Валерий Степанченко: "История — носитель информации. Очень хрупкий..."

...Тайны Ямала рождены в глубине веков. Из далекого прошлого дошли до нас сказания о статуе Золотой бабы, символе и обереге всего северного края. Будто бы стерегла она Ямал от напасти, а верные стражи хранили золотого идола в заветном, никому не известном стойбище. В смутные годы революции статую не то увезли в дальнее заграничье, не то упрятали от супостатов так, что никто не нашел ее по сей день.
Есть ученые, что предлагают следы таинственной Гипербореи, колыбели мировой цивилизации, искать в ямальской тундре вблизи Полярного Урала.
До наших дней дожила легенда о сихерти. О загадочном и малорослом даже по меркам Севера племени, жившем под землей. Что это? Красивая сказка или действительно когда-то поднимались в тундру из подземных пещер ловкие карлики в малицах? Чем они жили, какой промысел вели? Ушли куда-то или сгинули в суровом краю? Где найти ответы...
До сих пор на Полярном Урале есть места, которые не принято поминать в досужем разговоре. Они охраняются окрестными ненцами. Аборигены сами туда не ходят и никому не советуют. Были случаи, когда те, кто ослушался, уходили в гиблые места — и не возвращались.
(фото3)— И это не вымысел, таинственные зоны в Уральских горах есть на самом деле, — рассказывает председатель комитета по уставному законодательству ГД ЯНАО, председатель окружного общества краеведов «Обдория» Валерий СТЕПАНЧЕНКО, — неразгаданные тайны прошлого и настоящего не дают покоя неравнодушным людям. Краеведам...
Неизвестные герои
— Валерий Иванович, краеведы ведь служат истории, каковая, по сути, биография многих людей. Стало быть, помогаете и современникам?
— Недавно краеведы приоткрыли очередную тайну, обнародовали историю об одном из ямальских Героев Советского Союза. Фамилия его — Егоров. Упоминания об этом человеке и раньше встречались. А кто он, откуда? Толком никто не знал. В разных источниках назывались разные даты его рождения. Он призывался из Салехарда. У него даже две фамилии. Отчего и возникла путаница. Выясняется, что в свидетельстве о рождении у него была одна фамилия, в прочих документах — уже несколько измененная. Судя по всему, герой был репрессирован. Самое интересное, что правнук фронтовика узнал о своем геройском прадеде с сайта ямальских краеведов.
Расследование судьбы Егорова еще не закончено. И вот этот узелок еще придется развязать. Пока же мы установили, что даже в списках Героев Советского Союза его нет.
— Откуда пошло ваше движение?
— Я считаю, что одним из первых краеведов на Ямале был еще Иван Шемановский, священник обдорской православной миссии, который, собственно, и создал в дореволюционные годы в нашем городе краеведческий кружок.
Затем как-то движение краеведов затихло. Были и другие попытки его восстановить — в 50-е, 60-е годы. И в начале 2000 года мы нашли друг друга, собрались, объединились, создали окружную краеведческую организацию «Обдория». В нее вошли краеведы Салехарда, Лабытнаног, Ямальского, Приуральского районов, Надыма.
В Салехарде городскую краеведческую организацию «Родник» возглавляет Сергей Шулинин. Его отец тоже занимался краеведением, собирал и изучал исторические факты и события.
— Интересный вид наследственности. Краеведческий...
— Такие, по-хорошему одержимые, люди помогают и самому сообществу краеведов, и горожанам узнавать интересные факты из жизни города. Краеведы установили, что у нас на Ямале два Героя Социалистического Труда были ненцами. И оба — из Ямальского района. Один из оленеводов-рыбаков, другой руководил совхозом. Больше ненцев, представленных к Звезде Героя Соцтруда, в Советском Союзе не было.
И самое интересное то, что они оба похоронены в Салехарде. Где их могилы? Пока мы не определили. Но будем искать. Я думаю, эти люди тоже достойны того, чтобы воздать им должное в памятных досках или мемориальных знаках. Они ведь по заслугам были отмечены государством. А сегодня общество их почему-то подзабыло...
