Тюменская нефть: время выбрало нас

Не так давно журналистская бригада “Тюменских известий” вернулась из приморского Дагомыса, с фестиваля СМИ “Вся Россия-2008". И не с пустыми руками: за цикл публикаций, посвященных добыче 9-миллиардной тонне нефти, наш коллектив был награжден дипломом III степени.
А потом в редакции состоялся круглый стол с участием очень уважаемых людей. Мы хотели, чтобы ветераны поделились впечатлениями о большом празднике нефтяников, вспомнили “некнижные” эпизоды своей молодости, рассказали о том, что волнует их сегодня.
К сожалению, по состоянию здоровья в разговоре не мог принять участие Владимир Дмитриевич Салмин, автор книги очерков “Сибиряки”. Он отдал Югорской земле 54 года, лично знал многих первопроходцев нефтяной целины и дружил с ними — словом, собеседник незаменимый. Поэтому мы решили добавить в живой разговор ветеранов выдержки из книги. Так рассказ о тех, кто стал настоящим сибиряком, будет наиболее полным...
...о встрече в Ханты-Мансийске и ностальгии
Николай Андреевич Москаленко:
— Встречи для нас, ветеранов, это самое главное! Наша ностальгия по прежним временам удовлетворяется прежде всего в общении. И желание встречаться живет у людей моего поколения постоянно. Лично мне нынче было интересно встретиться с Никитиным Владиленом Валентиновичем, Телепневым Петром Максимовичем, Шмалем Геннадием Иосифовичем и многими другими людьми, увидеться с которыми в повседневной жизни случается крайне редко.
(фото2)Что для нас прошлое? Это прежде всего наша биография и вместе с тем биография всей Тюменской области. Это история, а история — результат деятельности людей, и в ней, на мой взгляд, никто не имеет права на последнее слово. Но нам повезло, ведь сама судьба подарила такую жизнь, а мы вжились в это время, и для нас оно дорого... Надеюсь, что и воспоминания ветеранов тоже дорогого стоят.
Виктор Васильевич Китаев:
— Мы все привыкли слово “ностальгия” понимать, как какое-то чувство грусти по тому времени, которое ушло. А когда смотришь на то, что сегодня делается в округе, думаешь: “Я и в этих условиях мог бы работать!” Но жалко, что годы ушли, что нет возможности проявлять такую же активную жизненную позицию, как в молодости... А вместе с тем мы и в нашем возрасте можем приносить пользу. Нам ведь нужно не только отмечать круглые даты известных людей и важные события, но и простым человеком заниматься. Сколько у людей возникает вопросов по северному стажу, дающему губернаторскую надбавку к пенсиям? И это только один пример, где требуется наша поддержка...
Я читал буквально все воспоминания, опубликованные в “Тюменских известиях”, и хотя сам на Севере давно, лично для себя в каждой статье я нашел столько нового! Они воскресили в памяти события, которые уже позабылись, а прочитал — и все, как вчера было. Я думаю, что всем ветеранам, которые прошли через начало промышленного освоения Севера, есть чем гордиться. Гордиться тем, что многие из нас посвятили свою жизнь одной отрасли, назначение которой разрабатывать нефтяные и газовые месторождения. Посвятили жизнь одной профессии, главная задача которой добывать энергию из-под земли и давать ее на службу людям...
И когда вот так задумаешься — 9 миллиардов... Тут уже народ считал, сколько вокруг экватора грузовых цистерн можно составить, и с расстояниями до Луны сравнивали. Как бы это пафосно и громко не звучало, но это факт: Югра и Тюменская область есть энергетическое сердце России, и добыча 9 миллиардов тонн нефти менее чем за пятьдесят лет — это почти половина за всю историю развития нефтяной промышленности нашей страны. И сегодня жители округа, а это всего один процент от населения России, дает в бюджет страны 16 процентов доходов, а добыча нефти здесь составляет 7 процентов от мировой...
