Ангольские пленники

Сергей Чесноков летает бортмехаником на вертолете Ми-8 в Березовском филиале авиакомпании “ЮТэйр”. Отправляясь в командировку в Африку, он не чувствует себя новичком на этом континенте, так как первые полеты выполнял еще в 1992 году на самолете Ан-26, работая по контракту с частной компанией. А жил он тогда в Кирове.
На снимке, запечатлевшем Сергея в одной из ангольских деревушек в окружении местных красавиц, он спокоен: на лице нет и тени тревоги, ведь он даже представить не мог, что вскоре окажется на этой земле пленником. И пройдет по Анголе за год полторы тысячи километров.
Да, в Анголе в это время шла гражданская война, но российские пилоты не имели к ней никакого отношения: они перевозили для мирного населения продукты питания.
Роковое число 13
12 мая 1999 года экипажу Ан-26, командиром которого был Александр Зайцев (из Перми), предстояло выполнить обычный рейс — доставить из Луанды, столицы Анголы, продовольствие для жителей Лусамбы, городка, находящегося неподалеку от границы с Конго. Все шло своим чередом: загрузили в самолет муку, рыбу, питьевую воду. Поднялись в воздух. Когда Ан-26 набрал высоту две тысячи метров, внезапно загорелось левое крыло. Экипаж решил, что виной техническая неисправность самолета. Выход был один — срочно произвести посадку в саванне.
— Садились мы уже в сумерках, — вспоминает Сергей Иванович, — самолет пробежал по земле метров 400 и остановился. В кабине дым, нужно немедленно выбираться из самолета, дорога каждая секунда. Мы с командиром вылезаем через верхний аварийный люк, а второй пилот Сергей Захаров выбирается через форточку, и, представьте, у него ни единой царапины, а мы с Зайцевым получили легкие травмы. По счастью, мы успели отбежать метров на 20, когда начали взрываться аккумуляторы...
В первые минуты у пилотов была эйфория: Бог миловал, все живы, остальное как-нибудь переживут. Что греха таить, когда в задымленном самолете делали посадку, подумалось: неужели это конец?!
— И вот лежим мы в высокой траве саванны, — продолжает Сергей Иванович, — смотрим на горящий самолет и понемногу приходим в себя. Командир ставит задачу: думать не о себе, а о семьях, ради них мы должны все вытерпеть, что бы далее ни случилось, и вернуться домой живыми...
Утром, когда рассвело, пилоты вернулись к останкам самолета. Он практически весь выгорел, остались только хвост и крылья, и на одном из них увидели пробоину. Тут только уяснили: их самолет сбит ракетой, им фантастически повезло остаться живыми.
По расчетам экипажа, аэродром, с которого взлетали, находился от них километрах в шестидесяти. Была надежда — их вот-вот начнут искать, надо немного подождать у самолета, чтобы облегчить поиск. Увы, экипаж не знал, что в Луанде не было службы спасения.
Поняв, что их никто не ищет, в 10 часов утра пилоты двинулись в сторону аэродрома. Через пару часов их остановили автоматные очереди. Окружившие пилотов унитовцы (повстанцы) приказали снять ремни, обувь и лечь на землю. Вот где пригодилось Чеснокову знание португальского языка, на котором говорило население Анголы. Он начал изучать язык с первых полетов в Африку, говорил более или менее сносно. Сергей объяснил: они — русские летчики, везли продукты для мирного населения, а поскольку их самолет сгорел, идут на аэродром.
Унитовцы сказали, что русским не стоит волноваться, сейчас их отведут в лагерь повстанцев. Так 13 мая оказалось для пилотов роковым днем — они стали пленниками.
Шесть или семь часов в одних носках (обувь у них забрали) шли пилоты по колючкам, в кровь раздирая ноги. Пока шли до лагеря, зверски устали и вымотались. Израненные в пути ноги кровоточили.
Обошлись с летчиками достаточно гуманно: сначала был короткий допрос, на котором им объяснили, что продовольствие является стратегическим грузом, поэтому унитовцы и задержали летчиков. После допроса к ним подошел доктор, который без наркоза зашил их раны на ногах, а затем был ужин.
— Принесли нам в тарелках что-то вроде горохового киселя, не дав ложек, — с усмешкой вспоминает Сергей. — Поклевали мы немного — уж очень за день проголодались, запили водичкой и легли спать.
Не успели толком отдохнуть, как их подняли на рассвете и куда-то повели. Сопровождали пленников десятка три вооруженных повстанцев. Время от времени делали короткие привалы, позволяли пить воду из ручья. Пилоты терялись в догадках: куда и зачем их ведут, что будет дальше?