Из последних, относительно недавних событий можно назвать случай, когда погиб, спасая малышей, школьник Паша Кривощеков. Краеведы и эту тему расшевелили. Уверен, что следует обращать внимание и на современников, а не только на героев давно минувших лет! Поэтому и ежегодные дни памяти проводим, и все-таки мы добились, чтобы мемориальная доска появилась на доме, где он жил.
Благодаря старожилам, краеведам, в том числе и казакам, в городе появился памятный знак репрессированным. И ежегодно проводятся ставшие уже традиционными митинги в память о невинно осужденных.
Появился и мемориал в память о жертвах 501-й стройки. Правда, при реализации идея претерпела некую рихтовку. Мы-то закладывали при его разработке глубокий смысл, можно сказать, философский. Чтобы получился памятник людям, которые прошли через этот молох и построили часть дороги. А после вмешательства получился памятник паровозу. Но и это, откровенно говоря, я считаю благим делом.
— Наверное, не всегда признанным...
— Работа краеведов из числа тех, которая не слишком видна. Но это тот труд, который дает много для осознания положения человека, рода, племени, поселения в этом мире. И я более чем убежден, что знание истории — та почва, на которой, собственно, основывается сегодняшний день и зарождается будущее. Если мы эти корни будем знать и поддерживать, не отдавая забвению, то и крона будет здоровой, а не пожухлой.
Вот мы заговорили о героях. К сожалению, многие в семьях не знают имени своего прадеда. Дедов не знают порой! Разве это хорошо? Мне просто посчастливилось, что я до 8-го колена, до 1780 года, через архивы восстановил свою родословную. Но это же не предел! Просто архив закончился тем годом. Даже упоминание моей фамилии нахожу и у запорожцев в 1646 году, где отмечалось, что казаки Бутурлинского полка, Василий и Федор Степанченко, были неимоверной храбрости. Упоминается в летописи 1598 года мастер по литью колоколов по имени Даниил, и с той же фамилией. А если это одна ветвь? Утверждают же англичане, что однофамильцы все — родственники...
Я многим салехардцам дал адреса тех архивистов, кто помогал мне отыскивать своих предков. У кого-то получается вести поиски родственников, у кого-то не очень. Но интерес появляется.
— Кто вам помогает? И как?
— В основном мы помогаем сами себе. Но если б не было содействия от власти, не появился бы и памятник в честь 501-й стройки. И поминального камня репрессированным соотечественникам, пожалуй, не было бы. Чтобы их установить, нужно же решить массу организационных вопросов. Мы обращались и обращаемся к губернатору, к главе города, руководителям предприятий. Часто помогают простые люди.
Когда перетаскивали через Обь паровоз из Лабытнаног, нам очень подсобили старые железнодорожники. Чтобы правильно разобрать многотонную машину, мы нашли ветеранов, которые на них когда-то работали. Они показали все технологические разъемы, дотемна с нами там возились. Поддержали нас и руководители администрации города Лабытнанги, акционерное общество «Ямалтрансстрой» тогда очень помогло, откликнувшись на наше обращение.
Мало того, когда я просил руководителей подразделений засчитать своим сотрудникам рабочие дни за субботу-воскресенье, за то, что они нам помогали, то мне потом звонили и говорили: рабочие обижаются. Они ведь не ради отгулов работали.
Так что помощь есть, мы ее ощущаем. Я думаю, что она неисчерпаема. Много в городе неравнодушных людей, которым не все равно, каким Салехард будет завтра. Отрадно, что в последнее время у нас появилась молодежная краеведческая организация — «Родничок». Там школьники занимаются. И, поверьте, они достаточно активны.
В Лабытнангах мы каждый год организуем туристический поход по Полярному Уралу. В группу набираем немного, по 15-20 человек, но эти ребята уже оторваны от улицы. Они живут благим делом. Краеведы обращались с предложением сделать на Ямале художественную галерею. Поскольку художники, с которыми мы общаемся, наши, местные, сами говорят — нам иногда жаль продавать свои любимые полотна. Мы бы могли оставить их для города. Сегодня они воспринимаются обыкновенно. А пройдет лет 50, им цены не будет. Тем более что у нас работают художники очень высокого уровня. У них были выставки в Италии, США, Швейцарии, других странах. Иные картины там и остаются.