Я думаю, что нашему поколению есть чем гордиться. Даже трудностями, которые нам достались. Я приехал на Север в 1965 году, и только за год-полтора до моего приезда отменили “веревочку”. Сегодня многие не знают что это за изобретение, а тогда без нее никуда. В те годы между Кондинским и Ханты-Мансийском, Ханты-Мансийском и Сургутом протягивали на колышках веревочки, привязывали красные тряпочки, и все эти конструкции служили путникам ориентирами. И обязательно где-то в промежутках ставили рубленые дома, где можно было отдохнуть, пельменей поесть, рыбу построгалить... А сейчас, пожалуйста: и автомобильные трассы, и международный аэропорт, и железная дорога. Мы тоже об этом мечтали, ведь мы были воспитаны стихами Маяковского “Я знаю город будет...”
Да, мы знали, что будет, но что будет так неповторимо, так неузнаваемо — это нужно обладать особым даром фантаста. Ледовые стадионы почти во всех городах Югры — не мечтали; что такое аквапарки — не ведали; привезти столичного артиста было тогда сравнимо с подвигом, а сейчас они сами сюда просятся...
Другое дело, что люди стали другими, и слишком большое предпочтение отдается деньгам. Жалко, что хамство, грубость и мат сейчас процветают повсеместно, от Москвы до самых до окраин. Это печально.
Мне посчастливилось жить пять лет в Австрии, и что мне там не нравилось — народ живет в основном интересами семьи и считает каждую копейку. Даже дружба у них на расчете. Мне это было не очень понятно. Но сейчас все эти правила активно, на уровне государственной политики, переносятся в нашу повседневную жизнь. Да если бы раньше все переводилось только на деньги... Эти грустные мысли не потому, что мы стали старыми и ворчливыми, поверьте, тогда доброты у людей было больше.
...о первостатейных трудностях и волейбольном матче под дождем
Николай Григорьевич Аникин:
— Мы, первопроходцы, смогли увидеть настоящие результаты своего труда только через несколько десятилетий. И так, как начинали мы, уже, наверное, никому больше не придется. Нужно сказать, что тогда люди ехали на Север не за длинным рублем. В основном первыми приехали нефтяники Татарии и Башкирии, они и дома зарабатывали больше, чем все остальное население. Люди ехали, чтобы выполнить работу, нужную стране, ну и себя как-то проявить. И работали люди не за страх, а за совесть, испытывали радость от труда. И лозунги у нас были другими.
Приведу один пример. Когда я был молодым мастером, мы пробурили под Уфой скважину и ждали большую нефть. На спуск колонны приехал главный технолог объединения — кто знает субординацию, поймет, что это за важная персона. Ну, короче говоря, мы колонну спустили, залили, и где-то в 3-4 часа утра все пришли в будку и вповалку улеглись спать. Для главного технолога сняли дверь с петель, а я, как буровой мастер, устроился на трех табуретках. Вот и все наши тогдашние привилегии. И вот в 5 утра пришел трактор, а с ним — моя мама, тракторист ее на полустанке встретил и привез на буровую.
Мама посмотрела на то, как мужики спят, и говорит: “Сынок, я-то полтора года в школу ходила, всю жизнь мантулила, а ты зачем пятнадцать лет учился?!” Тут главный технолог ей в ответ: “Зато мы удачно залили колонну!” Для нас главным было, что удачно сделали работу, остальное — неважно...
Я приехал в Сургут, когда там было 28 тысяч человек, большинство жили в балках, а люди шли на работу с настроением, с энтузиазмом, в надежде, что все поправится и все будет нормально. И все отмечали, как важное событие: первые тротуары, первые дома, детские сады... Бабушки тогда были на вес золота! А сейчас, когда я бываю в Сургуте и вижу, как все меняется в лучшую сторону, думаю, что не зря мы в свое время приехали, вложили свой труд, и он не пропал даром. И дело было сделано правильное. И люди там выросли более приспособленные к жизни.
