Жизнь моя тобой полна...

Порою совершенно неожиданно судьба делает подарки в виде встречи с доселе незнакомыми людьми, которые оказываются близкими, родными по духу, заряжают положительной энергией надолго.
Такой удивительной неожиданностью стало мое знакомство с поразительной женщиной Татьяной Андреевной Сивилловой. Думаю, не только для меня, но и для всех, кто попал в атмосферу ее оптимизма, твердости духа, стойкости и творческого подъема. Да, действительно, подъема, несмотря на то что Татьяна Андреевна давно перешагнула восьмидесятилетний рубеж.
Все в ней вызывает восхищение: молодой взгляд мудрых глаз, умение остаться привлекательной женщиной в свои “за восемьдесят”, яркая, образная, с чуть заметным иностранным интонированием речь. А самое главное — это достойно прожитая жизнь.
Уютный отцовский дом, двор с ледяной катушкой зимой и мягкой травой летом, добрая, заботливая мама казались маленькой Тане, младшей дочери в семье ишимского священника, надежным оплотом-островом среди моря той непонятно жестокой жизни, которая царила за воротами. Там, на улице, ее могли обидеть, оскорбить, унизить только потому, что она была дочерью священнослужителя. Детей даже долго не отдавали в школу: мама, учительница, сама готовила их по всем предметам. Однако ни высокий забор, ни крепкие бревна сибирского дома не смогли защитить домашний очаг Сивилловых. Как-то вечером, во время ужина, в дверь громко постучали. Это пришли за отцом, вся вина которого заключалась в том, что он был священником. И начались мытарства семьи. В 24 часа велели покинуть дом. Мать, вручив старшую дочь Нину в надежные руки приехавшего за ней из Новосибирска родственника, отправилась с двумя младшими вслед за арестованным мужем в Тобольск.
Тобольск, город с деревянными мостовыми, остался в памяти Татьяны Андреевны как город вечной зимы. Видимо, жить в нем ей было настолько тяжело, что ни нежная весна, ни жаркое лето, ни яркая осень не могли всколыхнуть душу девочки. Вынужденные переезды с одной жалкой квартиры на другую, вечная промозглость и жуткий холод нетопленных комнат, многометровые очереди за жалким пайком хлеба, платье, сшитое мамой из простыни...
Однажды случилось счастье: выпустили из тюрьмы отца. Местный врач Белавин, порядочный, отзывчивый человек, взял его конюхом в больницу. Семье даже выделили комнатку в нагорной части города. Приехала из Новосибирска Нина. Жить стало легче: ведь они были все вместе. И снова горе! Опять пришли за отцом. Опять подозрение и осуждающий шепот за спиной, скитания по частным квартирам.
При всем при том Таня прекрасно учится: сначала закончила семилетку, потом перешла в единственную десятилетнюю школу в Тобольске — подгорную номер один. Ходить пешком с самой окраины подгорья, где они теперь ютились на птичьих правах, было тяжело, особенно зимой, когда деревянные ступеньки Прямского взвоза покрывались крепкой коркой снега, превращаясь в сплошную покатую поверхность. А недалеко от их дома находилась страшная яма, в которую под покровом зимней темноты сбрасывали тела расстрелянных заключенных.
Однажды в ответ на полученную передачу — чеснок, лук и что-то из одежды — отец написал: “Получил сполна, но мне уже ничего не нужно”. С того времени связь с ним прекратилась. Родные поняли: его уже нет в живых.
Но были, были среди этого кошмарного бытия светлые события, среди общей массы людей, доведенных наступательным психозом борьбы с “врагами народа” до комплекса запуганности и подозрительности, благородные личности, сохранившие способность к доброму участию и самостоятельность мышления. Жаль, что они редко попадались в Тобольске Тане, но попадались же! Через несколько десятилетий своей жизни пронесла она благодарность им. Это и упоминаемый уже доктор Белавин. И родители школьной приятельницы Вали Гурьевой, которые предложили Сивилловым переехать из промерзшей насквозь маленькой комнаты ветхого домишки к ним в теплый уютный домик и даже сами перевезли на санках их бедный скарб. Учителя школы № 1, которые, несмотря на “враждебное советской власти происхождение”, наградили девочку полным собранием сочинений А.С.Пушкина за нарисованный ею портрет великого поэта.
