Анжелика и тени прошлого

15 ноября, когда с пламенеющих рябин в их дворе упадет последний лист, тоболячке Анжелике Александровне ПУРГИНОЙ исполнится 83 года. В это трудно поверить — сама любознательность и энергия. О жизни этой несгибаемой женщины мог быть написан целый роман. До сих пор, не прерываясь на войну, ведет дневник, который иногда выступает в роли заготовок письма к умному и взрослому внуку. Тщетно пытается использовать их в очередном телефонном разговоре по межгороду. Ой, да зачем она выдает мне свои маленькие секреты?!
В микрорайоне тобольских железнодорожников, которых она, директриса местного историко-краеведческого музея А.А.Пургина, зовет на иначе как победителями (проложили среди топей и болот такую надежную магистраль!), властвует золотая осень, похожая на застарелое, дождливое лето. Но все равно здесь очень хорошо в округе, напоминающей, должно быть, своими взгорками и увалами далекую уютную Швейцарию. Вдоль асфальта — плодоносящий боярышник да фрагменты сосновых боров, россыпь ржавой хвои под ногами вышедших на прогулку.
Анжелика Александровна бывает среди этой красоты не по разу в день. А выводит ее на пробежку годовалая овчарка Акбар. Которого хозяйка чаще крестит Арбатом, как его предшественника, прожившего в благоустроенной квартире поселка Менделеево (микрорайон до недавнего времени носил этот статус!) семнадцать лет.
Переехав сюда из Свердловской области, Анжелика вжилась в окружающий мир настолько прочно, что давно ощущает себя жительницей Сибири и тоболячкой. Менделеево — маленькая страна, увековеченная на стендах и в витринах ее музея на долгую добрую память. Дмитрий Иванович Менделеев, именем которого был назван населенный пункт, долго вынашивал мечту о северном железнодорожном сообщении и даже разрабатывал проект такой дороги. Мечту осуществили люди, приехавшие сюда работать по комсомольским путевкам в составе Всесоюзного ударного отряда. Многие из которых, завершив титанический труд, остались здесь жить.
Кстати, один из потомков Д.И.Менделеева, художник из города Переяславля-Залесского Валерий Павлович Векшин, участвовал летом в пленэре международного масштаба, организованном в возрождающемся очень активно сибирском городе, давшем название целой губернии. По просьбе художника, за день до моего приезда сюда, наша героиня успела побывать в библиотеке и пошуршать подшивками местной газеты — чтобы выслать копии публикаций о творческом форуме живописцев родственнику столь знаменитого земляка. Отзывчивая по просьбе и очень деятельная, она готова выполнять любое поручение хорошего человека. Это, конечно, черта коренной ленинградки, какой Анжелика Пургина (в девичестве — Саар) является.
Родословная
Вот что писала об этом в своей публикации “Рожденная побеждать” (№ 116 от 28 июля 2006 г.) корреспондент “Тобольской правды” Анна Щербинина (Анечка, как ласково рекомендует ее заочно Пургина):
“В семье Лики все было настолько запутанно, что, право, трудно отнести ее к какому-либо одному классу. Родители ее мамы были медиками, при этом дед состоял в звании статского советника. Оба они тяжело заболели (туберкулезом. — Л.Е.), и, почувствовав близкую кончину, бабушка написала письмо своей близкой подруге Александре в Екатеринбург, которая в то время удачно вышла замуж за преуспевающего англичанина Ятиса, чья семья владела курортами, фабриками и каменными особняками (некоторые из них и по сей день украшают столицу Урала), с просьбой позаботиться о дочери Анне и взять ее к себе на воспитание. Родные мать и отец Ликочки, выпускники медицинского факультета Казанского университета, умерли в г.Скопине. Так мама Лики попала в новую для нее среду — в дом с прислугой, дворником”.
После революции Ятисов стали звать буржуями. Своей приемной дочери Анне они постарались дать хорошее воспитание, выучив ее на курсах иностранных языков в Петербурге. Девушка с выразительным взглядом удлиненных глаз... Анжелика Александровна считает, что она была еврейкой по происхождению. Фамилия мамы была Гохович, она свободно владела несколькими языками.