Но недостаток, на мой взгляд, такой. Вот раньше в газетах писали про человека труда, бурильщики и мастера были в особом почете, а сейчас таких статей не найдешь. Это неправильно.
Леонид Георгиевич Тайлашев:
— А я ностальгию бы назвал “преемственностью поколений”, а встреча, которая состоялась в Ханты-Мансийске, — еще одно тому подтверждение. Хотелось бы еще раз, со страниц газеты, сказать губернатору Филипенко огромное спасибо за то, что не забыл в этот торжественный день о ветеранах. Я имею в виду всех ветеранов: первых нефтяников, газодобытчиков, геологов, строителей, работников кооперации... Спасибо Александру Васильевичу за то, что он эту линию проводит, думает о преемственности поколений. Конечно, в Ханты-Мансийск невозможно было привезти всех ветеранов, но я знаю, что в районах тоже прошли торжественные мероприятия, и людей туда приглашали, так что охват был большой. Так ведь и повод значительный!
Да, признаться, мы и не удивились такой “политике”, потому что Александр Васильевич, по сути дела, сам с первых дней в этой нефтяной эпопее. Он же инженер-мостостроитель, работать начинал в Сургуте... А еще мне хотелось отметить, что губернатор тогда, на торжественном собрании, выразил благодарность местному коренному населению — хантам. И особенно приятно отметить, что год от года именно коренное население благодаря политике, которую проводят губернатор и председатель Думы Ханты-Мансийского округа Василий Семенович Сондыков, извлекает из этих открытий все больше и больше пользы для своей жизни.
Ветеранские встречи — дело важное, а для журналистов они — просто клад: люди тогда вспоминают столько интересного! Вот тут говорили, как к нам столичных артистов заманивали, а я приведу другой пример. Взять хоть Фармана Салманова, прекрасный был человек, выдающийся геолог. Так вот, он уделял очень много внимания местному населению и спорту. И однажды пригласил в Горноправдинск волейбольную команду. А шли дожди... Так он пригнал вертолет “МИ-6”, и этот вертолет в течение двух или трех часов сушил этот стадион, чтобы матч все-таки состоялся!
Но я хотел бы затронуть еще одну тему... Уже много говорили о трудностях, это понятно. Но трудно у нас решался и вопрос с кадрами. Подобрать человека на пост секретаря горкома или райкома партии, а КПСС тогда отводилась руководящая роль, было не так-то просто.
Вот, я помню, в Нижневартовске за короткое время поменялось три первых секретаря. Ну не получалось у людей. И вот тогда первый секретарь обкома партии Борис Евдокимович Щербина принял беспрецедентное решение и перевел в Нижневартовск первого секретаря Сургутского горкома партии Василия Васильевича Бахилова. Это был любимец всех нефтяников, газовиков, строителей, человек, которого на пленуме было решено представить к званию Героя Социалистического Труда. Обычно ведь сверху предложения поступали, а тут пленум, единственный раз на моей памяти, обратился с таким решением в ЦК КПСС... Перевели Бахилова в Нижневартовск, и там дела пошли в гору.
А как он работал с людьми! Я сам наблюдал: приходит к нему прекрасный специалист, весь в грустных мыслях, рассказывает, что жена не хочет здесь оставаться и дело доходит до развода. Василий Васильевич ему говорит: “А ты жену ко мне приведи, я с ней сам поговорю!” Какие он аргументы приводил — не знаю, но вопрос решался положительно, и семья не разрушена, и специалист остался...Так что трудности с кадрами можно назвать первостатейными!
...о том, что радует и что беспокоит
Александр Владимирович Чинчевич:
— Во-первых, я хочу поблагодарить своих коллег, которые живо откликнулись и приняли участие в нашем совместном с “Тюменскими известиями” проекте. Он длился практически полгода, и, хотя публикаций было достаточно, полагаю, что этот проект можно продолжить и дальше.
