Поклонимся и мертвым, и живым, и маршалам войны, и рядовым...

Делегация наших земляков, побывавшая на праздновании 65-й годовщины освобождения Орла от фашистских захватчиков, благополучно вернулась домой.
Областной совет ветеранов, организовавший эту поездку по местам боевой тревожной молодости фронтовиков, предусмотрел “географический фактор”: в группу были включены участники битвы на Орловско-Курской дуге, проживающие ныне в разных населенных пунктах юга Тюменской области. Информация-впечатления от поездки из первых уст прозвучит теперь в Тюмени и Тобольске, Ишиме и Упорово, Казанском, Аромашевском, Исетском районах и в поселке Винзили. Эти рассказы будут адресованы тем участникам Великой Отечественной, которые здесь, на дуге, в жесточайших боях 1943-го “распрямили” войну — открыли дорогу к победе-45, а теперь по состоянию здоровья уже не смогли отправиться в столь непростое “путешествие”. Они адресованы всем, кому подарена возможность родиться и жить на мирной земле: чтобы помнили, чтобы знали, “какою ценой завоевано счастье”.
По дороге в город первого салюта
Тем, кто пытается переписать историю Великой Отечественной на свой лад, затушевать значение Курской битвы, процитирую обращение А.Гитлера, зачитанное им в ночь перед 5 июля 1943-го: “Вы начинаете великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом”. В районе Орловско-Курского выступа гитлеровское командование сосредоточило против войск Центрального и Воронежского фронтов свыше 900 тысяч солдат и офицеров, около 10 тысяч орудий и минометов, до 2700 танков и штурмовых орудий, 2172 самолета. Всего для наступления предназначалось 50 дивизий, в том числе — 16 танковых. Понятно, что эта операция противника под названием “Цитадель” готовилась в глубокой тайне и была направлена на то, чтобы ошеломить, смять и уничтожить защитников нашей Родины. Не получилось!
5 августа 1943-го в 24-00 впервые за два года кровопролитной Великой Отечественной войны Москва салютовала нашим доблестным войскам, освободившим Орел, двенадцатью артиллерийскими залпами из 120 орудий. Мы едем в город первого салюта. А память возвращает фронтовиков в самое пекло войны, в то время, когда еще не было известно: кого “согнет” дуга.
— На этой дуге, под Прохоровкой, я получил боевое крещение, — рассказывает Михаил Иванович Вьюшков из Казанского района. — Прибыл в часть из Омского военно-пехотного училища. Наш курс не закончил обучения: тяжелая обстановка на фронте не позволила. 12 июля 1943-го был назначен номером расчета в минометную батарею 120-миллиметровых минометов механизированной бригады шестого танкового корпуса первой танковой армии. Мне кажется, то, что пришлось тогда пережить, можно сравнить только с адом: танки, мчащиеся друг на друга и тут же превращающиеся в груды железа, вой самолетов, обгоревшие тела танкистов... Страшно!
И поначалу, не скрою, были моменты, когда, прикрыв голову руками, я кричал-звал: “Мама!” Ведь мне в ту пору всего-то 17 лет стукнуло. Потом пообвык: за отличие в боях был награжден медалью “За отвагу”, окончил курсы младших лейтенантов первой гвардейской танковой армии, командовал взводом, с боями дошел до самого Берлина. Повезло: за время войны я ни разу не был ранен и, как видите, живой. Но скольких же друзей пришлось похоронить?! Еду, чтобы им поклониться. Ведь Прохоровка, Белгород, Орел, Курск — звенья одной цепи. Не выстой мы в июле 43-го под Прохоровкой, быть может, и не прозвучали бы в августе салюты в честь освобождения Орла и Белгорода. Связаны между собой эти города — и географией, и историей, и одним приказом: “Выстоять, победить!”
