Сандружинница Клава

Уже 67 лет, как 22 июня каждого года для нашей страны — черная дата. Если же этот день выпадает на воскресенье, как в том трагическом 41-м, — тем более. Особенно тяжелыми воспоминаниями для поколения, встретившего начало войны. А затем с неимоверными трудностями и потерями, ковавшего и приближавшего Победу в 45-м. Несмотря на свой более чем почтенный возраст — в октябре ей исполнится 90! — Клавдия Андреевна Крылова до мелочей помнит те страшные часы.
В субботу они с мужем были в гостях, возвратились уже под утро. Безмятежное, как им тогда казалось. Разбудили их страшным словом: война! Размеренная жизнь в один миг перевернулась с ног на голову. Мужа мобилизовали, на первое время отправив на восток, на станцию Раздольная. Клавдия, заменив мужа, пошла работать на овчинно-шубный завод.
Трудилась в две смены, по 12 часов каждая. Кроме этого, по линии Красного Креста записалась на курсы медсестер. Воспитание трехлетнего сына Леньки почти полностью легло на плечи ее матери. Она же видела его лишь урывками: уходит на работу — он еще спит, приходит уже спит. Курсы тоже отнимали немало времени и сил. Это сейчас многие из нас бьют себя в грудь: патриот! В названиях партий то и дело мелькают слова “Родина”, “патриоты”. Тогда же об этом особо не задумывались: надо — значит надо. Такого врага мог победить только сплоченный народ, отдающий всего себя не только на фронте, но и в глубоком тылу, за станком или в поле...
Своеобразной практикой для курсанток стала разгрузка вагонов с ранеными красноармейцами, прибывающими на лечение в тюменские госпитали. По улице Первомайской до вокзала шли строем. На всю округу звонкими девичьими голосами звучала “Вставай, страна огромная!” А вестей от мужа Николая все не было. И вдруг, в разгар дневной заводской смены, к ней вбегает кадровичка: “Клава! Бегом на вокзал! Николай эшелоном направляется на запад, на фронт, и поезд какое-то время будет находиться на станции”. При непрекращающемся дожде, на одном дыхании — откуда только силы взялись — примчалась к вокзалу. А там ее буквально сразили: поезд уже ушел! Отрешенная и мокрая не столь от дождя, сколь от слез, понуро шла домой на Водопроводную, 3. Открывает двери, а там сидит муж с сынишкой на руках! Оказывается, дежурная по станции напутала и дала ей неверную информацию.
Встреча была до обидного короткой — снова на вокзал, уже с мужем и сыном. На перроне все смешалось: звуки гармошек, плач и причитания. Все. Все, кроме смеха. Да и звучал ли он где в те самые тяжелые первые месяцы войны? Зареванный и ошарашенный непривычным гамом, Ленька кричал вслед отъезжающему в небытие отцу: “Папочка! Родненький! Я люблю тебя! Не уезжай! Не уезжай!..” Больше они своего мужа и отца никогда не видели. Пришло лишь одно письмо, в котором он сообщал, что прибыл на Ленинградский фронт. Клава же, еще до окончания курсов медсестер, по личной просьбе была направлена сандружинницей в военно-санитарный поезд № 238, главной задачей которого была доставка с фронтов раненых бойцов до госпиталей разных городов страны.
Бывало, под бомбежками, в считанные минуты, надо заполнить вагоны ранеными. Казалось, руки скоро вытянутся до колен от натуги из-за большого количества носилок с красноармейцами. До сих пор с благодарностью вспоминает солдата Григория Бурулина: он всегда брался за ручки носилок у головы раненых, оставляя ей место у ног — там все же полегче. Запомнилась погрузка раненых на станции Кочетовка в Тамбовской области. В сплошной темноте, почти на ощупь, дабы не навлечь на себя авиацию фашистов. И только потом, при наглухо зашторенных окнах вагона и тусклом свете, внимательно вглядывалась в бледные лица бойцов: нет ли здесь ее Коленьки.
Сказать, что было тяжело, значит ничего не сказать. Оставленная работа на заводе в сравнении с военно-санитарным поездом — небо и земля. Особенно сандружинницы страдали от недосыпания: раненому в любой момент может потребоваться помощь, а ты одна да еще медсестра, которая обслуживала два-три вагона. Приходилось стоять и на посту с винтовкой в руках. Однажды заснула. Стоя! Видимо, это были считанные мгновения, но, как на грех, именно в это время шла проверка. Наказали. А какое наказание могло быть в уходящем от фронта поезде? Лишили обеда. Все же девчонки украдкой несли ей кусочки хлеба, а на них — каша. Своеобразный бутерброд с кашей. “Ем, — вспоминает Клавдия Андреевна, — а сама плачу не столь от обиды, сколь от того, что из-за меня скудный паек для них стал еще менее сытным”. Где сейчас эти девочки, живы ли?
Особенно сдружилась она тогда с Мирой Чабан, родной племянницей народной артистки Украины Оксаны Петрусенко. Знатоки до сих пор с удовольствием слушают запись дуэта Одарки и Карася из оперы Гулак-Артемовского “Запорожец за Дунаем”, где она пела в паре со знаменитым басом Иваном Паторжинским. После войны Клавдия Андреевна не единожды бывала в гостях у фронтовой подруги, теперь уже известного врача одного из санаториев в Пуще-Водице, что под Киевом, Мирославы Ивановны Тарнавской...
На три долгих года военно-санитарный поезд № 238 стал для них передвижным родным домом. Колесили не только по своей стране, но уже везли раненых из Польши, Германии. В начале мая 45-го отпустили на побывку. Победу встретила по дороге в Тюмень. Дома обратилась в военкомат, располагавшийся на Ишимской улице (ныне — Орджоникидзе), предполагая, что вновь направят на прежнее место. Там неожиданно предложили новую службу... в милиции. Зачислили во 2-й ведомственный взвод по охране зданий совпарторганов. Начинала службу в обкоме партии на ул.Республики, 19. Из 34-х милицейских лет большая часть службы прошла в новых зданиях обкома и Дома Советов. Из них 20 лет редактировала взводную стенгазету, за что неоднократно поощрялась руководством УВД.
Рапорт для увольнения на пенсию подала лишь в 1979 году. В областном комитете партии в военном отделе помогли прояснить фронтовую судьбу мужа. По запросу из штаба Ленинградского военного округа пришло извещение, что рядовой Крылов Николай Николаевич погиб под Ленинградом в 1941 году. Замуж во второй раз Клавдия Андреевна выйти не решилась. Три года назад, с тросточкой и при помощи “живых костылей” (так она в шутку назвала двух милиционеров, приставленных к ней управлением вневедомственной охраны, где она состоит на пенсионном учете) верная подруга принесла цветы к мемориалу у ДК “Геолог”, где среди тысяч других тюменцев, павших в боях с фашизмом, начертано: “Крылов Н.Н.”.
Свое долголетие бывшая сандружинница объясняет так: “Как-то один перебинтованный с головы до ног солдатик, которого я кормила с ложечки, сказал: ”Если мы погибнем, ты, Клава, живи и за себя, и за нас долго-долго, ты заслужила это". Вот, видимо, Бог и прислушался к просьбе того солдатика".