Семейные реликвии бывшего разведчика

Накануне Дня Победы в музее-усадьбе Колокольниковых состоялась музейная гостиная “Ожившие фотографии огненных лет”. Воспоминаниями о войне со школьниками делились ветераны Ида Аржиловская, Кузьма Зоммер...
(фото2)Кузьма Петрович не впервые встречается с ребятами. Всякий раз волнуется: трудно рассказывать о том, что довелось пережить более 60 лет назад. Бывший боец 43-й гвардейской латышской дивизии помнит, как ходил в разведку, брал языка, уничтожил вражеский дзот. Разве такое забудешь?!
...Ему было всего семнадцать, когда началась война. Двадцать второго июня, как обычно, Кузьма Зоммер работал в совхозе, на сенокосилке. И вдруг — страшная новость, в которую не хотелось верить...
— Я воевал на Втором Прибалтийском фронте в 43-й латышской дивизии 123-го гвардейского стрелкового полка, — поясняет ветеран. — До первого ранения служил автоматчиком, потом — в разведке. Трижды был ранен, после лечения возвращался в свою дивизию. В другие подразделения наших ребят не брали. Мы двигались к Латвии, оттуда нас уже никуда не отправляли.
(фото3)Медаль “За отвагу” Кузьма Зоммер получил в первом же бою. За то, что уничтожил огневую точку противника, или дзот.
— Был дан приказ взять станцию Насва, что в 80 километрах от Великих Лук. — Мы рассредоточились цепью вдоль железной дороги, по-пластунски стали двигаться вперед. Доползли до самого дзота, метров десять оставалось — и фашисты начали стрелять. Раннее утро было, наверное, спали, потому и подпустили нас так близко. Когда спохватились — давай строчить из пулемета во все стороны. Но дзот находился на возвышении — пули пролетали мимо, не задевая солдат. “У меня ведь гранаты!” — вдруг осенило. Когда стрельба на несколько минут стихла, приподнялся — и бросил гранату. Угадал прямо в окоп...
Задание выполнили — станцию взяли, а Кузьма Зоммер получил медаль. Ему, как многим другим, на войне приходилось быстро взрослеть...
— Жить захочешь — всему научишься, тут учителя не нужны, — уверен Кузьма Петрович. — Мне доводилось брать языка. С ходу его не возьмешь, тут подготовка нужна. Устанавливаешь стереотрубу, маскируешься как следует сподручным материалом. Летом — ветками, травой прикрываешься, животом роешь себе канаву. Зимой — в сугроб закапываешься. Главное — чтобы тебя не заметили. Тут и объяснять ничего не надо было: плохо спрячешься — убьют. Когда замаскировался, наблюдаешь: сколько человек выходит из вражеского блиндажа, через какое время, как часто меняется караул. Все запоминаешь, если есть возможность — записываешь: каждую минуту в памяти не удержишь. Потом высчитываешь, когда можно приблизиться — проползти или пробежать.
— О том, что было, мы всегда вспоминали с однополчанами, когда встречались. Раньше часто ездил в Москву, Ташкент, Ригу, теперь уж здоровье не то... — замечает фронтовик.
Он демобилизовался в июне 1945-го, но в родной совхоз вернулся только в ноябре. Нужно было подготовиться к очередной годовщине Великой Октябрьской революции, полк участвовал в праздничном параде.
— Поверите — нет, всю войну со мной прошел этот бумажник, доставшийся от отца. Его расстреляли в 37-м... — вдруг вспомнив очень важную деталь, Кузьма Петрович показывает потрепанную вещицу. — С отцовским бумажником не расставался ни в боях, ни в госпиталях. Еще одна семейная реликвия — немецкая пуля. Откуда она? Этой самой пулей меня ранило в одном из боев. Хирург вытащил ее — и отдал, на память. А вот — “ценная” бумажка, которую подарю музею. Мне-то она теперь на что? Дети не уберегут, потеряют, в музее сохранится. Раньше по этому документу нам, ветеранам, платили за награды. К медали “За отвагу” полагалось десять рублей в месяц. Только почему-то быстро отменили такое денежное довольствие...