Весна на полуострове Ямал

Еще в пятницу в Новом Уренгое была зима: мороз проверял на прочность и хозяев — организаторов праздника народов Севера, и всех его многочисленных гостей — артистов, спортсменов, мастеров декоративно-прикладного искусства и просто зрителей. Стужу растопил, поземку развеял концерт “Звездный Ямал”, который состоялся во Дворце культуры “Октябрь”. И в субботу, 22 марта, в город пришла весна. Так было написано в сценарии праздника. И природа поддержала эту задумку — объявила солнечный день.
Торжественное открытие праздника народов Севера состоялось на площади у озера Молодежный. Здесь разместились чумы, торговые ряды, здесь проходили народные гулянья, всевозможные спортивные состязания. А по заснеженной глади озера в это время катались на оленьих упряжках ребятишки и взрослые. Эта приятная забава соседствовала с увлекательным зрелищем — катанием на снегоходах. Праздник предлагал широкий выбор мероприятий и гарантировал отличное настроение. Очень точно подметила депутат Государственной Думы ЯНАО Елена Тимофеевна Пушкарева, выступившая на открытии праздника: “Ямальский газ согревает многие города и села России, он согревает Европу. А в эти дни северной весны мы согреваем друг друга своей любовью”.
Учите меня, ненцы!
(фото3)Вениамин Адер просто так слов на ветер не бросает. Отвернулся в сторону и будто не слышит моего вопроса. А поговорить с ним хочется, ведь он — чемпион со стажем! Адер — лучший борец в своем Тазовском районе. И здесь, в Новом Уренгое, он стал одним из самых активных участников северного многоборья. Сфотографироваться рядом с ним считают честью для себя не только болельщики, но и сами спортсмены, прибывшие сюда со всего Ямальского полуострова.
Лишь с третьей попытки мне удалось наконец разговорить Вениамина.
Наш разговор стал для меня своеобразным ликбезом. Ну не могла я никак запомнить: что на что метают?
— Тынзян, — объяснил мне Вениамин, — это аркан, сплетенный вручную из оленьей шкуры. А хорей — палка, которой погоняют оленей в тундре.
— Длинный-длинный тынзян, далеко-далеко установлен хорей... Это ж сколько нужно тренироваться, чтобы изловчиться — заарканить его?
— Всю жизнь, с раннего детства, — одаривает меня снисходительным взглядом Вениамин. — Оленеводство, рыбалка, охота — это наша профессия. Это у нас в крови. Я работаю рыбаком в общине. Вот и тренируемся в ловкости — невод тянем, будто палку на соревнованиях перетягиваем... Соревнования, которые проходят на празднике народов Севера, для нас все равно, что олимпийские игры. Ответственность большая!
— В перетягивании палки представителям Тазовского района здесь не нашлось равных. Они — лучшие! А в метании тынзяна на хорей?
— За пять минут, которые даются каждому участнику, ты можешь заарканить хорей одиннадцать раз. Это лучший результат. Мой тынзян попал на хорей семь раз, из десяти попыток. Для меня — маловато. Посмотрим, как это получится у соперников.
Все, разговор окончен. Вениамин демонстративно отворачивается в сторону соревнующихся. В центре внимания — Юрий Салиндер — земляк В.Адера. Первые 2-3 минуты я старательно считаю его попадания и промахи. Потом, когда счет времени переходит уже на секунды, начинаю следить за скоростью движения его рук, сматывающих тынзян в кольцо. Длинный-длинный тынзян! 8 секунд, 7, 6... Чувствую, как во мне закипает кровь. А на Юрином лице ни один мускул не дает знать о его волнении. Четыре, три, две секунды осталось до конца смотра его ловкости. Есть! Он успевает, он попадает! Но сколько раз ему удалось заарканить хорей? Кричу этот вопрос Салиндеру. Ответил: “Считать — не мое дело”.
На этих состязаниях Юрий стал чемпионом в национальной борьбе. А победителями в метании тынзяна на хорей отличился Виктор Пандо из Надымского района. Его земляк — Никита Неркагы — стал безусловным победителем в прыжках через нарты.
