Это и твоя награда, мама!

Роман Сухоруков рано остался без отца. После его похорон мальчишка как-то сразу повзрослел, почувствовал ответственность за маму, за двухлетнюю сестренку — он оставался в семье единственным мужчиной.
— Я не подведу тебя, мама. Ты будешь мной гордиться, — не раз говорил матери, Галине Ивановне Сухоруковой, двенадцатилетний подросток, подолгу листая трудовую книжку отца, который работал в Когалыме водителем на автотранспортном предприятии и имел немало благодарностей за свой труд.
Рано привыкший к самостоятельности, Роман все делал на совесть, основательно. Увлекался спортом. Хорошо учился в пятой школе города Когалыма и одновременно в научно-производственном обществе “Автотехника”. Вместе с аттестатом получил и водительские права, закончив полный курс по специальности “Механик автомобильного транспорта”. После школы Роман поступил в Уральский государственный межрегиональный колледж строительства, архитектуры и предпринимательства, филиал которого есть в Когалыме. Но когда парню исполнилось 18 лет, его забрали в армию.
Роман очень хотел попасть в десантные войска. У него даже и в мыслях не было отлынивать от армии. “Я должен стать настоящим мужчиной”, — твердил он. И Галина Ивановна поддерживала в этом сына. Призывная комиссия отобрала четырех парней из Когалыма для службы в элитных войсках. Роман Сухоруков, рослый, физически крепкий, к тому же грамотный, толковый, попал в Кострому, в 331-й гвардейский парашютно-десантный полк, по праву считающийся одним из лучших в России.
Служба парню нравилась. Он прислал домой фотографию — стоит гордый, в десантной форме, в голубом берете. Галина Ивановна ездила в Кострому на присягу и осталась очень довольна. В полку порядок, чистота, строгая дисциплина, о дедовщине и речи нет. Бойцы опрятные, кормят их хорошо. Командование хвалило Романа Сухорукова, и, понятное дело, матери было очень приятно это слышать. Но главное, сын служил не в горячей точке.
А потом от Романа перестали приходить письма. Она звонила в Кострому, в Москву, в ВДВ. Узнала, что полк откомандирован на Северный Кавказ. В Костроме она была в августе, а в сентябре 1999-го весь полк отправили в Дагестан. Вскоре и ее сын был уже в Чечне. И начались для матери мучительные, тягостные дни ожидания, тревог, волнений.
А для 19-летних пацанов началась война. Конечно, парни тренированные, Роман с парашютом несколько раз прыгал, машину водил классно и стрелял хорошо. Но психологически вчерашние школьники не были готовы спокойно относиться ко всем тяготам войны, к трупам, тем более сами не готовы были убивать.
— Только когда нам показали на месте взрыва два с половиной трупа, мы впервые по-настоящему почувствовали, где находимся и что смерть ходит рядом, — рассказывал потом Роман.
Галина Ивановна просыпалась и засыпала с мыслями о сыне. Не отрываясь смотрела кадры военных репортажей из горячих точек, пытаясь разглядеть Романа. Очень часто звонила в Москву, в ВДВ. Ей отвечали сдержанно: “Ваш сын служит”. Наконец пришло письмо из Чечни от сына, очень скупое — жив, здоров, служба идет нормально. И только в самом конце: “Не беспокойся, я вернусь, мама”. Всего три письма получила Галина Ивановна за шесть месяцев службы сына в горячей точке.
А в это время ее сын вместе с другими десантниками-артиллеристами выбивал боевиков из Веденского ущелья. Для чеченцев горы — родной дом, они могут укрыться за каждым камнем и кустом, попробуй их достать. А для русских парней лазать по горам в бронежилетах весом 16 килограммов да с оружием, ездить по опасным дорогам, где в любой момент можешь подорваться на мине, — смертельный риск.
“Семь раз я прощался с жизнью”, — скажет потом Роман.
Поэтому он не любит вспоминать Чечню, хотя с тех пор, как вернулся домой, прошло уже много времени.