— А меня, представляешь, после Сталинграда списать хотели, — возмущается Виктор Денисович Семенов из поселка Винзили. — 29 января 1943-го командир нашего 706-го полка (204-я дивизия, 64-я армия) приказал взять “остаточки” — мельницу, в которой расположились немцы. А мельница та — на высоком склоне, а из мельницы той все строчат и строчат пулеметы. В течение двух с половиной дней выполняли задание. Справились. А дальше... Если бы я нечаянно не застонал, меня определили бы к погибшим. Оба, а я живой! Только вот немец-гад оставил меня в битве за мельницу без одного глаза. Вот тогда-то бойца Семенова и хотели списать. Возразил: “Другой-то мой глазочек видит. Значит, я еще могу отомстить врагу за убитого брата-танкиста”. После госпиталя направили меня в Орск учиться на санинструктора. Потом спасал раненых на Курской дуге. Как нарисовать картину тех дней? Самолетов — как воронья, танков — как тараканов. И не счесть раненых и убитых...
— А на меня, — вспоминает Михаил Андреевич Тихонов, — отсюда, с Курской дуги, матери в Сорокинский район похоронку отправили... В той мясорубке сгинуть было немудрено. 13 июля нашу 55-ю стрелковую дивизию срочно перебросили в район Понырей, откуда мы перешли в наступление. Это теперь можно сказать, что Поныри — недалеко от Орла. А тогда каждый шаг был расстоянием. О том, насколько упорно сопротивлялись фрицы, говорит такой факт: за два дня боев от нашей стрелковой роты осталось в живых двадцать человек. Восемьдесят навеки остались лежать в той земле.
— Постой-постой, — перебивает М.Тихонова В.Семенов, — ты говоришь, что воевал в 55-й стрелковой?
— Так точно: 228-й стрелковый полк 55-й стрелковой дивизии Центрального фронта.
— Здорово, браток, — разводит для объятий руки Виктор Денисович, — здорово, пехота, прошел 100 км — еще охота! Получается, что мы с тобой воевали в одной дивизии! Надо же, когда встретились-познакомились...
“Здравствуйте, отцы! Живите долго!”
Такие разные “страницы” войны: овеянные славой побед, обагренные кровью поражений, залитые слезами о многомиллионных потерях. Есть совсем черные страницы. Их теперь тоже не вырывают из памяти. Меня, к примеру, поразил рассказ Геннадия Алексеевича Косолапова, встретившего нашу делегацию в Орле. Во время экскурсии по городу он поведал нам о местном жителе Букине. Этот Букин, ставший впоследствии начальником сыскной полиции, хлебом-солью встречал фашистов осенью 1941-го.
Немецкие десантники высадились в Орле 4 октября в пять часов утра. Город не покорился им с ходу: больше двенадцати часов продолжались бои местного значения. У здания, где сейчас прописался сельскохозяйственный техникум, а в годы войны располагался областной военный комиссариат, мы вышли из машины. Специально для того, чтобы засвидетельствовать свое глубочайшее уважение облвоенкому, полковнику Н.Волкоедову и начальнику политотряда К.Мясникову, которые в октябре 1941-го до последнего патрона табельного оружия, охраняли комиссариат.
— Они удостоены звания Героев Советского Союза? — поинтересовался руководитель нашей делегации, заместитель председателя Тюменского областного совета ветеранов, полковник в отставке Тарас Михайлович Ямелинец.
— Нет, — ответил Геннадий Алексеевич, — ведь они не выполнили приказ — не отошли вместе со своими сослуживцами.
И в Сквер танкистов, на братскую могилу воинам советской армии, павшим в боях за освобождение Орла 4 августа 1943-го, мы специально пришли — поклониться. На печальных плитах выбито 30 фамилий танкистов, тех, что первыми ворвались в город. Зачитываем эти фамилии, ищем родных и знакомых. Но даже незнакомые — такие родные...
— Вот на этом танке, что установлен в сквере, — расскажет Герой Социалистического Туда Виктор Алексеевич Петухов, — в Орел ворвался Василий Данилович Фролов. Мой земляк — из Ишима. Его танк немцы тогда подбили, Василий пересел в другую боевую машину — продолжил воевать до победного конца. А после войны он вспоминал именно этот свой танк, установленный в Орле на пьедестале.