Но пока не встречает поддержки наша инициатива по использованию для галереи помещения бывшей детской поликлиники, которая на улице Республики. До революции это был купеческий дом. Его восстановили, в том числе и с участием краеведов. Это здание надо сохранить, тем более оно находится в исторической части города. Радует, что город меняется, растет ввысь. Но самобытность-то надо сберечь. А она у Салехарда в деревянных домах. Тот же лабаз по улице Ламбина, 1. Таких на Крайнем Севере, пожалуй, уже не сохранилось. Чем он интересен? Стены у лабаза, как спина у ежика, — в своеобразных иглах-шипах. Потому что лабаз построили из тех барж, которые тогда приходили в Обдорск. Другого дерева не было. Вот шконты и торчат.
— Краеведов объединяет что-то одно или у каждого своя причина постигать историю?
— Здесь, наверное, однозначно не скажешь. Есть и общее, и сокровенное. Общая тяга к истории. По себе сужу. Я не историк, я технарь и юрист. Хотя мой отец тоже всю жизнь был авиатором, а второе образование получил историческое. Зачем это летчику? А вот, стало быть, нужно было.
Кого-то влечет в краеведение интерес к своей родословной. Или к прошлому. В обществе краеведов собрались разные люди, у которых общий интерес. Это, думаю, неспроста. Такое случайно не происходит. Ведь цепь случайностей приводит к закономерностям. Случайный разговор, прочитанная книга или статья в научном журнале могут послужить толчком к поискам. Я случайно прочел про усть-полуйскую культуру, которой около четырех тысяч лет. И это привело к тому, что мы пригласили сюда археологов.
— Сколько человек состоит сейчас в организации краеведов?
— В окружном правлении около 20 человек, но мы не ставим целью набирать списочный состав. В общей сложности в Салехарде более полусотни таких неравнодушных людей. В округе за сотню, я думаю, наберется. А вокруг них еще сколько? Как посчитать...
— Откуда берутся темы для исследований?
— Земля слухами полнится. Один что-то узнал, другой, третий, а вместе уже историческое открытие. Бывает, что из разных источников поступает информация. Зачастую — случайно, в беседе. А начинаешь сопоставлять, когда разные люди говорят об одном и том же событии, формируется информационный повод. И таких случаев очень много.
Я убежден, что история — это носитель информации. Как диск. На нем все записано. Но он очень хрупкий. Если его вовремя не суметь считать, то информация пропадет безвозвратно. И потом останется только руками развести.
Не любо, казаки...
— Валерий Иванович, каково это — быть краеведом?
— Знаете, эти люди не всегда удобны. Сегодня в городе обсуждается вопрос установки памятника основателям Салехарда. Планируется поставить его в районе речного порта, в остроге. Там должны стоять скульптуры тех людей, которые якобы 400 с гаком лет тому назад пришли сюда и построили острог.
Идея была воспринята достаточно неоднозначно. Казалось бы, мне, как казаку, только радоваться. Мол, в память дружинникам Ермака будет памятник. Но мы обсуждали этот вопрос. Я получил решение от Обско-Полярной казачьей линии. Мы, казаки, настроены ставить памятник не для того, чтоб он поделил северян на исконных и пришлых, а на то, чтобы он, если уж появится, то пусть служит символом единения всех народов, населяющих Ямал. И когда мы обсуждали этот проект, то много вариантов отвергли. Мало того, обращались к губернатору и получили ответ, что работа над ним в таком варианте будет прекращена.
Но потом вдруг кто-то из сильных мира сего, видимо, профинансировал эту работу, и в Свердловске был изготовлен ростовой макет будущего памятника. Там кое-что из наших пожеланий было учтено. И решено все же посвятить его не покорителям Севера, а воздвигнуть в честь установления государственности на Ямале. То есть как раз более 400 лет назад, после указа Ивана Грозного, государственность на Севере начала крепнуть.
Лично у меня была своя смысловая концепция памятника. Думалось, что лучше посвятить его не покорителям Севера, а увековечить память Обдорской ярмарки. Ведь она в те времена была знаменита по всей Руси. На Ямал приезжали с разных концов государства, от Новгорода и дальше. За «мягкой рухлядью», за рыбой. Приход казачьих дружин, стрельцов, как раз таки связан с поиском новых торговых земель, рынков сбыта. Казаки пришли не воевать, как это было при освоении Северной Америки, когда огнем и мечом пришельцы вытеснили индейцев с исконных территорий.