Что касается самой поездки в Ханты-Мансийск на празднование добычи 9-миллиардной тонны нефти. Я был в зале, когда губернатор Филипенко вручал награды победителям конкурса “Черное золото Югры”. Это было практически подведение итогов социалистического соревнования, которое было развито у нас в городах, округах, области, когда на первом месте был человек труда. Пусть награждение длилось три с половиной часа, но выходили люди всех рабочих специальностей, и это радует.
Радует и то, что в объединении “Сургутнефтегаз” больше десяти буровых бригад превысили результаты, которые когда-то были посильны только знаменитым бригадам Левина и Еремина. Это значит, что остался и костяк тех бригад, и что коренным образом прошло техническое переоснащение.
И нам, ветеранам, приятно узнавать, что сейчас создаются профцентры, где человек со школы входит в профессию, получает высокую квалификацию и уже уверенно входит в жизнь, строит свои планы.
Мы, когда задумывали проект, хотели, чтобы молодежь впитала наш положительный опыт. Ведь история может существовать только тогда, когда будет связь прошедшего, настоящего и будущего...
Я согласен, есть у отдельных молодых людей негативные моменты, отдают они предпочтение рублю, соглашаются с установкой “Будешь работать так, как я тебе сказал!” — это все недостатки отсутствия идеологического воспитания. И должен пройти определенный промежуток времени, может быть, даже не совсем короткий, чтобы человек труда снова почувствовал себя раскрепощенным и равным во всем. И когда говорят, что молодежь плохая, я отвечаю по-другому: это мы не смогли создать тех условий, чтобы передать им все, что сделали сами.
Жизнь нужно оценивать объективно, не впадая в эйфорию. От того, насколько каждый человек будет спокойно и уверенно отстаивать свои права, насколько быстро будет создана прочная законодательная база, настолько быстрее и динамичнее будет идти наша жизнь.
На самом деле, все вокруг меняется очень быстро. Казалось бы, давно ли в Ханты-Мансийске расчистили территорию для центральной площади? Народ бурно обсуждал, зачем городу фонтан, потом сомневался, будет ли толк от окружной библиотеки и университета. Сейчас они спорят, строить или нет небоскреб, а о прошлых дебатах уже все и забыли...
Алексей Аркадьевич Рыбалов:
— Я бы хотел подчеркнуть вот какую мысль: трудности были всегда и остаются сегодня. Они только несколько трансформировались, видоизменились. Тем не менее на сегодняшний день перед властями и населением встает вопрос прогнозирования развития округа, путей его дальнейшего развития и эффективной трудозанятости. Не секрет, что нам в свое время не удалось удержать первоначальные планы развития нефтяной промышленности, вести освоение отдаленных месторождений из базовых городов. Базовыми были определены Нефтеюганск, Сургут, Нижневартовск, Урай, все остальное планировалось, как вахтовые поселки. Тем не менее темпы развития, приток рабочих рук, который в то время в округ из вне был просто колоссальным, не позволил удержать тот же Радужный, Лангепас, Покачи, Лянтор, и еще можно называть поселки, которые должны были оставаться в режиме вахтовых поселков. Мы были вынуждены преобразовать их сначала в рабочие поселки, в последующем там развились хорошие современные города. Но города развились под те задачи! А сегодня темпы нефтедобычи снижаются, темпы геологоразведочных работ, которые были набраны в советское время, самым бессовестным образом утрачены. Если тогда святая святых было, чтобы прирост запасов ежегодно превышал текущую добычу, и за это спрашивали самым строгим образом в ЦК КПСС и в Совете министров, сейчас это как-то ушло в тень, об этом скромно умалчивают. Причем государство скромно умалчивает, а оно ведь должно бить тревогу во все колокола, поскольку мы проедаем запасы...