Выходит, у танка, на котором воевал наш земляк, несут теперь вахту памяти на посту № 1 учащиеся старших классов из различных школ города. В числе других юных патриотов чеканят шаг Оля Егина и Даша Ионцева. Остановился перед девчушками участник здешних боев, ветеран из Исетского района Нифантий Иванович Островский, подмигнул им лукаво, отчебучил свое коронное танцевальное па — “ковырялочку” (живы, мол!). А потом вполне серьезно приложил руку к “козырьку” гражданской кепки — отдал девчонкам честь.
Между прочим, врожденный музыкальный слух не раз (именно во время Прохоровского сражения) спасал этого исетского парня от смерти. Грохот, скрежет, вой... А он — связист. Ему тишина желательна, “чтобы передавать команды нашим гаубицам”. А как передашь, если связь нарушена? Вот Островский и приноровился... “продувать провод”. Если в наушниках звук чистый, значит, обрыв рядом, если продувание слабое, значит, надо бежать, искать. И обрывок провода, и канаву-ячейку, чтобы в случае чего успеть спрятать голову. Сколько раз Нифантий Иванович восстанавливал нарушенную связь под Прохоровкой? Пробовал считать — сбился.
...5 августа 2008-го Сквер танкистов стал местом проведения главного события празднования: на соседнем с ним доме № 5, расположенном на площади Мира, был водружен дубликат флага Победы. Ветер время от времени разворачивал — являл взору тысячам собравшихся на юбилейный митинг кумачовое полотнище “За Родину! За Сталина!” Точно такой же флаг над этим же самым домом-руиной водрузили 65 лет назад разведчики из Орла Санько и Образцов. Сама по себе такая историческая “параллель” способна перевернуть душу. И потому я не видела лиц сидящих и стоящих рядом: слезы не позволяли. Они — светлая память о тех, что отдали свои жизни во имя мира. Они — благодарность маршалам и рядовым победы, вот этим людям, что преодолели тысячи километров, чтобы поклониться своим товарищам, погибшим здесь, на Орловщине.
“В нынешнем году на земле, которую вы освободили, где остановили фашистскую чуму, мы собрали урожай зерновых — от 55 до 60 центнеров с одного гектара. Хорошо поработали! Это ваша прочность влилась в жилы нового поколения”, — вот все из выступления губернатора Орловской области Егора Семеновича Строева, что, собрав чувства в кулак, смогла записать во время митинга в блокнот.
Когда возлагали венки к братской могиле танкистов, расплакалось само небо. Люди разных поколений, убеленные сединами и совсем юные, подходили к ветеранам, чтобы укрыть их своими зонтиками от дождя и сказать “от себя лично”: “Доброго здоровья, батя!”, “Отцы, живите, пожалуйста, долго!”, “Спасибо вам за Победу!”, “Поклон до земли вашим погибшим однополчанам и вечная им память”...
...И о Букине мы вспомнили еще раз. Но лишь в связи с информацией о судебном процессе, который состоялся в 1958-м. Запоздалом, но справедливо покаравшем предателя.
“И воскликнул я Вселенной гордо: ”Мой Орел летает высоко!"
Писатель А.Серафимович, побывавший в Орле в первые дни его освобождения, писал: “В этих руинах нельзя жить”. Сплошные пепелища, груды камней на месте домов, зияющие пустотой глазницы-окна разрушенных зданий... Печальные виды остались на фотографиях той поры, что представлены в Орловском военно-историческом музее. За время двухлетнего пребывания фашистов в этом городе из строя были выведены все промышленные объекты и инженерные коммуникации, взорваны мосты, электростанции. Из 114 тысяч довоенного населения Орла к августу 1943-го осталась только треть жителей. Более 12 тысяч горожан были уничтожены, более 24 тысяч человек — отправлены в Германию.