Здесь этого не было. И памятник, по моему разумению, должен был изображать и тех, кто пришел, и коренных северян. Это могло бы быть неким символом, объединяющим всех и тогда, и сейчас, когда Ямал и есть, в некотором смысле, большая, мирового масштаба, ярмарка. Весь мир идет сюда за газом, за нефтью. А мы готовы этим, и не только природными ресурсами, но не в ущерб местному населению, торговать.
Право на память
— Отвергать всегда легко. Труднее — созидать...
— Мы же отнюдь не всегда имеем свое, отличное от других, мнение. Я это говорю, чтобы подчеркнуть, что краеведы не безразличны к истории малой родины и не воспринимают на веру любые факты.
Недавно мы высказали предложение — в конце-то концов, давайте разработаем в городе концепцию монументальных художественных сооружений. Надо определить, кто мог бы инициировать установку того или иного памятника, кого наделить таким правом — родственников героя либо представителей общественности, или губернатора. То есть концептуально подойти к вопросу, решить, каковы процедуры обсуждения проектов. Или же вердикт выносит худсовет, без участия населения, либо для этого общегородские мероприятия должны организовываться, чтобы охватить широкий круг горожан.
Мы до сих пор не имеем памятника ни Ивану Шемановскому, ни ямальскому прозаику Ивану Истомину, 95-летие со дня рождения которого отметили недавно. А это личность. Последние годы жизни он провел в Тюмени. В областном центре даже есть мемориальная доска на доме, где жил Иван. А родился он в Мужах. Был учителем ямальского поэта Леонида Лапцуя. Есть памятники представителям власти, героям освоения Севера. Лица же творческие, представители культурного наследия у нас пока не отмечены. Мы говорим об этом. А нам отвечают: так пусть Истомину в Мужах памятник и ставят...
Ну да. Они там и поставят. Со временем. Быть может. Но центр округа у нас где? И сколько человек узнают о своем земляке в Мужах, а сколько — в Салехарде? Ведь грядет новый толчок в развитии округа. Расчеты показывают, что только на месторождениях Полярного Урала будут работать порядка 150000 человек. Поэтому административный центр региона надо насыщать духовными началом, культивировать традиции.
В эту концепцию мы бы все же включили некий условный перечень людей либо событий, которые можно было бы в перспективе увековечить. Нам говорят: таких прецедентов нет. Я отвечаю: давайте создадим. И начнем готовить общественность, чтоб не получилось так, что в городе ставят памятник, а люди и знать не знают, кому это и в честь чего.
Думаю, что тогда и патриотизм, как любовь к своей улице, к Салехарду, к Ямалу, будет совсем по-другому расцениваться. И молодежью — в том числе.
Я был поражен итогами одной из телепередач, транслировавшихся в прямом эфире. Обсуждалась тема патриотизма на Ямале. Я считал, что у нас молодежь охотно откликается на эту тему. И символика востребована, и футболки с ямальским флагом и гербом все любят носить. Но когда началось голосование по бегущей строке, оказалось, что непатриотов на Ямале больше, чем тех, кто его любит.
С чем этот феномен связан? С тем, что патриоты менее активны и не позвонили в студию? Или все же действительно за внешним благополучием скрывается равнодушие и мы еще не достигли того, чтобы быть уверенными — друзей у округа больше, чем тех, кто приехал из-за северных заработков и через пять-десять лет готов уехать с Ямала и забыть его.
Север — Юг
— Состав населения любого региона не может быть однородным.
— Совершенно верно. И сегодня в округе множится новая категория людей. Они не родились здесь, но уже 30, 40 лет, а может, и больше живут на Крайнем Севере. И задумываются: а надо ли уезжать отсюда? У них здесь дети, внуки. Лично я считаю, что тенденция, которая ранее была, — о переселении с Крайнего Севера, пагубна.
