Нота, на которой оборвалась жизнь Баха...

На прошлой неделе состоялись первые концерты фестиваля искусств «Алябьевская музыкальная осень».
На торжественное открытие фестиваля и юбилейного концертного сезона Тюменской филармонии были приглашены Государственный академический симфонический оркестр им. Е.Светланова под управлением народного артиста России М.Горенштейна и скрипач, народный артист СССР Виктор Третьяков.
В первом отделении играли ре-мажорный концерт для скрипки с оркестром — произведение сложное, масштабное, более симфоничное, пожалуй, нежели сами симфонии композитора.
Но с самого начала что-то не заладилось: дирижер взял слишком медленный темп, тускло вступила солирующая скрипка. Оркестр мешал солисту, а тот — оркестру... Похоже, что две мировые величины не нашли общий язык в первой части этого позднеромантического опуса.
Догадываюсь, что «продвинутые» слушатели наслаждались драматическим борением двух главных тем, с высоты птичьего полета обнимали авторский замысел, без труда постигая логику чередования сольных эпизодов и tutti оркестра, уносимые потоком звучания, поднимались к вершинам кульминаций...
Остальные (и автор этих строк в их числе) оказались в плену тягостной скуки, нараставшей с каждым тактом, главным образом, из-за холодной рассудочной игры солиста, не вызвавшей ни малейшего эмоционального отклика.
Но во второй части неожиданно наметился перелом в лучшую сторону. Скрипка, безраздельно царившая в Adagio, и зажигательный финальный танец растопили сердца самых закоренелых скептиков, пожалевших было о напрасно потраченных деньгах и времени.
Тем не менее в антракте часть мест в VIP-зоне опустела. А жаль. Потому что во втором отделении оркестр великолепно исполнил сочинения П.И.Чайковского.
Фрагменты из цикла «Времена года» звучали в оркестровке А.Гаука. Его своеобразный тембровый «пуантилизм» (поверьте на слово!) открыл совершенно новые смысловые грани в известных пьесах.
Избыточность красок в «Масленице», тончайшая «прорисовка» линий голосоведения в «Осенней песне» и «Баркароле», прозрачность «Подснежника» — все это знаки эстетизма и изысканности, неясные, подсознательные движения, импульсы, тайная жизнь души.
По адовым лабиринтам «Франчески» Горен-штейн провел оркестр и слушателей как истинный Виргилий! А тюменским меломанам уже есть с чем сравнивать: в феврале это сочинение добротно, в более чем сдержанном темпе сыграл оркестр Московской филармонии под управлением Юрия Симонова. Трактовка Горенштейна показалась ярче, интереснее и современнее благодаря его вниманию к мельчайшим деталям партитуры, создающим свое- образный подтекст сочинения. Рассказ Франчески — пронзительно- лирическое знаменитое соло кларнета — прозвучал необыкновенно тепло. Казалось, что по природе своей гибкий мускулистый тембр кларнета изменился под воздействием божественной мелодии.
...Через день следом за москвичами выступал оркестр «Камерата Сибири». Численность «Камераты» год от года почему-то уменьшается — на сцену вышли двенадцать музыкантов, не считая дирижера. Но маэстро выбрал программу, подчеркнувшую несомненные достоинства немногочисленного состава. В результате тюменским музыкантам удалось не только не потеряться в тени столичных гостей фестиваля, но и продемонстрировать «не общее выражение» своего коллективного лица.
Играли в первом отделении музыку Баха, Моцарта и Рубинштейна. Венский классик, «Дивертисмент» которого мы не устаем слушать в исполнении «Камераты» уже несколько лет, вновь, как и в первый раз, поразил чистотой, легкостью, виртуозностью и слаженностью звучания.
Открывавшую концерт неоконченную фугу Баха из цикла «Искусство фуги» поклонникам Антона Георгиевича тоже доводилось слушать не один раз, но даже они слегка растерялись, когда маэстро, выдержав паузу, торжественно произнес: «Здесь, на этой ноте оборвалась жизнь Баха. Это реквием по композитору». И ушел. Зал проводил его растерянными аплодисментами. Похоже, что в нашей филармонии появляется любопытная традиция отмечать радостные события... реквиемами. Рождественский фестиваль в начале года — реквиемом Моцарта. «Алябьевскую осень» — «реквиемом по Баху», а недавно в одной из газет прочла, что на Рождество будущего года на сцене филармонии вновь будет звучать реквием! На этот раз Джузеппе Верди.
Во втором отделении играла заслуженная артистка России Анастасия Чеботарева (скрипка). Подкупило ее не очень серьезное отношение к репертуару, который она исполняла с «Камератой Сибири». Вечнозеленые романтические сочинения рондо каприччиозо Сен-Санса и фантазия «Кармен» Бизе Сарасате прозвучали задорно, с блеском, каскадом виртуозных фокусов, которые эта девушка с улыбкой Джоконды преодолевала легко и даже азартно. «Камерата» в роли аккомпаниатора выглядела вполне достойно, несмотря на то, что вела партию симфонического оркестра.
Маэстро завершил концерт неизменной медленной частью из концерта Вивальди, проводив поклонников «к родным очагам». Поразительно, но даже небольшое событие на сцене своим присутствием Антон Георгиевич умеет превратить в священнодействие для тех немногих, что пришли в зал. Для избранных. За что и аплодировали стоя Шароеву и «Камерате» их верные поклонники.