Шагая по чистым и уютным улочкам современного Орла, трудно поверить в очевидное: здания поднялись из руин, вернулся из пепла исторический центр, в городе действует сеть промышленных предприятий, научных, образовательных, культурных учреждений. Орел сумел сохранить свое лицо, свой характер и вместе с тем значительно расширился: появились новые кварталы домов, рядом с которыми набирают силу молоденькие саженцы рябины — своеобразные памятники тем, кто защищал город, освобождал его и восстанавливал.
В Орле помнят войну даже те, что родились много десятилетий спустя после Победы-45. Рассказы о ней передают из поколения в поколение. Не потому ли все 10 ветеранов — участников тюменской делегации, не сговариваясь, просили меня “отметить в будущей статье уважение”, которое они здесь почувствовали, искреннюю приветливость и неподдельный интерес к их фронтовой биографии.
...Случайные прохожие прервали свой бег — остановились у гаубицы, что расположена у военно-исторического музея. Слушают рассказ тюменца — участника боев за освобождение Белгорода Ю.Луковского. В этом выставочном теперь орудии Юрий Маркович признал “сестру” своей гаубицы — “точно такая же, ну прямо одно лицо”. А его “родная”, на вечную память о том, что ни один немецкий “Тигр” насквозь пробивала, установлена на разъезде “Луковский” в Дагестане.
— И как же такую махину передвигали? — интересуются слушатели.
— Было дело: на Северо-Западном фронте, в боях под Старой Руссой, у деревень Крюково, Лысково, Красново пушки перевозили на конях. Потом, когда наша дивизия была переброшена в состав Степного фронта, который был призван сдержать наступление немцев около Белгорода, мы получили гаубицы на резиновом ходу, а вместо лошадок — машины “Студебекеры”.
...Лошадки не ушли “в отставку”. Наверняка где-то продолжила свой боевой путь и Серуха, воспоминание о которой Юрий Маркович опубликовал даже в книге “Памятные дни войны”. Серуха была явно не из породы знаменитых орловских рысаков, но рассказ о ней очень хочется повторить в дневнике орловской поездки.
Было это еще на Северо-Западном, под Рамушевым. Орудие под командованием Ю.Луковского вело обстрел немецких огневых точек. После завершения стрельб Юрий Маркович скомандовал: “Орудия сложить! Коней подцепить!”
— Нам предстояло, — поясняет ветеран, — переехать на другую позицию. Хотели уже тронуться, как вдруг в небе появилась “рама” — самолет-корректировщик, который засекал наши позиции и вызывал огонь немецкой артиллерии. Упавший снаряд убил нашего заряжающего Потомкина и сразу пять лошадок. Мы понимали, что следующий залп всех нас на этом месте накроет. А с места не сдвинешься: лошадки-то все в одной связке, и все убитые, кроме коренной, которую звали Серухой. К ней и обратился ездовой Емшанов: “Выручай, Серуха!”. И она поняла: потащила и орудие, и пять лошадок на постромках. Отвела нас от шквала огня, за что была награждена дополнительной пайкой овса.
Потом, когда тягловой силой стали “Студебекеры”, мы подошли к Серухе, чтобы все объяснить. Она поняла и заплакала. Мы тоже своих слез не скрывали.
...А во время осмотра диорамы — подлинной картины битвы за Орел — бывший механик 707-го авиационного полка Алексей Григорьевич Игнатюк из Аромашевского района заприметил “свой” самолет. “Вот на таком же У-2, — сказал, — ”мой" летчик — Герой Советского Союза Николай Иванович Шмелев за ночь совершал по 12-13 вылетов. А я эти вылеты должен был подготовить". 3 августа 1943-го летчики 707-го авиационного полка участвовали в жесточайших боях в Орловском направлении.
