В моём детстве Бога не было. Были пионеры-герои, стихи про Родину, которой нужно дорожить, рассказы про маленького Володю (один помню до сих пор – «Общество чистых тарелок» называется). Когда мне было лет пять, бабушка попыталась меня с Богом познакомить - привела в церковь Всех Святых: там было много народу и мало воздуха. Это ощущение накрепко врезалось в память. Сознание моё, видимо, так и осталось не религиозным, и я пополнила ряды верующих в фоновом режиме, то есть от случая к случаю.

Дети новой страны и нового века совсем другие. Они приходят в этот мир со своим знанием Бога, которое, как первая ягодка-земляничка, бережно принесено в наш мир. Ребёнок протягивает ладошку, медленно раскрывает её, а там… – она, маленькая, красная, спелая. Глаз от неё не отвести – такая вкусная, такая желанная. Вглядываешься в неё – и кажется, что весь мир заключён в этой ягодке.

Многовековые противоречия и сомнения на пути постижения Божественной природы всего сущего отражаются в детской душе словно в зеркале. А итог размышлений человечества о Боге дети формулируют очень ёмко и в то же время просто, но далеко не наивно. Как-то едем с Антоном в машине. Он о чём-то рассказывает мне... Я смотрю на дорогу... И вдруг:

- Мама, как ты думаешь, кто вперёд родился – Господь или Человек?

- Думаю, что Господь, – отвечаю я, – ведь Он потом создал человека.

- Нет, – тоном знатока говорит мой сын, – человек родился раньше, а потом придумал Господа, и Господь ещё раз создал человека.

Для детей вопрос о вере не стоит – ни остро, ни как-то там ещё. Вообще никак. Потому что Бог – это часть их жизни, реальная, как машинки, лего или детсад/школа. Даже если в их жизни нет воскресной службы, канонической молитвы и икон. Все разговоры о том, есть ли Бог, нет ли Бога – бессмысленны настолько же, насколько бессмысленно деление на ноль. Дети, словно следуя теоремам Гёделя о неполноте, знают, что рассуждения о Божественном, Вечном, Бесконечном в рамках наших привычных представлений не приведут ни к какому результату. Алексей очень просто доказал (не для себя – для меня!) существование Бога: Бог был на самом деле. Если бы его не было, то никто бы в Него не верил! Ну что тут скажешь? И возразить-то нечего.

Детей мы крестили поздно – Лёше было шесть лет, Антоше – три года. На следующий день после Крещения собираемся на Причастие. Как могла объяснила мальчикам смысл таинства: Причастие – это встреча с Богом. Подходит наша очередь, и вдруг Лёша спрашивает крёстную:

- А человек после Причастия становится святым?

- Нет, – отвечает она, – чтобы стать святым, надо всю жизнь делать добрые дела.

- А как только человек станет святым, он сразу на икону попадает?

Вроде бы всё правильно, но меня поразило: какая же тонкая грань между «стал святым – попал на икону» и «стал знаменитым – попал в телевизор»!

 

Христа дети жалеют. Чтение Нового Завета, пусть и в упрощённом варианте, превращается в нравственный урок - урок сострадания. 

- Мама, расскажи, как убили Иисуса Христоса, – просит Антон.

- Я ведь тебе рассказывала!

- Но я так и не понял: Он же не разбойник, правда?

- Правда.

- А мне его очень жалко!

И мы в четвёртый раз читаем детскую Библию, пытаясь понять, что же случилось с людьми два тысячелетия назад, если они не смогли добро отличить от зла.

От своих детей я узнала, что Бога можно услышать. Но только не тогда, когда тебе плохо и ты через силу читаешь «Отче наш» и думаешь о несправедливости мира. 

- Я слышу Бога, когда я добрый, у меня хорошее настроение и душа веселится, – говорит Алёша.

- А я слышу Бога, когда вижу красоту природы, небо, реку, вижу и замечаю каждую мелочь. У меня даже в горле что-то трепыхается, – подхватывает Антон.

- Это Птица Души пляшет, – заключает старший сын.

Бог для детей всемогущ безусловно – в смысле без всяких условий и дополнительных аксиоматических допущений. Но никогда они не просили Его о материальном. Для материального есть мама, папа и Дед Мороз. А Бог – Он чтобы делать людей лучше.

Однажды, когда мы на Пасху поехали освящать куличи, я спросила мальчиков: «А если бы вы могли поговорить с Богом, о чём бы вы Его спросили?»

Алёша: 

- Я бы спросил Бога, как рождается душа, бессмертна ли душа, и как она умирает.

- А какие души умирают? – продолжаю я.

- Злые.

- А можно сделать душу доброй?

- Надо её просто попросить стать такой!

- А если она не захочет?

- А если она не захочет, надо попросить Господа, чтоб Он попросил душу. Может, она Господа услышит!

Антоша:

- А я бы спросил, как рождается Земля, погибнет она или нет. – Антон ещё немного подумал и добавил: – Пожалуйста, Бог, спаси Землю!

А потом мы зашли в Храм. Алеша сказал, что хочет поклониться Кресту. Подошёл к Голгофе, перекрестился, поклонился, поцеловал. 

Следом Антоша: перекрестился, поклонился, а потом обнял Крест, прижался к нему щекой и простоял так – не знаю сколько времени. Более искреннего и живого проявления любви к Богу я даже представить не могу. 

Вечером, отправляясь спать, дети крестят меня и каждый произносит: «Боже, благослови мою Божью маму». Сначала я пыталась объяснить, что я вовсе не Божья мама, и что Божья Мама - это не я. А потом поняла: Божья мама – это не только та, что родила Бога. Каждая мама принадлежит Богу. В каждой горит Божий огонь. И дети это знают.

Нравится