Вечером, расчистив поляну в густой траве, россиянам выдали матрасы и дали возможность поспать до утра. Три дня шли они под конвоем по саванне. Мучительно болели ноги. Но вот показалась асфальтированная дорога, которую когда-то построили португальцы. За время войны ее разрушили...
— Поскольку в кровь были сбиты ноги и мы были не в силах идти дальше, — говорит мой собеседник, — нам выдали на дальнейший путь велосипеды, решив, что крутить педали легче, чем идти.
Пленники или почетные гости?
Наверное, распухшие ноги удручали пленников меньше, чем полная неизвестность будущего. Почему их не отпустят? Почему держат в полной тайне факт их пленения и ведут по безлюдным дорогам, зачастую даже ночью, чтобы летчиков не могли увидеть местные жители?
Им без конца твердили, что вот-вот освободят. И перегоняли на новое место.
Однажды произошел и вовсе загадочный случай: привели пилотов в глухую деревню, темнокожие жители которой ни разу в жизни не видели белого человека. Пленников поместили в хижину. Все аборигены считали за честь зайти в эту хижину и пожать гостям руки. Это было трогательное зрелище: жители деревни высказывали глубочайшее уважение к гостям, приветливо им улыбались, дивясь необычной внешности. Можно представить, как изумили их ярко-голубые глаза Сергея Чеснокова!
— А еще был такой случай, — вспоминает Сергей Иванович, — когда мы совсем выбились из сил и не могли идти на разбитых в кровь ногах, наша охрана наняла местных жителей, чтобы несли нас на носилках. И вот когда переходили вброд ручей, мои носилки накренились, и я оперся рукой о землю, чтобы не выпасть. Охранники тотчас же подскочили к носильщикам, приказали опустить меня на землю, а несчастных носильщиков, допустивших оплошность, начали пороть розгами. Мы были ошеломлены происходящим, и командир сказал: “Надо прекратить это безобразие! Скажи конвоирам, что ты не ушибся”. И как только я это сказал, наказание отменили и приказали бедолагам нести нас дальше.
Надо отдать должное унитовцам: пленников они не мучили ни допросами, ни работой. Просто лишили их свободы, и пилоты переживали за свои семьи: как терзаются родные, не получив весточки!.. Каково жить в полной неизвестности о внезапно исчезнувших кормильцах!..
— Нас поражало, что конвоиры даже старались максимально улучшить нашу жизнь в плену, — продолжает Сергей Иванович. — К нам даже приставили повара Джонни, который готовил нам еду. Помимо традиционных кукурузы и риса, а ведь в стране было туго с продовольствием, для нас порой готовили прямо-таки царские блюда. Зарежут козу — нам потрошки и мясо, а охране — рога, копыта и шкуру отдают. Поймали рыбу, типа нашего сома, приготовили для нас вкуснейшее блюдо. Когда случалось им добыть кур, маленьких поросят, коз, лучшие куски предназначались нам. Как-то срубили дерево, где обитали дикие пчелы, накачали меда и нас угостили. Охранники питались отдельно и гораздо хуже нас! И мы понимали, что это не случайно, значит, относительно наших персон у унитовцев есть какие-то серьезные планы!..
Раз в неделю им приносили воду для мытья, снабдили мылом, зубной пастой и щеткой. Выдавали сигареты, когда охранники курили табак. Ну неспроста же дорожат пленниками!
Тяжелая утрата
Как томительна неизвестность! Идут дни, недели, месяцы, а ситуация не меняется: их по-прежнему обещают вот-вот освободить, но увы... Пилоты начали болеть малярией, им давали таблетки, болезнь отступала. А ситуация становилась все напряженнее.
Когда ехали на велосипедах в сторону Маланже, слышали артиллерийские залпы. На неделю авиаторов поселили в неизвестном им населенном пункте, куда за ними прибыл грузовик... “Урал”. За баранкой — темнокожий. На капоте привязана живая обезьянка. Чистая экзотика!
Охрану усилили до 50 человек. Следующий привал — в районе Андуго. Около месяца жили в большом здании, построенном когда-то португальцами. Из-за налетов истребителей пленников отправили подальше. Вторично заболели малярией.
— Сергей Захаров сказал: “Ну, мужики, если я доживу до субботы, это будет чудо”. Но чуда не случилось, — с грустью говорит Сергей Иванович. — Не помогли даже уколы, он скончался на наших глазах, и мы были бессильны хоть чем-то помочь Сергею. Унитовцы поспешили снять с покойника одежду и попросили у нас разрешения оставить труп в нашей хижине до утра. Мы сперва подумали, что вместе с ним наконец-то нас отправят в Россию, но мы ошибались. Утром покойника унесли куда-то на носилках, а нас повели дальше. Нашего товарища попросту закопали, поделив его одежду...
