Петр Ершов еще ждет полного издания

Среди приглашенных на традиционную Ершовскую научно-практическую конференцию в Ишимском государственном педагогическом институте им. П.П.Ершова была и Дина Михайловна Климова, член Союза журналистов РФ, редактор научной литературы, сотрудник Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук. Она — «живой классик» ершововедения. Именно под ее редакцией вышло первое наиболее полное и научно отредактированное издание сочинений нашего великого земляка, ставшее ныне библиографической редкостью.
— Дина Михайловна, как появилась «ершов-ская» тема в вашей жизни?
— Это, что называется, воля случая. С детства я знала Ершова только по сказке «Конек-Горбунок». А когда подросла, то узнала, что на самом деле она написана не для детской аудитории, а для взрослой, в духе той литературной сказки, которой занимался и Пушкин. Но, хотя я занималась литературой этого времени, Ершов не был мне знаком. А работала я в редакции «Библиотеки поэта» — было такое известное серийное издание, основанное Горьким. Кстати, этой серии нынче исполняется 75 лет, так же, как и мне, и 25 лет я проработала там старшим редактором. Так вот, в один прекрасный момент, в 1973 году, мне предложили издать любую книгу из перспективного плана «Библиотеки поэта», но не в качестве редактора, а в качестве автора-составителя.
— То есть как редактор вы участвовали и в других изданиях?
(фото2)— Я была редактором столь многих изданий, что все перечислить не смогу. Это очень интересная работа, хотя количество редакторов в «Библиотеке поэта» колебалось от пяти до семи человек. Все мои товарищи были высококвалифицированными специалистами, по существу — соавторами составителей. Мы всегда увлеченно участвовали в создании книги. Именно в «Библиотеке поэта» впервые в книгоиздательской практике имя издательского редактора было вынесено из выходных данных на титульный лист. Так подчеркнули наше равенство с редколлегией и составителями. В то строгое время это была большая честь. «Библиотека поэта» — уникальное издание, какого нет нигде в мире. Жаль, что такого центра изучения русской поэзии уже больше не существует... А как автор-составитель я еще подготовила в 1986 году издание Александра Сергеевича Грибоедова.
— В чем же специфика работы автора-составителя?
— Он должен быть знатоком творчества писателя. Для научного издания нужно изучить все его творчество, сконструировать книгу, продумать ее структуру, вдумчиво отобрать тексты. Отбор текстов — очень важное дело, ведь не всегда предполагается полное издание. А если избранное, то по какому принципу отбирать? Или структура — группировать тексты по сборникам, в хронологическом порядке, то есть как издавал сам автор — или так, как мы понимаем его творчество? Очень важны текстологические комментарии, это всегда было сильной стороной «Библиотеки поэта». Еще — так называемый реальный комментарий, где объясняется смысл каких-то реалий того времени.
И еще обязательна вступительная статья, в которой описана историко-литературная обстановка, в которой жил и творил автор. Такую статью написала замечательный фольклорист Ирина Петровна Лупанова. Но у нее не до конца оказались раскрыты литературные связи Ершова, и об этом должна быть вступительная статья в новом издании.
— А до 70-х годов ХХ века Ершова не издавали?
— В серии «Библиотека поэта» был такой принцип: сначала творчество какого-то писателя издавалось в «большой» серии, с пространными научными комментариями и обработкой текстов, а потом лучшее избранное из этого тома издавалось в «малой» серии для более широкого читателя. Почему-то для Ершова сделали исключение. Марк Константинович Азадовский, замечательный фольклорист и литературовед широкого профиля, издал в 1936 году «Конька-Горбунка» и некоторые стихотворения в «малой» серии. Так же в «малой» серии издал Ершова в 1951 году Виктор Григорьевич Утков. Наконец, в 1961 году выходит третье издание Ершова в «малой» серии, где Азадовский пересмотрел состав и концепцию вступительной статьи. Известно, что Марк Константинович готовил и полное собрание сочинений, но не успел его осуществить. Так вот, лишь в 1973 году издатели «спохватились» и решили, что Ершов заслуживает научного издания в «большой» серии.
— Наверное, с такими замечательными предшественниками вам было нетрудно собрать новое издание?
— Так мне и казалось вначале. Мне давно хотелось самой поработать над книгой автора XIX века, таким, как Ершов, у которого сохранилось не так много произведений. Я рассчитывала на полгода работы. Но когда взялась за дело, оказалось, что и в биографии, и в творческом пути Ершова огромное количество «белых пятен». Ведь в Петербурге он имел знакомства со множеством крупнейших писателей того времени, да и в Тобольске он тоже был связан с широким культурным слоем сибирской интеллигенции, в том числе с декабристами... И все эти связи надо было выявить, прокомментировать. В общем, работа затянулась на два года, книга вышла в 1976-м, причем у меня осталось глубокое убеждение, что впереди еще много открытий.
— В этом издании есть очень интересный справочный раздел, где вы сравниваете разные издания «Конька-Горбунка». Неужели существовало несколько вариантов текста?
— Первое издание сказки вышло в 1834 году, оно стереотипно переиздавалось в 1840-м и 1843 годах. Его особенность — многочисленные цензурные вычерки, которые в тексте представлены рядами точек — отточиями. Цензура вычеркивала все сатирические нотки, касающиеся царя и его окружения, пусть даже и сказочного. Лишь в 1856 году сказка была вновь издана, уже без отточий — это вторая редакция. А в 1861 году появилось пятое издание, вновь переработанное Ершовым, — то есть третья редакция. Передо мной как составителем стояла нелегкая задача: в каком тексте наиболее полно проявилась авторская воля? Ведь ершовских рукописей практически не сохранилось. Лишь недавно мне посчастливилось найти в Российском государственном историческом архиве документы, которые ставят точку в этом споре.