Сохранилось редкостное письмо, в котором курсистка трогательно благодарит бывшую горничную (приемную мать. — Л.Е.) за высланную посылочку с продуктами. За сухарики, приготовленные родными пальчиками. Девушка убеждает адресата, что уже начала привыкать к окружающим ее студентам и преподавателям, что все у нее хорошо и замечательно, а денег присылать не нужно, потому что дома они нужнее. В чем-то она, конечно, же лукавила, стараясь не обременять бабушку Александру, которую вскоре перевезет к себе в Питер, выйдя замуж за эстонского коммуниста Александра Саара, служившего механиком на флоте. Сразу после рождения Ликуси отец скоропостижно скончался (“Мама говорила, что с ним случился заворот кишок...”).
Три поколения женщин остались в доме без мужской опоры. Анжелика Александровна вспоминает, что бабушка привезла с собой в Питер из разоренного в Екатеринбурге дома целый вагон всякого добра. Естественно, не все вместилось в коммуналку. Но Лика с детства была окружена роскошью и красотой. Подобную мебель можно было встретить потом только в Эрмитаже. Таких сокровищ, что хранились в огромном бабушкином сундуке, нельзя, казалось, было перечесть. Все эти альбомы, ковры и прекрасные фарфоровые безделушки...
Позднее, когда наступили голодные времена, мама обменяет вещи на прозаичные, но более нужные продукты питания. Ведь пока бабушка Александра была жива, они считались английскими подданными и их обеспечивали мылом, яйцами, мясом и одеждой (раз в год) в посольстве. Желтые английские тапочки помнятся до сих пор. Потом их везение кончилось, мама с дочкой остались вдвоем...
— Ох, как я не любила отчима, которого мама привела в нашу комнату! Я дразнила его, отбегая подальше: “Яшка — медная пряжка!” Он бил меня своим солдатским ремнем за плохое усердие в постижении грамоты. Считал меня бестолковой и, наверное, дурно, по его солдатским представлениям, воспитанной. Родственники отчима тащили все, что удавалось.
Однажды мама приняла решение возвратиться в Екатеринбург. Нашла вариант квартирного обмена, который, правда, так и не был осуществлен. С одного места они съехали, а в другое их просто не впустили. А главное, прихваченные с собой в корзине драгоценности — две звезды с бриллиантами — у них просто выкрали там, где они останавливались на постой. Какое-то время спали под роялем, который был вполкомнаты, у одной из маминых подруг. Но стеснять людей было стыдно и неловко.
...Молодая женщина с ребенком на руках оказалась бездомной, на улице. Собирались ночевать на лавочке, когда их окликнула подруга детства...
Из Екатеринбурга пришлось снова ехать в Питер, где свирепствовал голод и было занято их жилище. В поисках лучшей доли двинулись к станичникам, в Краснодарский край. Нашли пустой раскулаченный дом, попытались обжиться на новом месте. (“Моя мама была очень не приспособленной к жизни, и, конечно, ей пришлось нелегко...”). Когда она тяжело заболела, их приютили соседи. Забывая, правда, что ребенок хочет есть. Продолжались нелегкие испытания их маленькой семьи голодом и холодом...
Из воспоминаний А.А.Пургиной:
“Когда заселили перерытый штыками двухэтажный бабушкин дом, одна из жиличек, столкнувшись с ней в дверях, сильно ударила бабушку Александру самоваром в грудь. Позднее у нее случится от удара рак груди...”
Когда в Екатеринбурге скитались по маминым подругам, было всякое. Одна из подруг жила недалеко от дома инженера Ипатьева, где расстреляли царскую семью. Там мы с мамой спали на полу. Я все время была голодной, поэтому снимала пенку с молока, стоявшего в крынках на полу, и воровала сухарики.
Анне дали работу в Полевском. Она вела иностранный язык в техникуме, с которым ее позднее перебазировали в Нижний Тагил. Была в их жизни с дочкой и Сортировка, где Лику дразнили французским словечком “бонжур”.
Испытания
Перед весной в 39-м кочевницы снова двинулись в сторону Ленинграда... Осели на станции Будогощь. В 1941 году Лика заканчивает 7-й класс, строит планы на летние каникулы. Жили они в то время в узкой длинной комнате учительского дома. Спали с мамой на одной кровати и укрывались маминым пальто.
...В четыре часа утра послышались взрывы за окном второго этажа. Пролетел самолет- разведчик, обстрелявший нужный ему объект. Сверху посыпались кирпичи. Сбежались жившие в доме учителя: “Что случилось?” А это была война.