— Боже, подскажи, с чем можно сравнить то, что творилось в августе в небе и на земле Орла? Земля горела, небо пылало, дышать нечем — гарью был пропитан воздух. И негде было укрыться от этого огня. А мы, — признается семидесятилетняя жительница Орла Ольга Ивановна Прокопенко, — радовались: “Ведь это наши бьют, ведь это наши наступают!”. Я считаю, что все фронтовики, что прибыли к нам на День города, а он по традиции отмечается именно 5 августа, могут по праву гордиться тем, что Орлу присвоено звание “Город воинской славы”. В этом звании есть их “кусочек” славы. И мы — дети войны, и правнуки наши — помним об этом.
“Мы — сибиряки”
Из двадцати регионов России, а также из Узбекистана, Таджикистана, Литвы, Белоруссии, Украины прибыли участники войны на юбилейные торжества в Орел. Уже в первый день пребывания на орловской земле к тюменской, самой многочисленной делегации, примкнули ленинградцы — супруги Памфиловы. Ида Гамшеевна — удостоена медали высокой пробы “Партизан Великой Отечественной войны” (в Орловской области действовало 166 партизанских отрядов, насчитывающих более 60 тысяч человек), а ее муж Вячеслав Васильевич, полковник в отставке, освобождал Орел в составе третьей танковой армии. “Для нас — честь сфотографироваться с сибиряками, — сказали супруги. — Сибиряки были настоящими воинами и надежными боевыми товарищами”.
— А можно я с вами сфотографируюсь на память, — попросил разрешения у Андрея Ивановича Шмыкова, полковника запаса из Ишима, шестиклассник из Москвы Данил Марчук.
Поинтересовалась у мальчишки: почему он отдал предпочтение именно этому нашему ветерану?
— Мне нравится, — ответил, — что он такой бравый. И медаль у него есть “За отвагу”. Мой прадедушка Николай Петрович Марчук, а он воевал в Гурьевской дивизии, рассказывал, что такая награда — самая высокая оценка для фронтовика. Прадед тоже очень хотел поехать в Орел, да мешают проблемы с сердцем. Вместо него сюда четвертый раз подряд приезжают бабушка и мой дядя. Теперь вот и я с ними напросился: интересно мне узнать, где прадедушка воевал. Может, с однополчанами его познакомлюсь...
И таких семей, для которых места, где воевали их прадеды, деды, отцы, стали святыми местами, на юбилейном торжестве было немало. Приезжают сюда без официальных приглашений, но... Их здесь ждут, им рады. И об этом, в частности, говорил исполняющий обязанности главы администрации города Орла Василий Васильевич Еремин во время своего приема. А прием этот проходил не в кабинете, а в военных палатках...
“Мы с тобой, сестра, еще станцуем...”
Считаю, что гостям очень повезло с хозяевами праздника. И вообще, и в частности. В частности: все дни пребывания тюменской делегации на орловской земле с нами рядом были работники местной администрации Виктор Клычников и Геннадий Косолапов — люди влюбленные в свой город, хорошо знакомые с историей каждой его улицы, каждого дома. Но главное — очень заботливые и внимательные. Уже тогда, когда в Орле отгремели удивительные по своей красоте салюты, когда закончились многочисленные концерты и праздничные мероприятия, и для нас можно было объявить “выходной”, Виктор Викторович и Геннадий Алексеевич вызвались организовать поездку в город Болхов (он расположен в 55 километрах от Орла). Просто из разговоров с нашими ветеранами они узнали, что Дмитрий Павлович Быков из Тюмени и Виктор Алексеевич Петухов из Ишима в 1943-м в тех местах начинали свою боевую биографию...
О том, что два этих наших земляка воевали “где-то совсем рядышком”, они сами узнали случайно. Дмитрий Павлович (материал о нем — “Крещенный огнем на Курской дуге” — был опубликован в “Тюменских известиях” накануне нашей поездки в Орел, 17 июля), рассматривая диораму орловского сражения, пытался объяснить мне: “Вон, видите на картине всполохи огня... Это — Болхов, там, в районе населенных пунктов Малое и Большое Пальчиково, весной 1943-го наша двенадцатая стрелковая дивизия целый месяц держала оборону. Немцы очень часто предпринимали попытки прорваться...”