Но самое яркое, самое неизгладимое впечатление от Тобольска — художник П.П.Чукомин. Педагог и просветитель, он в то время был поглощен идеей художественного воспитания детей. Благодаря его энтузиазму в бывшей церкви открылись курсы по фотографии, музыке и рисованию для школьников. Узнав об этом, четырнадцатилетняя Таня, с раннего детства увлеченная рисованием, пришла на испытания. Принимал Чукомин далеко не всех — только способных. И вот она вместе с другими детьми старается как можно лучше отобразить на листе бумаги граненый стакан с опущенной в него чайной ложкой, а потом коробок спичек, и, наконец, последнее задание — нарисовать обыкновенный камень. Внимательно рассмотрев рисунки, Чукомин отобрал для учения только шестерых: пять мальчиков и одну девочку — Таню.
Дни, когда Таня ходила в художественную школу, были для нее самыми счастливыми в Тобольске. Пантелеймон Петрович обращал на девочку особое внимание, был добр и участлив. Видя ее старание и способности, однажды сказал ей: “Тебя, Таня, я буду учить не только тому, что показываю остальным, а более сложному. Ты — молодец!” Такое отношение вдохновляло девочку. Учитель казался ей самым добрым, самым возвышенным человеком, почти божеством. Какая это была радость, когда однажды она пришла к нему зачем-то домой!
Таня так волновалась, что запомнила только парадное крыльцо деревянного одноэтажного дома, прямой темный коридор внутри и большую светлую комнату. Там, на стене, вровень с большим столом, висела картина, которая показалась девочке самой прекрасной из того, что она видела раньше. Глубокая тарелка клюквы, такой блестящей, такой живой, а рядом несколько выпавших ягод, из которых одна раздавлена. Ее сок был передан настолько натурально, что Таня почувствовала кислый вкус клюквы у себя во рту. Казалось, стоит протянуть руку — и ягода, сочная, спелая, будет лопаться на зубах. Потрясение было сильным.
Счастье общения с настоящим талантом закончилось быстро. Через несколько месяцев П.П.Чукомин был арестован. Спустя ровно семьдесят лет вдруг снова оживет в пожилой женщине это щемящее чувство, когда она увидит в художественном музее Тобольска картины своего кумира, когда она неожиданно встретится с внучкой художника. “Какое это счастье — увидеть внучку моего любимого учителя! — воскликнет она. — Ведь именно он дал толчок моим занятиям живописью, лепкой, декоративным искусством. Окрылил меня на всю жизнь!”
Весной 1941-го года Сивилловы перебрались в украинский город Николаев, а вскоре на страну обрушилась война. И начались новые круги ада. Оккупация, голод, тяжелая работа. Отказаться нельзя: грозит виселица. В 1944 году к Николаеву подошли советские войска. Казалось бы, надо радоваться. Но что ждать от советской власти дочери расстрелянного “врага народа”, да еще побывавшей в оккупации? Двадцатилетняя Татьяна принимает нелегкое решение уехать за границу. И вместе с тысячами таких же, как она, под контролем немцев, Татьяна пешком по холодной весенней грязи, по снежной наледи от морозной ночи идет по Румынии, Венгрии, через Карпаты, все дальше и дальше от родины. Сколько их, погибших в пути от бомбежек и голода, дошедших до последней степени истощения, потерявших навсегда родину и близких людей, предпочли неизвестность на чужбине возвращению в “советский рай”! Не ждал их рай и в чужих странах. Всех беженцев отправили в лагеря, по нескольку раз перемещая из одного в другой. Татьяна сначала попала в Польшу, потом в Германию и, наконец, в Австрию, в сказочный город среди Альп — Зальцбург. И всюду — унижение, голод, болезни, а еще бомбежка: ведь война еще не закончилась. Однажды Татьяна была ранена в ногу. Началось заражение, но никому не было до нее дела. Больных и раненых не лечили — их обрекали на гибель. Неожиданно пришло спасение в виде пленного француза, бывшего студента мединститута, и доброго охранника. Они тайно вывезли девушку, посадив в железный ящик для продажи журналов и газет, за территорию лагеря и в одном из домов прочистили ей рану.
