«…Как ты его назовёшь?» - спрашиваю я потенциального хозяина голубого котёнка.

«Я придумал ему имя сразу - Спайс!»

А какой был денёк хороший - светлый, жаркий! Настоящий летний подарочек небогатому отпускнику!

Я уже собралась совершить последний на сегодня заплыв, когда на озеро явилась компания молодых людей старшего школьного возраста. Это были вполне домашние дети, для которых в дачном посёлке самыми доступными развлечениями были велосипедные гонки и озеро. Но на этот раз они не торопились нырять с высокого берега. В руках одного из них был малюсенький, ещё совершенно беспомощный и слепой голубой пушистый котёнок. Его обнаружили на обочине тракта в коробке, где вместе с ним находились еще два новорождённых: белый и чёрный. Голубой был выбран за исключительную пушистость и красоту одним из честной компании. Неожиданная встреча с бедными котятами не изменила планов ребят, и котёнка принесли на пляж, куда вскоре притащили и пакет с молоком, которое малышу ещё нужно было как-то научиться пить.

Я не устояла и подошла посмотреть, подержать найдёныша. Стало ясно, что молоко ему можно давать обмоченным в пакете пальцем и в ладошке. Попробовав молока, котёнок оживился и начал пищать. Он вцепился в прядь волос, свисавших у единственной среди мальчишек девочки, принимая их за шерсть матери. Проявляя некоторую осведомлённость, я посоветовала показать котёнка ветеринару и проконсультироваться по уходу за ним, полечить его воспалившиеся веки.

Мало-помалу потенциальный хозяин котёнка начинал понимать, что совместить старые планы с вновь возникающими проблемами ему вряд ли удастся, от чего-то придётся отказаться. Но ему так хотелось поплавать, а котёнок пищал, напоминая о себе! Упрятанный в густую траву, котёнок барахтался и выползал на раскалённую солнцем тропу.

Совершая свой итоговый заплыв, слышала, как потенциальный хозяин начал одеваться, чтобы поехать к ветеринару. Котёнка в этом случае он собрался везти в полиэтиленовом мешке, привязанном к рулю велосипеда. Мешок при этом начинал раскачиваться и стукаться о велосипед, и приятели, обсуждая ситуацию, затеяли спор: сдохнет намучившийся малыш к середине дороги или к её концу. Наконец самый решительный из них и, видимо, гуманист твёрдо и безапелляционно заявил, что если уж котёнку суждено сдохнуть, то лучше, чтобы это произошло без лишних для него мучений. Поскольку все спасатели не решались оспорить эту точку зрения, стали обсуждать способы умерщвления котёнка. Дискуссию прервал предложивший саму идею умерщвления, он вытащил котёнка из мешка и с обрыва, размахнувшись, забросил его в озеро.

Котёнок на свою беду оказался живучим. Он долго барахтался так, что у некоторых даже возникло ощущение, что он выплывет. Но брошен он был слишком далеко, и сил было всё-таки слишком мало. Котёнок начал опускаться под воду, всё реже возвращаясь на поверхность. А ребята, столпившись на краю обрыва, всё гадали: последний раз он вынырнул или нет… И тогда я совершенно непедагогично сказала громко и для всех: «Он борется за свою жизнь. Всё живое в таких ситуациях борется изо всех сил. Когда-нибудь и тебе придётся вот так же, и тогда ты вспомнишь, как убивал его».

Не знаю. Я бы, наверное, на месте решительного мальчика просто выругалась и ушла. Или послала бы меня, такую сердобольную, спасать тонущего котёнка. А он попытался пошутить, но получилось совсем уж глупо. Кто-то из взрослых вступился за мальчишек, сказав, что во всём виноваты не они, а тот, кто выставил в коробке котят на верную погибель. Единственная девочка тоже вступилась, сказав, что бабушка её всегда топила котят и что, быть может, следовало бы всем съездить к оставшимся в коробке котятам, чтобы облегчить и их участь…

Ну конечно, виноват тот, кто котят на обочине оставил. Не нужны они тебе - отдай в «Айболит», стерилизуй свою кошку… Ну а если этот человек подобрал уже беременную кошку, если времени устраивать судьбу котят у него просто не было? Кто тогда виноват? А милый спасатель голубого котёнка, он разве спасти его хотел? Спасатель взялся бы всех устраивать, а этот попытался получить ещё одно удовольствие, не жертвуя при этом ничем. И вот когда дальше не жертвовать было уже нельзя, котёнок стал не нужен.

Единственное, что меня во всей этой ситуации хоть немного обнадёжило, это донёсшиеся слова, сказанные кем-то из уходящих ребят: «Если кто про это болтать станет – урою!».

Прости нас, Спайс!

***

И последнее. Я твёрдо знаю, что мальчики, о которых здесь у меня написано, нормальные, хорошие, домашние, как принято говорить, дети. Просто они были не готовы к встрече с проблемами, которые в нашей стране не относятся к числу приоритетных.

В цивилизованных социальных системах существуют государственные и общественные институты, специальные отделы в полиции, защищающие права обездоленных людей и бедствующих животных… незащищённых живых существ. Разумное общество не может не осознавать необходимости сохранения определённого нравственного градуса в стране. А градус этот зависит от отношения сильных к слабым, общества - к тем, кто сам о себе позаботиться не в состоянии.

В нашей стране круг незащищённых с каждым годом всё ширится. И самая обездоленная его часть - бездомные домашние животные. Именно они обречены дамами и господами, управляющими городом, областью, страной, стать объектом утилизации. Элегантное слово «утилизация» означает не что иное, как проплаченное за счёт налогоплательщиков истребление живых существ, убийство ради комфорта, ради удобства…

Неужели человек, созданный как орган самосознания природы, превращается в инструмент убийства её и самоубийства?

В Тюмени уже несколько лет существует - вопреки всему! – общественное движение, защищающее бездомных домашних животных от регулярных санкционированных отстрелов. Люди, противостоящие тактике массового отстрела, которая использует для своего идеологического обоснования мощнейшие средства воздействия на сознание обывателей: телевидение, газеты, радио, заслуживают высочайшего уважения! В нашей стране спасать слабых, обречённых, нуждающихся - значит сопротивляться сложившейся в течение многих лет практике варварского способа воздействия на природу, усиливающейся социальной инерции и апатии и, конечно, сплочённой армии бюрократов, заинтересованных только в сохранении собственных привилегий.

Дети дачного посёлка были обыкновенными детьми, жившими в мире, отгороженном от неблагополучия. Они жили в стране, где нравственный климат определялся государственным, исключительно прагматичным отношением к слабым, социально незащищённым существам: к людям - бомжам, старикам, оставшимся без поддержки близких, детям из неблагополучных семей - и к бездомным домашним животным. И поэтому их никто и никогда не учил, как поступать при встрече с чужой бедой, чужой болью, чужим страданием. Вернее, их учил духовный климат, формирующийся в социальной среде, пропитанной примитивным прагматизмом, эгоизмом и лицемерием. Ни дома, ни в школе им не объясняли, что жизнь – не только твоя, но любая жизнь! – имеет ценность, не сопоставимую ни с чем.

Нравится