— Малое Пальчиково, Большое Пальчиково, — припоминает Виктор Алексеевич, — я не раз слышал эти названия от “стариков” — 336-й стрелковой дивизии, в пополнение к которым я прибыл в июле 43-го после военно-пулеметного училища. Да, это где-то под Болховым... Бои здесь были тяжелые...
—Те, кто брал Орел, — дополняет рассказ Геннадий Алексеевич, — подчеркивают: “Без поддержи Болхова не освободили бы город”.
65 лет мечтали В.Петухов и Д.Быков побывать на этой земле, “ведь она как родная”. И вот — встретились, повидали: прошлись по улицам Болхова, побывали в местном храме, заглянули в музей. Мужчины разглядывали оружие, обмундирование той поры, а работники музея разрешили мне примерить что-то наподобие ботинок, сплетенных, как лапти. В такой обувке немцы спасали зимой ноги. Холодно им у нас было. Ну и поддали им в июле 43-го жару-пару!
Наши войска тоже через край хлебнули лиха. Только здесь, в Болховском районе, находится 53 воинских захоронения. Мы побывали на одном из них — Кривцовском мемориальном комплексе, что расположен на месте ожесточенных боев в феврале-марте 1942-го и в июле 1943-го за овладение ключевой высотой 203,5, открывающей дорогу на Болхов и Орел. По разным источникам, здесь погибло около 20 тысяч советских воинов.
По дороге к мемориальному комплексу помогаем Нине Андреевне Новгородовой из Тобольска — единственной в нашей делегации женщине-фротовичке — собрать букет полевых цветов. За скромными лютиками нагибаются даже те ветераны, которые во время “простой” ходьбы опираются на трости. Простой, казалось бы, факт, но это — дань мужского уважения к фронтовой медсестре.
— Может, и не по этому полю шла наша 111-я танковая бригада 25-го танкового корпуса, — рассуждает Нина Андреевна. — Может, и не по ним. Нас постоянно перебрасывали с одного места на другое. Но наши танки двигались к Курску, Орлу... Шли с боями, а мы — за ними. Некогда было наблюдать за местностью. Нужно было успеть перевязать бойцов, оказать первую помощь, перетащить под шквалом огня в безопасное место. Тяжело было...
...Похоже, что и бойцы, выполняя приказ “Вперед! Ни шагу назад!”, не всегда могли сориентироваться на местности. Некогда было. Не до того... В книге Н.Новгородовой “Из поколения огненных лет” (написанной хорошим литературным языком — Нина Андреевна — кандидат филологических наук, доцент, заслуженный учитель России) вычитала такой случай из ее фронтовой жизни: боец-пехотинец пришел в медсанбат. Сказал, что ранен. Его осмотрели. Увидели под правой лопаткой выходное пулевое отверстие. “А где — входное?” — поинтересовались. А нет его. “Стали спрашивать: ”Что ты делал на передовой?" — “Стрелял, — отвечает”. “А еще что?” — “Потом пошел в атаку”.
Оказалось, пуля вошла бойцу в рот, когда он кричал “Ура!”, расслоила все на своем пути и вышла под правой лопаткой.
Вот такая история. И курьезная, и серьезная...
...И наших медиков, сопровождавших ветеранов во время всей поездки, — врача Надежду Андреевну Утусикову и медсестру Валентину Антоновну Гаюкову, вполне можно брать в разведку. На протяжении всего путешествия, а оно, понятное дело, было связано и с физической нагрузкой, и с душевным волнением, Нина Андреевна и Валентина Антоновна надежно стояли на страже рабочего артериального давления, нормальной температуры, спокойного, ритмичного сердцебиения ветеранов. И это они, по возвращении в Тюмень, доложили председателю областного Совета ветеранов Игорю Александровичу Шаповалову: “Все живы, здоровы и бодры!”.
А это значит, мы еще потанцуем...