В начале 90-х годов все критиковали коммунистов: живете, мол, тем, что досталось в наследство, проедаете то, что должно остаться нашим детям... На сегодняшний день картина более сложная, нежели была в те времена, но об этом молчат. Не секрет, что эффективная трудозанятость людей и в Ханты-Мансийском округе, и особенно на Ямале, может быть обеспечена только в сырьевых отраслях. Ни один уважающий себя бизнесмен не пойдет туда с глубокой переработкой. Стоит вопрос: или государство будет вкладываться в эти отрасли, или мы обрекаем существующие сегодня города в перспективе на безработицу. И эти вопросы, к сожалению, нигде не обостряются, не обсуждаются уже сегодня.
Во времена директивной экономики об этом заботился Госплан, который имел перспективные проработки на двадцать лет вперед и более. Сегодня федеральный уровень вроде бы передал это на уровень регионального руководства, а там людей, способных всеобъемлюще рассмотреть эти вопросы, вроде бы еще не появилось. Просто не появилось. А проблема, чем дальше, тем острее будет стоять перед практически каждым городом: там, как это ни парадоксально звучит, наблюдается определенный переизбыток рабочей силы. Даже в Сургуте и Нижневартовске, хотя они наиболее развиты. А если говорить о городах-моноструктурах? Города существуют, люди живут, но чтобы они дальше жили — им нужна эффективная трудозанятость.
Я считаю, что эти вопросы надо поднимать и обсуждать с участием широкого круга людей. Советская пресса в свое время была рупором не только руководящей верхушки, в газете можно было прочитать мнение бурового мастера, бригадира сварщиков, путейца, простого рабочего. Пусть эти выступления причесывались, но причесывались не мысли, суть-то оставалась. На сегодняшний день пресса утратила свои традиции, которые, мне представляется, имеют чрезвычайно важное значение. Надо бы это дело восстановить... И в том, что упал престиж рабочих профессий, есть доля вины прессы.
Я не хочу сказать, что виноваты одни журналисты, но, зная вашу профессиональную настойчивость... В те советские времена мы, партийные работники, не очень жаловали журналистов, это не секрет. Но если журналист писал по делу — по этому поводу в партийном органе был как минимум внимательный анализ, принятие определенных мер и обязательно ответ газете. А сейчас кто вам отвечает?
В общем, у нас появилась масса других болевых точек, которые требуют вмешательства, привлечения внимания, если хотите — правки и выработки общей концепции. Все разговоры о выработке национальной идеи пока остаются пустыми разговорами. Пусть мы верили в утопическую цель — коммунизм, но мы верили в нее. Да, мы могли подхохатывать по поводу каких-то конкретных несуразиц и перегибов, но тем не менее каждый человек в душе верил в будущую справедливость, в правильность пути, которым мы идем, верил в то, что трудности, которые приходится переживать, они временные. Сегодня у человека веры в то, что он делает общее дело, как таковой нет. Каждый выживает как может...
Может быть, я в какие-то высокие материи ударился, но это вопрос вопросов. Меня и всех присутствующих этот вопрос волнует, ибо мы так воспитаны. Мы занимались развитием нефтегазового комплекса по зову сердца и по велению души, с удовлетворением смотрим на результаты своего труда и с опаской думаем о том, что с ними может произойти завтра.
Николай Андреевич Москаленко:
— Мы чуть было не пропустили еще один важный момент — роль комсомола, студенческих строительных отрядов и молодежи в освоении Севера. В преддверии 90-летия этой организации, надеюсь, на страницах газеты еще будут достойные публикации. И про дружбу народов мы ничего не сказали, а ведь интернационализм в создании этого хребета экономики имел огромное значение. Никогда здесь, в Тюмени, никто не подбирал или выдвигал кадры по национальному признаку, первым делом брались во внимание только деловые качества!
И еще одно слово, про трудности... Да, они были, но тогда всем было ясно, что трудности не есть неисполнимость. Надо — значит надо, шли и делали. Идеи социалистические, сами по себе, были нормальными, но плохо сделали люди, которые взялись управлять и совершили предательство века. И если бы нам тогда кто-то сказал, что все это богатство приберет к рукам какой-нибудь олигарх, мы бы не поверили, потому что знали, что недра принадлежат народу и государству.