Попадала Татьяна и в гестапо. Она работала на хлебопекарне. Случайно в мешок с мукой попал мусор. Увидев черные точки в испеченном хлебе, немцы обвинили ее в попытке отравить местное население. Девушка уже ждала смерти. Ей помогли хорошие рекомендации от бывших хозяев.
После капитуляции Берлина Татьяна оказалась в американской зоне. И хотя американцы были против проводившейся советскими властями акции насильственной репатриации на родину, они дали разрешение на проверку “невозвращенцев”. Всех, родившихся в СССР, угрозами и даже прямым насилием заставляли вернуться. “Невозвращенцы” хорошо представляли, что ждет их в России: тюрьма, лагеря, а может быть, расстрел, и всяческими путями скрывались от “советчиков”. Снова Татьяне пришлось пережить много мытарств. Но вот в 1948 году ей с мужем Михаилом Крупняковым, тоже “невозвращенцем”, и годовалой дочерью при помощи международной организации UNRA удалось переправиться в Аргентину.
С тех пор, вот уже 60 лет, она живет в городе Сан-Николасе, расположенном в 250 километрах от Буэнос-Айреса. Здесь родились ее младшие дочери, здесь 16 лет тому назад она похоронила своего мужа.
Трудно привыкать к жизни, совершенно отличной от той, что впитал в себя с молоком матери: иной быт, иная психология, другой язык. Перед эмигрантом стоит нелегкий выбор: полностью ассимилироваться, раствориться в окружающей среде, забыть то, каким был у себя, на вчерашней родине, стать другим на родине сегодняшней. Или же остаться изгоем, сохраняя и эпатажно лелея в себе все, что когда-то было привычным, не воспринимая и сознательно отвергая быт и традиции страны, приютившей его. Сколько, например, их таких в США, которые “принципиально” не учат английский язык, не общаются с местным населением, почти не выходят за пределы русских кварталов, существуя в узком мирке подобных себе зашоренных эмигрантов. Они гордятся тем, что “не предают” своего родного менталитета и чуть ли не с презрением относятся ко всему “не нашему”.
Татьяна Андреевна не пошла ни по тому, ни по другому пути. Она выбрала для себя иную позицию — стала соединяющим звеном двух культур: русской и латиноамериканской. На протяжении 60 лет она выполняет эту, без преувеличения, великую миссию. И в этом ее подвиг, ее главное предназначение в жизни. Что может быть прекраснее и человечнее служения делу объединения народов, идее дружбы и взаимопонимания! Именно благодаря Т.А.Сивилловой ершовский “Конек-Горбунок” перелетел через земли и моря, чтобы стать своим для аргентинских мальчишек и девчонок. Переведенная на испанский язык, иллюстрированная ею книга издана в Аргентине и пользуется большой популярностью.
Что побудило эту далеко немолодую и не блещущую здоровьем женщину бросить клич: “Все, кто желает переписываться со своими родственниками в России, но не знает русского языка, обращайтесь ко мне. Я буду бесплатно переводить ваши письма на русский язык, а ответы русских родственников — на испанский”?
Что заставило ее, далеко не богатую женщину, двадцать лет тому назад, увидев в одном переведенном с русского языка письме фотографию совсем ей незнакомой украинской семьи с бедно одетыми детьми, послать старшей девочке Наташе нарядное платье и потом постоянно помогать ей, пока она не стала взрослой?
Ежегодно в Аргентине празднуется день эмигранта. Сколько энергии и труда надо было затратить Татьяне Андреевне для того, чтобы сшить костюмы, соорудить кокошники и меховые ушанки, не пожалев собственную шубу, сделать из картона балалайки и изготовить российский флаг. А потом подвигнуть своих уже аргентинских, не знающих русского языка, но очень любящих русскую бабушку внуков и правнуков пройти веселой колонной под звуки русской песни по улицам города!
Что помогло Татьяне Андреевне найти физические и эмоциональные силы для написания своих мемуаров “Успокойся, моя память”? Изданные на испанском языке, они знакомят читателя с печальной историей репрессий и гонений сталинской эпохи в СССР.