Стали бомбить не по разу в день. Люди вырыли во дворе убежище, крестообразно заклеили бумагой оконные стекла. Все время бомбили Октябрьскую железную дорогу. “У-у-у...” — гудели падающие с неба бомбы. Только улетит бомбардировщик — по рельсам отправляют восстановительный поезд, погрузив мешки с песком. Люди, работавшие на таких поездах, долгое время не считались ветеранами войны. Пунктуальные немцы бомбили станцию на завтрак, обед и ужин.
Из воспоминаний А.А.Пургиной:
“Моя мама — не от мира сего. Она не умела мыть полы, содержать хозяйство. Варила редко. Чтобы я поела, давала денег. В старости она построила себе домишко, оказавшийся по затратам золотым. Держала коз, которых кормила макаронами и согревала тряпьем...”
На крышах домов дежурили. Хватая щипцами зажигательные бомбы и отправляя их в ящик с песком. Потом были трудности и лишения эвакуации. Шли бои за Волхов. Немцы рвались к Будогощи, начиналась блокада Ленинграда.
В чисто учительском обозе, где на телегу сажали по две семьи, вскоре остались они вдвоем с матерью. Народ, не желая отъезжать далеко, устраивался где мог. Анжелика сама научилась распрягать и запрягать лошадь, видя беспомощность мамы в житейских вопросах. Их часто обстреливали с самолета.
Навстречу попались беженцы, сообщившие, что в городе Тихвине, куда они направлялись, немецкий десант. Пришлось возвращаться в Будогощь. Станция кишела шпионами, которые забирались ночью на чердаки и подавали самолетам-бомбардировщикам световые сигналы.
Одного шпиона население изловило благодаря неточности в произношении. Он спросил у окошечка билетной кассы: “А когда идет поезд в Ленинградск?”
Потом им снова приказали эвакуироваться. Довезли до станции Хвойная, это в 100 км от Будогощи. Подвезли к пустому дому, возле которого сидела прекрасная чистопородная овчарка, с которой Лика позднее очень подружилась. В доме уже жила семья машиниста железной дороги, а в школе располагался госпиталь. Ученики по осени не учились — собираясь классами, шли работать на поля. (“Пока идешь в школу, постоянно раздаются сигналы воздушной тревоги и видно, как самолеты, сражаясь, кувыркаются в небе...”).
...Опять двадцать пять! В дверях записка: “Срочно эвакуироваться!” Выдали эвакуационные листы. Дали 800 г хлеба на двоих с матерью. Овчарку велели сдать военному коменданту. Собака вжималась в землю, не желая расставаться с новой маленькой хозяйкой...
Ехали в товарных, “пульмановских” вагонах. Занятые другими нары и печурка в самом центре. Они устроились здесь, посередке. После города Красный Холм состав нагнали целых восемь самолетов-бомбардировщиков! Самолеты начали бомбить.
В их же вагоне случилась паника. Все легли на пол. Лика видела, как мужчина в каракулевой шапке неистово крестится, а на него откуда-то сверху льется простокваша. Девочке неожиданно становится смешно...
Только тогда, когда самолеты отбомбились, мирное население побежало прятаться в кусты. А в кустах, на ветвях, висели человеческие внутренности. Мать подобрала чьи-то валенки, предварительно вытряхнув из них человеческие ноги...
Заключенные, находившиеся в одном из вагонов, стали разбегаться: в них начали стрелять. Лика помнит, как она растерянно подала корзинку с хлебом одному худому дяденьке, а тот забрал эту драгоценную корзинку. Паровоз, будто разрубленный пополам, вздыбился и гудел... Трассирующие пули оставляли прочерки голубых огоньков...
Одна из таких пуль попала в каблук, вторая прошила мамин портфель с ассигнациями. Людей повезли дальше, и девчонка голодом ехала пятеро суток. Однажды ночью Лика подобралась к чужому мясу и пальчиком поковырялась в нем, надеясь обмануть этот нечеловеческий голод. Она решила поменять свое платье на булочку, и ей это удалось. Теперь она была совсем одна: мама отстала от поезда, отправившись на какой-то станции за водой...
Попросила взрослых, чтобы высадили ее в Екатеринбурге: “У нас там знакомые...” Около Сортировки поезд остановился, и она с вещами, зимой, оказалась на перроне. Помнится, небо было очень звездным и хотелось выть на луну.
Кое-как затолкала вещи в камеру хранения. У нее не приняли лишь ящик с посудой. Лика пошла от вокзала по улице Свердлова искать тетю Тасю. Ту, у которой они с мамой когда-то спали под роялем.