В.Салмин о В.Китаеве:
— Когда Виктор принял свою бригаду, измученную неудачами, задерганную бригадирской чехардой, он намеренно и даже несколько демонстративно избрал главной целью догнать Левина — задача мнилась невыполнимой и была заманчивой одновременно. Психологический расчет оказался точен — неужели вы, черти, так разуверились в себе, что даже капли самолюбия у вас не осталось? Осталось. Много осталось. Бригада Китаева заставила говорить о себе, но успех ее во многом определялся отчаянным вдохновением: за блистательными взлетами следовали оглушительные падения...
В.Салмин о Ф.Салманове:
— Салманов был фигурой колоритной. Среди геологов и геофизиков ходило немало рассказов о его упорстве, таланте и вспыльчивости. Говорил он всегда быстро, темпераментно, сплошь на восклицательных знаках.
Север выковывает не только характер, здесь ковались высококвалифицированные кадры. Специалист с тюменской закалкой сможет работать в любых других условиях — этот факт доказан. Но Тюмень — это не трамплин к высоким достижениям и званиям. Они приходят вместе с опытом и умением, которые в Сибири хотя и даются с трудом, но зато наиболее весомы, наиболее универсальны. Оценки Салманова были порой резки, а поступки слишком стремительны. Все прекрасно понимали, что это следствие увлеченности и нетерпения. Главное, что Салманов, безусловно, личность незаурядная.
Это он, Фарман Салманов, самовольно и тайком увел свою геологическую партию из Новосибирска в Сургут, уверенный в том, что там есть нефть. Это он, Салманов, несмотря на самые категорические и угрожающие приказы о прекращении бурения на Сургутской площади, продолжал разведку, рискуя и должностью, и добрым именем, и кое-чем другим. Ему приказывали, его ругали, а он бурил. И накануне снятия с работы за самовольство послал телеграмму: “Есть фонтан нефти. Это вам понятно? Салманов”.
В.Салмин о Г.Левине:
— Зима в этот год выдалась на редкость лютой, морозы такие, что дыхание забивало: 40-50 градусов. А мастер Левин говорил: “Правильно, ребята, получилось. Нам определенно повезло. Очень даже хорошо, что Сибирь сразу показала свой нрав”. Появились нытики, плакальщики: “Зря втянулись в холодырь, болото. Этак и на макароны не заработаешь”. Левин никого удерживать не стал, но и сеять панику в бригаде никому не позволял..."
Левин по своей натуре — максималист, и не в его характере довольствоваться средними показателями, плестись в хвосте. Первую наклонно-направленную скважину на Самотлоре пробурила бригада Геннадия Левина. Он вышел на новое месторождение вслед за Повхом и испытал сполна все, что испытывали первопроходцы...
В.Салмин о взаимовыручке буровиков:
— ...Три богатыря — так называли, и не только в Урае, трех прославленных буровых мастеров Петрова, Шакшина и Ягофарова. Три урайских богатыря шли нога в ногу, не отставая друг от друга, из года в год наращивая темпы. А через три года все три буровые бригады конторы бурения завоевали первое место во Всероссийском социалистическом соревновании, доведя выработку до более 40 тысяч метров в год. Шаим по праву называли школой рекордов по коммерческой скорости бурения скважин и проходке на бригаду.
Особую известность приобрела организация распространения передового опыта в Шаиме, получившая название “круговая эстафета”. Суть этого новшества заключалась в том, что бригада, добившаяся лучших результатов, делилась с другим коллективом опытом — информацией, за счет чего был достигнут успех. Коллеги испытывали рекомендации товарищей при бурении очередной скважины и добивались еще более высоких показателей. Обогащенный таким образом опыт снова возвращался к той бригаде, в которой начинался. Технологическая новинка “кружила” по буровым, отшлифовывалась до настоящего мастерства. Благодаря такой постановке дела едва ли не каждый из шаимских буровых мастеров в тот или иной период ходил в рекордсменах.