Переезды вредны приезжим. Я знаю, что на Аляске вахтовиками работают мужчины, которым не менее 30 лет, у них есть семьи и дети. Казалось бы, почему? Ответ очевиден. Репродуктивный процесс выполнен. И проживание в крайних широтах уже не скажется на их физиологии.
Те люди, которые здесь обжились, у кого здесь дети и внуки, адаптированы к местным условиям. Надо им создать нормальные обстоятельства для жизни. Без Севера сегодня не только Россия не может обойтись. Мы привыкли делить мир на блоки — западный, восточный. Так принято в политике, в экономике. Думаю, настала пора создавать геополитические оси по направлениям Север — Юг. Или Юг — Север, неважно. И мне кажется, что Россия, учитывая ее опыт, ее географическое положение, могла бы взять на себя миссию объединения Севера и Юга. У нашей страны много северных территорий, но есть и южные. И те государства, что расположены южнее России, тяготеют к ней.
Сегодня мы не способны экономически конкурировать с Западом. Пока. Придет время, сможем. Но ось Север-Юг придаст и внимание к Северу. К тем возможным глобальным климатическим перемещениям. Все-таки потепление продолжается, и еще неизвестно, что будет на Севере через 100-200 лет. Поэтому надо обживать территорию. Тем более что она богата и готова содержать людей.
Есть места, где плотность населения чуть ли не по человеку на каждый квадратный метр. А здесь и на километр не наберется. Бескрайние территории. Свято место пусто не бывает. Если уйдут россияне, оно безлюдным не останется. Мало того, сегодня на Западе уже прорабатываются концепции о том, что Сибирь — это нейтральная территория. И есть предложения у американских политиков признать местности с населенностью менее одного человека на квадратный километр ничейной!
— На севере Канады плотность населения еще меньше, чем у нас. Однако относительно Канады ни у кого не возникает подобных мыслей...
— О том-то и речь. За рубежом есть мнение, что Россия богата территориями, но не может их продуктивно использовать. Между тем вся история страны — пример того, как наши предки, начиная с небольшого московского княжества, без войны прирастили огромные территории.
И когда говорят, что Ермак захватил Сибирь, — неправда. У него около четырехсот сабель было. И что, четыре сотни такую территорию, до Дальнего Востока, смогли бы покорить? Войной — никогда. Они с миром шли. И заняло присоединение Сибири не сотни лет. Полвека всего. Для истории это миг. И никаких восстаний не вспыхивало, потому что коренные и пришлые люди могли и хотели уживаться, помогать друг другу выживать в суровых северных условиях.
К тому же все это относительные определения — коренное население, пришлое... Когда-то и коренные жители сюда пришли. И сегодня история об этом говорит. Многие этносы, проживающие здесь, тоже пришлые. Так что работы для историков еще непочатый край.
— Что говорят специалисты?
— Я думал, может, современные археологи, изучающие усть-полуйскую культуру с девяностых годов прошлого века, определят, кто же здесь изначально жил? Пока это остается тайной. Археологи говорят: если б не знали, что находки обнаружены в Салехарде, то могли бы предположить, что они принадлежат культуре племен, населявших местность от современного Алтая до Новосибирска. Вот какой большой ареал.
Ямал — семья народов
— Валерий Иванович, чему может научить близкое общение с далеким прошлым?
— Приходит понимание, что интерес к истории, к традициям должен быть востребован в обществе. Когда строили современный острог в Салехарде, мы с краеведами добивались, чтобы прежде, чем начинать работы, забивать сваи, на том месте провели археологические раскопки.
К сожалению, только одно лето было выделено, но этого явно мало. И я боюсь, что многие находки или остались под землей, или разрушены безвозвратно. Но ведь и то, что нашли археологи, говорит, что в прежние века люди на Ямале жили одной, условно говоря, семьей. Найденные орудия труда или предметы быта были конгломератом культур — славянской, зырян-ской, хантыйской, ненецкой. То есть люди брали лучшее друг у друга. Вот пример того, что не надо делить людей по цвету глаз, форме лица или роду занятий.
Я больше чем убежден — нет глупых народов. Просто условия жизни, применения их труда разные. Поэтому коренной северянин-оленевод, выживающий на краю земли в жесточайших условиях, и тот, кто самолеты производит, мудры по-своему.