— Ликочка! — воскликнула тетя Тася. Она прожила у них весь декабрь и Новый год. Взяла на себя обязанность ходить за водой. Половину комнаты занимали эвакуированные москвичи. А мама тем временем искала ее на каждой станции, спрашивала о девочке по фамилии Саар, в красной фетровой шапочке с помпоном.
Однажды открылась дверь — и в комнату вместе с морозным паром вошла женщина. Худая, красивая, бесценная ее мамочка! Они нашлись!!!
Маму направили работать на станцию Кузино, от голода у нее началась дистрофия, на шее выросла какая-то шишка. Решили менять планы и ехать в хлебные края, в Башкирию. Доехали до станции Куеда. Незнакомые мальчишки закричали, поглядев на них: “Русы! Русы!” Лика пошла учиться в 9-й класс. Их поселили в клетушечке при интернате. Потом Анжелике дозволили учить первоклашек на станции Гондарь. Там она встретила долгожданную победу.
И жизнь, и слезы, и любовь...
Все было в жизни: и радости, и печали, и огромное горе. Муж, выучившись на горного инженера с ее деятельным участием, трагически погиб в возрасте 28 лет. Замерз, шагая домой пешком. Жена не могла встретить его на лошади, поскольку в эту ночь она рожала двойню. Мальчик умер сразу же, а девочка — на сороковины мужа. Осталась пятилетняя Танюша.
Два года сама она училась в пединституте, получив право преподавать географию, биологию и химию по восьмой класс включительно.
Потом учила дочь, позднее — внука. Денис работает сейчас нейрохирургом и очень заботлив по отношению к ней, хотя находится в другом городе. А дочь и внучка живут и работают за границей. Одна — в Италии, другая в Египте.
Человек на своем месте
В Тобольск А.А.Пургина переехала по обмену в 1982 году, уже выйдя на пенсию. Полюбила здешние места, что называется, на всю оставшуюся жизнь. Работала одно время в поселковом спорткомплексе. Сдружилась с тренером по плаванию Екатериной Шаниной, ставшей впоследствии депутатом Тобольской городской Думы. Между прочим, именно Екатерина Ивановна Шанина предложила мне поближе познакомиться с женщиной, о которой тоболяки и знают, и не знают.
Пургина — она, конечно, подвижница. С нуля начавшая музейную работу в Менделеево и заполнившая пять комнат выделенного в “Эстетическом центре” помещения бесценными экспонатами. Бывший директор центра Сергей Витальевич Алексеев написал ее портрет маслом. Работа превосходная, объемная. Не хватает для полноты впечатлений подходящей рамки...
Когда-то заваленные мусором комнаты превратились в настоящие сокровищницы. Здесь около двух тысяч экспонатов, рассказывающих об истории поселка и его удивительных людях. В комнате “Память” Анжелика Александровна проводит “Уроки мужества”. Будучи уже в преклонном возрасте, она работала с ребятами-поисковиками в Аджимушкае, пройдя в буквальном смысле по следам легендарного подземного гарнизона.
Дух ее молод, в планах на будущее недостатка нет. Дома часто навещают юные друзья — мальчик и девочка, живущие неподалеку. Дружна с теми, кто работает в центре — единственном на сегодняшний день культурном учреждении микрорайона. Хотелось бы не растерять свой оптимизм и не перестать верить, что все, что ни делается, — к лучшему. Закрыт на капитальный ремонт спорткомплекс с бассейном, которым так гордились. Где, переехав с Урала в Сибирь, Пургина работала лаборантом по качеству воды.
Качество жизни поселка — вот что особенно тревожит эту милейшую женщину. Досуг молодых должен быть продуктивным, полезным и наполненным, а сегодня, кроме кружка мягкой игрушки в “Эстетическом центре”, ничего, пожалуй, и нет. Нынче центру исполнилось десять лет. Столько же времени здесь работает хозяйка музея. Но где тот позитив, которого так было много? Нельзя его сдавать в музей. Нельзя.
P.S. Медаль за оборону Ленинграда — еще один бесценный личный экспонат А.А.Пургиной. Ей эту медаль передала на вечное хранение ее Наташа. Медик Военно-медицинской академии из города на Неве Наталья Николаевна Николаенко. У которой она находилась подолгу, будучи малышкой. Супруги Николаенко не имели собственных детей, поэтому обожали вертевшего восемь дыр на одном месте ангелочка. Наверное, Лика не совершила большого греха, прицепив реликвию к парадно-выходному костюму...