“Мой чум — моя крепость”
Если вход в чум охраняют нарты, просто приставленные к проему, где подразумеваются двери, значит, хозяев нет дома. Короче, вас здесь не ждут. А заглянуть вовнутрь этого необычного жилища хочется, хочется, хочется! Не только нам, представителям “большой земли”, но и коренным жителям Нового Уренгоя (а как еще назвать тех, кто прибыл сюда тридцать лет назад и своими руками возводил город?). (фото2)Добровольно создаем очередь из желающих полюбопытствовать и терпеливо ждем возращения хозяев, которые в это время либо обедают в кафе со спортивным названием “Пенальти”, либо “болеют” за своих спортсменов. Их право — самим выбирать, чему посвятить свое свободное время. Мы это право уважаем. Ждем-с... И из уст в уста передаем всем очередникам: “Говорят, что в этом чуме в Новом Уренгое поселились две семьи — Хатанзеевых и Хэна. Они — родственники. Кроме кровных связей их объединяет общее дело — пасут стадо, которое насчитывает полторы тысячи оленей. Конечно, в тундре у каждой семьи есть свое жилище, но в город ”всю тундру не перевезешь". Говорят, что главы семей — уважаемые люди: трудолюбивые, непьющие".
“Проверить” правдивость этих рассказов удалось благодаря Ольге Хатанзеевой — симпатичной, довольно разговорчивой и... умеющей приказывать своему мужу взглядом. Глянула разок в сторону Прокопия, и он понял: жену во время беседы с журналистом нужно охранять снаружи чума. О том, что можно доверить чужаку, она и сама знает.
...Четверть века прожили вместе Ольга и Прокопий. Познакомились, когда учились еще в школе поселка Самбург. Оля — из местных жителей: ее родители занимались рыболовством и не вели кочевой образ жизни. А Прокопий — из тундровых.
— Я по молодости не испугалась — согласилась стать женой тундровика, а потом (куда деваться?) было поздно об этом жалеть. Пришлось учиться жить по-другому: от многого отказаться, многому научиться. В том числе и хозяйничать в чуме. Вот здесь, — Ольга указывает на правую сторону от входа в чум, — мы спим. И дети, и взрослые...
— Прямо на полу? — уточняю.
— Разве вы не видите — шкуры, ковры?
— Ну, это все равно у нас считается... на полу.
— А у нас считается: если есть хоть одна оленья шкура, то ты — уже не на голой земле. Прибавьте к ней еще двойную обшивку чума, на которую уходит 70-80 оленьих шкур, электрическую лампочку, которая работает от своего генератора, и буржуйку. Так что в чуме всегда тепло и светло...
— А мухи-комары не беспокоят?
— Раньше мы их выпроваживали с помощью дымокура, а теперь пользуемся “Рапторами”. В общем, и в чум пришла цивилизация.
— А не подсказала ли цивилизация новый метод выделки шкур, ведь обработать вручную 70-80 оленьих “шубок”, сшить-соединить их между собой — занятие трудное, утомительное?
— Наш народ всегда отличался терпением, усидчивостью. Забота женщины — сшить одежду для себя, мужа, детей. Секреты выделки шкур, шитья дети постигают еще в раннем возрасте. И становятся помощниками взрослых. Наши с Прокопием ребятишки — Алена и Виталий — тоже все умеют делать своими руками. Ни одна машина не сможет согреть оленью шкуру так, как человек.
— Часто ли вы позволяете себе наряжаться в новые малицы?
— Примерно раз в два года.
— И кто, кроме родных, может оценить этот наряд-обнову в тундре?
— В тундре его надежность проверит мороз. Но мы же не постоянно находимся при оленях: в Самбурге у нас есть своя квартира, там проводим свой отпуск, туда приезжаем за продуктами, навещаем детей, которые учатся (хорошо учатся) в школе-интернате. В поселке каждый заметит твою новую малицу. И оценит...
— Желаете ли вы своих детей видеть в числе тундровых?
— Конечно, хочется, чтобы они стали большими людьми, получили городскую профессию. Но пока они рвутся в тундру. И я понимаю — почему...
