посидеть погожим днем с журнальчиком в тихом, спокойном скверике. Без машин, без шума. Белые скамеечки, журчащий фонтанчик, большие вазоны с настурциями. Такие скверики, вспоминает она, располагались в аптекарском саду, когда больничные корпуса были еще деревянными, и у старого архива, и под горой на улице Мира. Вазоны белились каждый год к лету, и почему-то садили в них всегда только настурции, яркие рыже-морковные цветы. Я над бабушкой подсмеиваюсь: теперь в моде «альпийские горки». Она в ответ ворчит, что неплохо бы и такой уголок оставить. В красивом сквере окурки с мусором выбросить вряд ли кому захочется.
Недавно мы всем классом ходили смотреть кабинет царя. Я бы фотографию, где запечатлен молодой император, увеличила и подсветила снизу. В свой первый приезд Романовы были молоды, счастливы, красивы и не знали о своем будущем. Почему бы тоболякам не запомнить их такими, выставив фотографию на видное место. К царской семье, рассказывает бабушка, в Тобольске всегда относились лояльно. Пусть без великого почтения, но и без вражды. Судя по меню 1917 года, и кормили неплохо. Некоторые «царские» блюда могут стать «фишкой» любого кабачка. Что такое «суп потафю»? Хотелось бы его попробовать, даже ради интереса.
Мы с бабушкой считаем, нужно исторические места в Тобольске оформить так, чтобы каждый турист увидел что-то интересное для себя и захотел сюда вернуться. У музейных объектов на улице должен быть свой «стоп-сигнал». К примеру, у художественного музея — скульптура художника (собирательный образ), у этнографического — журавль-стерх, у косторезной фабрики — человек с бивнем мамонта в руках. На доме, где кабинет царя, — барельеф Николая II. Табличка на здании взгляд не задерживает.
У нас в школе №1, в препараторской учителя биологии, стоят шкафы высотой под потолок. Эту мебель «столетней давности» можно отреставрировать — и... в школьный музей. Сделать бы гимназическую классную комнату, оформленную под старину — с образами, Законом Божьим, предметами прошлого. У нас есть школьный музей, но он современный. А хочется сравнить то и другое.
Моя бабушка в детстве жила несколько лет в интернате, который находился в Ивановском (сегодня он называется Иоанно-Введенский) женском монастыре. Она рассказывает любопытные вещи! Двенадцатилетние мальчишки и девчонки (и бабушка в том числе) облазили все монастырские строения сверху донизу. Искали ходы. Старожилы тогда рассказывали им, что в монастыре был ход. Его замуровали еще в 30-е годы, от греха подальше. Так вот: только ступишь ногой на пол, как скелеты, прикованные к железным дверям, начинают «кривляться». Оказывается, под земляным полом была натянута металлическая сетка. Она шевелилась под ногами — и скелеты шевелились. Жуть! Бабушка рассказывает обо всем этом со смехом, а я фантазирую. Если построить в Тобольске такой аттракцион — «Подземный ход»? С таинственными звуками — кошачьим воем, уханьем филина, сатанинским смехом, мерцающими красными глазами в полумраке...
Многие мои друзья обязательно захотели бы побывать в этом «Подземном ходу». Тут много чего можно бы навыдумывать. В новогодние каникулы сходили мы с одноклассниками в музей на выставку восковых фигур. Посмотрели: ну стоят себе фигуры, и больше ничего. А вот наше «Подземелье» было бы интереснее.
Когда смотрю вниз, с обрыва у кремлевской стены, хочется, чтобы наш город под горой тоже чем-нибудь привлекал внимание. Представляю себе, как в сумерках в Александровском саду горит неоновая жар-птица. В жизни каждый пытается поймать свою птицу удачи. Многим тоболякам — Менделееву, Алябьеву, Никитину, Ершову — это удалось. Я тоже мечтаю ее поймать».