Хорошо, что у них были опытные командиры, которые научили их воевать. Особенно часто вспоминает Роман заместителя начальника дивизии Геннадия Михайловича Муковни. Он был для парня как отец, помогал освоиться в боевой обстановке, учил военному мастерству и дважды буквально спас от смерти, рискуя собой. Пройдя Афганистан, Геннадий Михайлович имел огромный опыт подобной войны — в горах, часто с невидимым и коварным врагом. Было немало и других хороших командиров, благодаря которым полк блестяще справился с боевой задачей и вышел почти без потерь: из 800 с лишним человек двое погибли и около 40 получили ранения.
Горячо было под Ведено. Роман, служивший в роте обеспечения, подвозил оружие, рискуя подорваться на мине. Только разгрузили машину — раздается команда: вступить в бой. И гвардии рядовой Сухоруков действует четко, не думая об опасности. Знает: поставлена задача — надо выполнить во что бы то ни стало. Роман считает, что как раз за бои в Веденском ущелье наградили его орденом Мужества.
Опасность в Чечне была на каждом шагу. В горах едешь — свернуть с дороги нельзя, а где-то из-за дерева снайпер лупит, пули свистят. Дверца машины открыта, чтоб в любой момент можно было выпрыгнуть. Много среди снайперов было женщин. Вечером она стреляет, а утром в обычной чеченской одежде занимается хозяйством, на нее и не подумаешь. Но иногда их определяли по красному, стертому о курок пальцу правой руки.
И как только не прятали, не маскировали чеченцы мины. Была в 331-м полку умная собачка, которая легко разыскивала мины. За нее боевики давали большие деньги. Вот эту собачку приходилось охранять и Роману.
В разговоры о том, что чеченцы воюют за идею, десантники не верят. Они не слышали, чтобы боевики, сражаясь, кричали: “Аллах акбар!”, зато ловили радиопереговоры чеченцев: “Как дела?” — “Плохо, еды нет и наркотики кончились”. Не все чеченцы однозначно относятся к боевикам. Когда русские солдаты спросили у главы районной администрации Чечни, почему не похоронят труп боевика, двое суток пролежавший в окопе, он с пренебрежением сказал: “Аллах много не приобрел, мы много не потеряли”.
Были у русских солдат и свои маленькие радости. Долгожданное письмо из дома. Торты, доставленные в полк на 23 февраля. Благодарность от командования. Почетную грамоту за образцовое выполнение боевой задачи и проявленные при этом мужество и отвагу Роману Сухорукову вручал командующий группировкой ВДВ на Хасавюртовском направлении гвардии полковник Н.Беляев. В начале февраля 2000 года его наградили еще одной почетной грамотой — от командира 331-го гвардейского парашютно-десантного полка гвардии полковника Н.Майорова.
“А 11 февраля в Ханкалу, где стоял 331-й полк, прилетал Президент России В.Путин. Он лично вручил нескольким десантникам, в том числе и Роману Сухорукову, благодарность Верховного главнокомандующего Вооруженными силами Российской Федерации за самоотверженность и отвагу, проявленные при защите Отечества. Эта благодарность и спортивный костюм, подаренный Владимиром Владимировичем, конечно, предмет гордости Романа.
После шести с лишним месяцев боевых действий 331-й парашютно-десантный полк был выведен из Чечни. Галина Ивановна позвонила в Москву и узнала, что полк возвращается в Кострому в конце марта. Как на крыльях летела она в этот город. Кострома красиво встречала своих героев. Областная газета “Северная правда” в статье “Полк, вернувшийся с войны” называла его крылатой гвардией России. На первой странице газеты — снимок группы десантников, среди них и наш когалымский парень Роман Сухоруков.
8 апреля 2000-го Роман отметил свое 20-летие. А 21 апреля демобилизовался досрочно (служба в Чечне шла день за два). Галина Ивановна ждала этот день в Костроме. Она имела возможность поговорить с боевыми командирами Романа, в том числе и с Геннадием Михайловичем Муковни. Он от души поблагодарил Галину Ивановну за то, что воспитала такого хорошего сына, дисциплинированного, мужественного и в то же время скромного.
Еще в полку Роману сообщили, что он представлен к ордену Мужества, но эту награду ему вручат позднее, по месту жительства. И вот в Когалымский военкомат пришло об этом известие, а на городском торжественном собрании Роману Сухорукову вручали заслуженную боевую награду — орден Мужества. Мама героя сидела в зале, но от волнения даже не могла встать и подняться на сцену. Чуть позднее сын скажет ей: “Это и твоя награда, мама”.