“Песня дорогу укажет, песня дорогу найдет...”
Катю Салиндер из Яр-Сале долго не отпускали с импровизированной сцены, что прописалась прямо в центре народных гуляний. Выдохнет, словно развеет в пространстве остатки мелодии уже прозвучавшей песни, — и начинает новое музыкальное сказание. И опять — буря аплодисментов. О чем поет? Понятия не имею! И интересоваться у тех, кто разумеет ненецкий язык, не хочется. Потому что боюсь пропустить хотя бы одну хрустальную ноту Катиного голоса. И манера ее исполнения песен очень любопытна: то подмигнет слушателям, словно согласовывая с ними правильность слов, то сама в пляс пустится, то запросто помашет “залу” рукой, приглашая занять место рядом с собой — разделить грусть или радость ее песенного повествования. Желающих принять участие в подтанцовках хоть отбавляй: участники вокальной ханты-группы “Сорни-най” из города Лабытнанги, фольклорного ансамбля коми “Пэлэзнича” из Тарко-Сале, вокального коллектива “Вурты Эвиет” из Ноябрьска даже в очередь выстроились.
Но... не могут устоять на месте — пляшут около сцены.
— Эх, — сетует маляр Роза Полушина, — ей бы оленя сейчас...
— Кто мог бы достойно “выступить” в этой роли? — задаю “Сорни-наю” вопрос.
Ответ угадывают дружно и с первой попытки: Гавриил Лагей.
Тем, кто никогда не слышал голос Гавриила, объясняю: “Лагей для Ямала — все равно, что Юрий Гуляев для тюменцев”. Гордость, обаяние, необыкновенная красота и бархатные возможности голоса.
...Екатерина Салиндер родилась в тундре, талант ее открыла полярная звезда. Именно так — “Полярная звезда” назывался конкурс, в котором в 1996-м с благословения главы поселка Яр-Сале (а ныне заместителя губернатора ХМАО) Андрея Николаевича Кугаевского приняла участие не ведомая никому Катя Салиндер.
— Нет, почему же, — спорит со мной Катя, — я еще во втором классе открыла для себя: “Пою... Пою!”
Девочка из тундры, “очередной” ребенок из многодетной семьи оленеводов... Как смогла она преодолеть расстояние безмолвной тундры — поступить и закончить Тюменский институт культуры и искусств, петь в оркестре русской народной песни, записать свой сольный альбом, в который вошли и песни ее собственного сочинения, возглавить центр национальных культур?
— Я, — отвечает, — очень хотела петь. И песня указала мне дорогу.
Я родом из тундры
Конечно, у каждого присутствовавшего на празднике, остались свои впечатления. Кто-то весь субботний день болел за спортсменов, кто-то подпевал участникам творческих коллективов. А известная ненецкая писательница Нина Ядне танцевала до полуночи. Сначала не могла устоять на месте, когда звучали ее родные национальные песни, а потом “плясала уже по-русски”. От избытка чувств, от радости встреч, которые подарил ей этот праздник.
— Второй раз приезжаю из Надыма в Новый Уренгой встречать нашу северную весну, — делится впечатлениями Нина Ивановна, — чувствую здесь себя уважаемой гостьей. Каждому пишущему человеку приятно слышать о том, что тебя читают, что твои рассказы, легенды не остались вещью в столе писателя — они живут. И помогают людям познакомиться с нашими национальными традициями, жизнью представителей коренных национальностей. Мне об этом говорят... Значит, живу и работаю не зря.
Для меня праздники народов Севера — это прежде всего встречи с земляками — истинными носителями нашей культуры. Дело писателя — писать? Разумеется! Но прежде он должен научиться слушать. Посижу-послушаю... Кто-то вспомнит легенду, кто-то доверит мне свою личную историю. Зимними вечерами я обдумаю рассказанное, и на моем рабочем столе родится либо повесть, либо очерк.