В восемьдесят лет овладеть компьютером, преподавать ткацкое дело, рисование, декоративно-прикладное искусство, создавать прекрасные скульптуры, писать стихи и прозу на двух языках, получать премии на всевозможных конкурсах!
А поездка в Сибирь! Не побояться в возрасте 84 лет совершить такой “бросок”: где Аргентина, а где Ишим? Ее, одинокую, тяжело ступающую пассажирку, передавали из рук в руки, как драгоценность. В Москве самолет из Аргентины встретили родственники незнакомых ей ишимцев. А еще из Киева всего на два часа, отделяющих прибытие Татьяны Андреевны из Аргентины от посадки ее в тюменский самолет, приехала в Москву та самая Наташа. Теперь она стала врачом-стоматологом. Молодая женщина встретила Татьяну Андреевну у трапа в национальном украинском костюме, с большим подносом, на котором грудой лежали фрукты и подарки. Долго смотрела Наташа вслед улетающему в Тюмень самолету. А там уже ждала аргентинку ее молодая ишимская родственница Катюша.
И вот 5 августа сего года на ее родине, в Ишиме, Татьяне Андреевне торжественно вручают Всероссийскую литературную премию им. П.П.Ершова за перевод на испанский язык сказки “Конек-Горбунок”. Торжественно и тепло. А иначе и невозможно, потому что Татьяна Андреевна — очень душевный и общительный человек, с ней легко и просто, интересно и комфортно людям разного возраста. К ней подбегают дети, дарят свои поделки: трогательную вышитую уточку и что-то еще, а она старается обнять их всех сразу своими теплыми и добрыми, по-настоящему бабушкиными руками...
Ее неиссякаемый оптимизм! Кто заряжает Татьяну Андреевну им? “Наши пенсионеры, — возмущается она, — сидят на скамеечках возле дома и все время охают и ахают: ”Скоро смерть наступит. Мы уже не жильцы! Что нам остается — только жить прошлым. Все уже позади!" Что вы как куры на насесте? — говорю я им. — Цените каждый день жизни. Радуйтесь голубому небу, яркому цветку на клумбе, теплому ветерку. Займитесь каким-нибудь делом. Шевелитесь, двигайтесь! На свете столько интересного! Не надо думать о смерти, надо думать о жизни!"
Оставшись единственной русской среди двухсоттысячного населения Сан-Николаса, Татьяна Андреевна дает уроки русского языка всем желающим. И они находятся, молодые и пожилые. Наверное, ее личный пример человечности, энергичности, благородства заставляет аргентинцев задуматься над тайной русской души и искать ее разгадку в подлинниках романов Толстого и Достоевского.
Сама Татьяна Андреевна на вопрос, что помогало ей в тяжелых жизненных испытаниях сохранить себя и свою душу, отвечает просто: “Вера в Бога и любовь к родине. Моя мать всегда повторяла: ”У меня можно отнять все материальное, но мою душу отнять не могут". А душа наша — и мамы, и моя — полна веры в Бога. Так нас воспитали. У меня никогда не было сомнения, что существует Бог, или высшая сила. В это нельзя не верить!"
И уже рождается замысел новой книги. “Я назову ее ”Милягро", что по-русски означает “Чудо”, — уверенно говорит Татьяна Андреевна. — Я буду писать в ней о чуде моей встречи с родиной и людьми, живущими в Сибири. Когда я на склоне своих лет не могла и предположить, что повидаю свою родину и возьму на память горсть ишимской земли, это чудо состоялось. На помощь мне пришли добрые люди — мои родные ишимцы, сотрудники Литературного музея им. П.П.Ершова и преподаватели местного института. Это они помогли мне найти родственников, это они организовали мою поездку на родину. А сколько чудесных людей я встретила в Сибири! С каким удовольствием я побывала в Тобольске!"
Любовь к родине вела и ведет Т.Сивиллову по жизни, не давая впасть в уныние и потерять себя. Именно она дает ей силы для того, чтобы творить книги и картины, делать добро людям и нести русскую культуру в далекую Аргентину.