Хорошо, что нам есть кого провожать

На днях я провожал тюменских ветеранов Великой Отечественной войны в Орел. Они отправились на мероприятия, посвященные 65-летию победы в Курской битве и 65-летней годовщине освобождения Орла от фашистов. Это было задание редакции. А иначе я вряд ли сам подошел бы к седым, увешанным орденами и медалями людям, собравшимся на Центральной площади.
Они были увлечены встречей, оживлены беседой. Но мне удалось немного поговорить с Виктором Алексеевичем Пастуховым, расспросить о его боевой юности.
— Виктор Алексеевич, как все начиналось? Откуда вы сами?
— Я двадцать пятого года рождения, родился в Ишиме. Когда мне исполнилось семнадцать, на фронт нас отправили... А до этого учился в Ленинско-Кузнецком пулеметном училище, оно находится в Кемеровской области. Летом, 5 июля, когда начались бои на Курско-Орловском направлении, наше училище и еще несколько других училищ собрали и привезли прямо под Орел. А там уже распределяли — кто куда попал. Мне достался артиллерийский полк, хотя учился я на пулеметчика. Можно сказать, пушки-то и в глаза не видел!
А Орел в то время горел... Сначала я мог лишь подносить заряды для артиллерии. Ясно, что эти первые дни для нас, совсем еще пацанов, были адом кромешным. Нам ведь по 17 лет было. Особенно четко я помню, как донимали немецкие самолеты, бомбившие нас без конца. Они бомбят. Мы стараемся сбить их с позиций. А они нас... Вот и все первые впечатления.
Все мы попали в 61-ю армию. Во время войны у нас никогда не было полнокровных дивизий, в каждую входило от силы 7500 человек вместо положенных 12000.
— Получается, вы застали момент, когда наши перешли в наступление?
— Да, когда нас призвали, то наши как раз и выступали на орловском. К тому времени немцы были на орловском выступе уже более двух лет, и ясно, что они подготовили глубоко эшелонированную оборону. И мы шли на большие жертвы. Немцы, отступая, взрывали все, что только могли, — мосты, фабрики, заводы.
— С каким настроением собираетесь в поездку?
— Мне просто хотелось бы вспомнить. Конечно, за 65 лет там все изменилось до неузнаваемости. Хочется встретиться со своей юностью. Все вспомнить.
— Есть такая традиция — в подобных случаях говорить что-то нынешней молодежи. Хотели бы сказать?
— Надо любить свою Родину. Сейчас вот много думают: как этот самый патриотизм пробуждается в каждом человеке? Я родился в самой простой рабочей семье, отец был железнодорожником, мать домохозяйкой. Именно родители прививают любовь к дому и труду. А чувство любви и уважения рождает патриотизм. Мы ведь все шли на войну добровольцами. Мы боялись, что война кончится, а нам не успеть повоевать... Хотели свой долг отдать.
Михаил Иванович Вьюшков, согласившийся ответить на мои вопросы, — непосредственный участник самого великого в истории танкового сражения.
— Михаил Иванович, вы служили танкистом?
— Нет, я артиллерист, минометчик. В Прохоровском танковом сражении был на наблюдательном пункте командиром минометного взвода. До сих пор вспоминается... Множество самолетов, танков. Сначала танки стреляли, затем шли на таран. Танки горят, из танков выбираются пылающие танкисты, а мы не знаем, куда стрелять из минометов! Там и наши, и немцы. А авиация полностью оглушила нас. Вокруг только груды железа. Смотреть страшно было.
— Вы в 17 лет пошли на фронт?
— Да, в 17 и сразу на фронт. Учился я в Омском военно-пехотном училище. Проучились 6 месяцев — и все военно-пехотное на Курско-Орловскую битву пошло. Меня взяли связным, когда командир погиб...
— Что значит для вас эта поездка?
— Вспомнить, посмотреть кое-что, пока силы есть еще. Это очень нам необходимо. А еще обещал товарищам фотографии показать.
— Как, по-вашему, молодежь осознает значимость этого военного события?
— Хочется передать им все это. Совет ветеранов присылал меня рассказывать школьникам о годах войны. И вот, казалось бы, совсем другой народ — эти сегодняшние школьники. Но очень хорошо слушают и воспринимают.
— Вы по призыву пошли?
— Нет, тогда это не то что призыв был. Желание было такое, молодые же! Хотелось посмотреть — что это такое? Сможешь ли? А как было? Сначала страшновато, а потом, с товарищами рядом, думаешь: ну ранят — в тыл, убьют — хрен с ним. Сегодня уезжал, мне внуки, школьники, говорят: «Деда, ты там из окопа не вылазь!»
P.S. Когда я разговаривал с этими людьми, главное, что все время чувствовалось, — это тепло, исходящее от них. Словно мощная аура. У них необычные глаза — у людей, побывавших в бою, там, где проливается кровь и имеют цену самые простые и самые истинные ценности. Я подумал: вот если бы какому-нибудь «скинхеду» или «неонацисту», пацанам, которых просто внешне привлекла фашистская символика, дать поближе пообщаться с такими людьми. Не на официальной встрече, не на сцене, а так, по-хорошему... Они просто устыдились бы — и своих поступков, и лжеидеалов.