В 1850-х годах развернулось настоящее сражение за выпуск полного издания «Конька-Горбунка». Книгоиздатель, или, как говорили в то время, книгопродавец Петр Иванович Крашенинников предложил Ершову в 1851 году переиздать сказку по «исправленной рукописи» и с его согласия подал прошение в Цензурный комитет. Но цензор Николай Васильевич Елагин дал такой отзыв: «По содержанию сказка предназначается для простого народа, и заключается в бытии не естественном, как царя сварили в котле, а царица вышла замуж за Иванушку-дурачка... Полагаю такой рассказ не соответственным понятиям и образованиям».
Через три года в Цензурный комитет вновь поступило прошение, на этот раз от самого Ершова. Кстати, это еще один прежде неизвестный автограф поэта. В письме, датированном 25 марта 1854 года, Ершов просит разрешить печатать сказку — но уже не по рукописи, а по третьему изданию. Мы видим, что автор сдался. Он хочет издать сказку, по существу, первым изданием, уже изуродованным цензурой. Но тот же самый Елагин возвращает письмо и экземпляр издания с очень лаконичной резолюцией: «Сказка эта напечатана быть не может».
Так что через двадцать лет после первого триумфального появления «Конька-Горбунка» на свет литератор Павел Васильевич Анненков имел полное право назвать сказку «теперь забытой».
Но автор и его друзья не сдались. В середине 50-х годов происходит потепление политического климата. Новый министр народного просвещения, он же председатель Главного управления цензуры, Авраам Сергеевич Норов привлекает к изменению Цензурного устава Александра Васильевича Никитенко. Он — человек либеральный, который волею судьбы цензуровал первое издание сказки юного Ершова. Теперь он словно стремится исправить то, к чему вынуждал его когда-то служебный долг. В дневниках Никитенко сохранилась запись от 25 июня 1855 года о его беседе с Норовом, в ходе которой он убедил министра в беспочвенности требований Елагина.
И на очередной его отказ министр положил неожиданную резолюцию: «Одобрить это сочинение к перепечатанию, как по заслуженной его литературной известности, так и по общему его направлению, которого благонамеренность не нарушается легкими, безвредными шутками». Более того, Авраам Сергеевич предписал разрешить «автору сказки, коллежскому советнику Ершову или издателю ее книгопродавцу Крашенинникову, если пожелают, представить на рассмотрение Цензурного комитета и дополнения к последнему изданию». И при этом «наблюсти, чтобы... ни в каком случае не было уже рядов точек, кроме тех мест, где сам автор признает их нужными по ходу рассказа».
Предприимчивый Крашенинников, видимо, сообразил, что ежели ему разрешают печатать с восстановлением цензурных пропусков, то почему бы не напечатать прямо по рукописи? И 25 августа прислал новое прошение. В итоге цензор Елагин был вынужден одобрить издание, которое он так уверенно и неоднократно отвергал. Круг замкнулся, и в начале 1856 года автор сказки с облегчением воскликнул: «Конек мой снова поскакал по всему Русскому царству. Счастливый ему путь!»
Но было и еще одно, последнее прижизненное, издание 1861 года, с которого теперь обычно и переиздают сказку. В него Ершов добавил сибирских фольклоризмов и сделал в том числе одну замечательную поправку, которой может гордиться любой знаменитый писатель. Это третья строка начала сказки:
За горами, за лесами,
За широкими морями,
Против неба — на земле,
Жил старик в одном селе.
Ведь в первых изданиях было: «Не на небе — на земле». Видимо, автор сам чувствовал бессмысленность этой строки. А какой образ возникает теперь? Человек стоит под куполом неба, как бы перед Богом. И это выражение Ершов нашел, вероятно, в фольклоре. Кстати, эта поправка свидетельствует о том, что первые четыре строки не были написаны Пушкиным. Ершов при таком высоком пиетете по отношению к Александру Сергеевичу вряд ли стал бы исправлять его строки.
— И это еще один аргумент против расхожего мнения, что «Конька-Горбунка» написал Пушкин?
— Авторов этой идеи я даже литературоведами не могу назвать. Это люди, падкие на сенсацию, люди, которые ищут дешевой славы. Несомненно лишь то, что Пушкин читал сказку и даже наверняка правил ее — он обычно покровительствовал молодым авторам, давал им полезные советы, но свидетельств этого вмешательства не сохранилось.
— Дина Михайловна, вы неоднократно упоминали про новое издание Ершова. Оно действительно готовится к печати?
— Увы, у Ершова до сих пор нет полного собрания сочинений. В «Библиотеке поэта» могла быть издана только поэзия, а ведь у Петра Павловича есть и рассказы, и драматургия, и публицистика, и переводы. Кроме того, в советское время не полагалось печатать стихи религиозного характера. В 2005 году Виталий Прохорович Зверев, ныне покойный, издал более широкий свод произведений Ершова. Но и он далеко не полон. Не удалось мне полностью «выложиться» и в комментариях. Предписывалось, чтобы комментарий составлял не больше 20-25 процентов от авторского текста. А ведь у Ершова тексты небольшие... Правда, это учило выражаться кратко и полно, как говорил Некрасов: «Чтоб словам было тесно, а мыслям просторно».
Я очень сожалею о том, что до сих пор так и не дошли ни у кого руки, и у меня в том числе, до нового научного издания сочинений Петра Павловича. Он этого ждет, и мы с ишимскими литературоведами это обязательно сделаем. Я рада, что Ишим, где есть музей Ершова, становится крепким центром изучения его жизни и творчества, откуда пойдет издание и изучение этого писателя и дальше «по всей Руси великой».