Ее ноябрьская поездка в Антипаютинскую тундру увенчалась рассказом “Ромка” — про пятилетнего мальчика, который живет в оленеводческой бригаде. В Новом Уренгое, на нынешнем празднике народов Севера, Нина Николаевна встретила своего одноклассника Яр Маяко по Тазовской средней школе-интернату. Представляете встречу через сорок лет после выпуска?! Нина Ядне все это время считала, что Яр закончил Омский мединститут, трудится врачом (не важно — где, она была уверена, что ее одноклассник сможет зарекомендовать себя хорошим специалистом в любом населенном пункте, потому что “он и в детстве упертым, гуттаперчевым был, ко всему живому с уважением относился”). Через четыре десятка лет она вдруг узнает, что Яр — оленевод, что трудится в Гыданской тундре. Неожиданный поворот судьбы легко объясняется национальной традицией: не оставлять свой род в беде.
Беда пришла в семью старшего брата Яра: глава семейства умер, оставив “много детей и много оленей”. Пятикурсник Омского мединститута — почти дипломированный врач, Яр Маяко возвращается в тундру, становится отцом детей брата, мужем — вдовы. Чем не сюжет для нового рассказа Нины Ядне?
— Эта встреча, — говорит Нина Николаевна, — для меня — очередной подарок судьбы, подарок праздника народов Севера. Есть сюжет — есть работа!
Значит, будет о чем задуматься моим читателям. Пустые произведения, те, что написаны ради красного словца, мне не по душе.
Биография самой писательницы — сюжет, достойный литературы. Родилась она в Антипаютинской тундре. Во время школьных каникул, которые в Тазовской школе-интернате наступали по расписанию, установленному на “большой земле”, ходила по поселку Антипаюте от дома к дому в надежде на то, что кто-то из местных жителей побыстрее отвезет ее к родителям. В тундру, где дышится всей грудью, где царит белое безмолвие, где птицы — добрые знакомые, где можно почитать на снегу причудливые узоры следов.
— Подружка моя, — рассказывает писательница, — легко расправлялась с математическими “загадками”, успевала расправиться с контрольными заданиями и за себя, и за меня. А я “за двоих” писала сочинения. Вот так успешно мы с ней и закончили среднюю школу. Я поступила в МГУ на филологический факультет. Но судьбе было угодно возвратить меня в тундру — нужно было помочь родителям. Осенью следующего года я снова была абитуриенткой, но на сей раз уже Московского пединститута имени Герцена. После его окончания год отработала в Ныдинской школе-интернате.
А потом заявил о себе Надым. Этот город строился, развивался... И она видела себя в рядах покорителей, открывателей. Но в трехклассной надымской школе молодому педагогу не нашлось места: основатели города привезли своих специалистов. Нина Николаевна не растерялась — устроилась простой рабочей в управление механизации №2. Через три года, когда это предприятие стало УМР-7, пришла к руководителю с довольно дерзким заявлением: “Хочу быть начальником отдела кадров”. И ведь добилась своего! И в течение двадцати лет руководила кадрами.
В 1988-м в Надыме проходила первая Всесоюзная конференция нефтегазового комплекса, которая планировала рассмотреть проблемы освоения Ямала. Н.Ядне не была в числе делегатов, но она пробралась в зал заседания и отправила в президиум конференции три записки. В них была просьба: “Дайте слово!”
— Даже олени понимают: на вытоптанной территории им не найти мха. Вот и люди должны понимать, что руководством к их действиям не должен становиться лозунг “Газ Родине — любой ценой!” Они должны беречь землю, которая доверила им свои богатства. Вот — все, — вспоминает Нина Николаевна, — что я, дочь тундры, хотела сказать на той конференции.
Ее услышали. Журналисты средств массовой информации различных уровней попросили у Н.Ядне текст выступления для своих изданий. Она растерялась: “А я без бумажки говорила. О том, что лично меня волнует, о том, что заботит жителей тундры”.
Именно после этого устного выступления Нина Николаевна попробовала писать. Очерки, рассказы, зарисовки, повести... Сейчас на ее счету уже несколько книг. Она пишет под диктовку сердца, согретого солнцем тундры.
...Согласно одной из ненецких легенд солнце рождает весна. В Новом Уренгое проверили эту легенду. Все так и есть!