А вскоре произошла знаменательная встреча с такими же бедолагами: их самолет Ан-12 тоже сбили ракетой. Ростовский экипаж, как и наш, посадил горящий самолет в саванне и оказался в плену. Этот экипаж потерял двух человек: штурмана ранили при обстреле после посадки, и он не выжил, а бортмеханик умер от малярии.
Ростовчан также долго водили по саванне, скрывая от посторонних глаз. Потом точно так же, как экипаж Ан-26, представили жителям отдаленной деревни, и все они очень радушно отнеслись к белокожим гостям.
— С ноября по апрель нас уже водили и возили вместе, — продолжает Сергей Иванович, — первое время нам запрещали общаться друг с другом, потом запрет отменили. И вот прибыл кто-то из начальства “Униты”. Нам объявили, что скоро нас всех освободят — уже идут переговоры.
Освобождение
Пилоты уже не знали, верить или нет очередному обещанию. Но вот к ним прибыли журналисты из Парижа, чтобы взять интервью у пленников. Пообещали, что сообщат об этой встрече семьям пилотов. Авиаторы воспрянули духом: значит, свобода близко! Их вывезли на границу с Замбией, стали лучше кормить. А перед выходом из плена заставили каждого подписать декларацию, где был такой пункт: до конца войны в Анголе никто из них не появится в этой стране.
Год в плену — каким он был мучительным! Но вот позади все тревоги и дороги, позади сезон тропических ливней. Ночью пленников повели через границу. Проводник выдал всем документы и показал дорогу к полицейскому участку. В 5 часов утра они разбудили полицейского, объяснили, кто они, попросили связаться с посольством. Естественно, полицейский прежде всего доложил своему начальству и тот пообещал, что свяжется с посольством...
Бывших узников “Униты” сводили на речку, позволили искупаться, затем на джипе повезли в город, где следователь задавал традиционные вопросы: что и куда доставляли экипажи, когда их сбили, что было дальше? После беседы их поселили в гостинице, и, как признался Сергей Иванович, с этого началось их чудесное возвращение в нормальную жизнь.
Через день авиаторов привезли в столицу Замбии — Лусаку. Поселили в одноместных номерах дорогого отеля.
— Нас приняли за хиппи, — улыбается Чесноков. — Мы ведь были обросшие, в каких-то обносках... Нас привезли в военное министерство и официально передали нашему посольству. А в посольстве объявили, что о нас уже знают и министр иностранных дел, и Путин, и скоро за нами прилетит самолет МЧС и врачи-спасатели.
Обследование показало: командир экипажа Ан-12 Александр Юдов в плену похудел на 36 килограммов, Сергей Чесноков — на 8.
— Два дня нас откармливали, переодели в джинсы и рубашки. На Ил-62, через Кипр, повезли домой. В Домодедово была волнующая встреча с родными, нас окружила толпа журналистов — брали интервью для самых популярных телеканалов, для радио, газет, — все было так непривычно, — вспоминает Сергей Иванович. — Потом нас направили на карантин в больницу, пролечили. И только 7 июня 2000 года я переступил порог своего дома.
Через полгода, отслужив положенный срок в армии, возвратился домой сын Дима. Для него и 14-летней дочери Танюши Сергей Иванович написал воспоминания о плене — целых 48 страниц...
В октябре 2001 года С.Чесноков позвонил в авиакомпанию “ЮТэйр”. В феврале 2002 года его пригласили в Тюмень, где в центре подготовки персонала он прошел переобучение на вертолет Ми-8. В феврале 2005-го прошел подготовку по английскому языку и в июне этого же года полетел в командировку в Африку, в Эритрею. Летал в экипаже Ми-8 А.Гольника. В 2006-м работал в Судане, потом в Конго, Либерии и снова в Судане.
— А вот в Анголе пока не был, — говорит он с улыбкой. — Там сейчас войны нет, может, еще и побываю — уж очень хочется пройти по местам плена, столько было пережито!..
— Забывается понемногу? — не могу удержаться от вопроса. — Летаете без опаски?
— Конечно, — убежденно говорит Чесноков, — ведь теперь за моей спиной такая известная и крупная компания, как “ЮТэйр”, которая не даст в обиду своих пилотов. Да к тому же мы работаем по контракту с миссиями ООН. А это тоже надежная защита. Рожденный летать должен летать, я так считаю.