Архитектор и его время

Растут новые дома и кварталы, реставрируются старые, преображаются целые районы. Их порой просто не узнать: так меняется пространство! Но проблемы, оказывается, тоже имеют свойство расти, накапливаться, рискуя превратиться в некую критическую массу...

Заседание проходило в архитектурно-строительном университете — одном из самых красивых зданий Тюмени. В книге «Архитектурное наследие Тюменской области», ставшей главным событием регионального издательского конкурса, про него написано, что проект получил золотую медаль на Всемирной Парижской выставке. Невозможно не восхищаться этим зданием, его интерьерами, актовым залом, в который хочется водить экскурсии. Похоже, что и на собравшихся здесь людей его аура повлияла, так как разговор получился серьезный, конструктивный. И друг друга выслушали, что называется, пар выпустили, и позиции определили.

Так получилось, что с подготовленными сообщениями — обстоятельными, задавшими высокую планку — выступили председатель СТО Г.Вершинин и профессор архитектуры В.Станкевский. Их доклады сопровождали видеопрезентации. У Геннадия Васильевича было много фотоматериала по городской среде наших европейских соседей, а Виктор Дмитриевич аргументировал свои мысли исключительно тюменскими примерами, которые, прямо скажем, сражали наповал. Интересными были сообщения заместителя начальника департамента градостроительной политики администрации области В.Кулачковского, заместителя Тюменской организации Союза архитекторов России С.Алексеева, главного архитектора проекта НИИПлесдрев С.Читкарева, члена Союза художников М.Гардубея, директора дизайн-центра А.Бороздиной, главного художника театра кукол С.Перепелкина, заведующего кафедрой архитектуры и дизайна ТюмГАСУ Б.Жученко, практикующего архитектора И.Ильиной и др.

Г.Вершинин:

— Когда-то, при фараонах, архитектор был одним из верховных жрецов, его грамота была такова, что он должен был знать и уметь все. Теперь внутри архитектуры так много специальностей, что слово «архитектор» уже не имеет точного смысла.

Гораздо позже появились архитектурные школы. В современном их понимании — в XIX веке. Их было поначалу так мало, что все они были наперечет. Теперь архитектурные школы есть в любом городе, где существует архитектурный, строительный или политехнический институт. Все они очень разные: с инженерной или строительной подпиткой, чисто архитектурные... В конце XIX — начале XX века возник дизайн. Сегодня насчитывается около сорока его видов. Это разные наборы навыков и методов работы, настолько разные, что нормально звучит, будто мода или ландшафт — это не дизайн. Я выступал в секции международного сообщества по дизайнерскому образованию, и мне сказали: «То, что вы показали и рассказали — очень интересно, но почему вы называете это дизайном, ведь дизайн — это проектирование промышленных изделий».

Мир развивается неравномерно. Одни еще балуются с формами, а другие уже думают о смысле вещей. Одни еще не нарадовались свободе и разнообразию, а другие уже размышляют о мере, аскетизме и постоянстве. Одни еще зарабатывают деньги и блага мира, а другие заняты проблемой дружелюбия как проектной методологией.

В строгом смысле все едино, и, в частности, основа — проектная цивилизация, в которую мы вступили. Это значит, что все переделывается заново, решаются самые смелые и сложные, прежде не решаемые задачи, проектируется вся среда существования человека, его коммуникации, мир смыслов, культурных ценностей, восприятие прошлого и настоящего, произведения искусства и социальное поведение. Какими средствами — искусства, средового дизайна... — другой вопрос.

То, что сегодня существуют специализированные профессии, — неизбежность, потому что устройство всего усложняется. Но главными становятся действия на стыке дисциплин, профессий и компетенций. Только они позволяют «сшить» расползающийся кафтан цивилизации.

Чем человек малообразованнее, тем больше он чувствует во всем себя знатоком. Чем больше он погрузился в глубины той ли иной профессии, тем меньше он способен резко судить и быстро действовать в сфере, в которой он не владеет компетенциями. Первым на это обратил внимание Х.Ортега-и-Гассет.

Мы все, кто заинтересован в последовательном, профессиональном и устойчивом развитии нашего города, региона, культуры, нуждаемся в том, чтобы проблемы развития городской среды — архитектуры, дизайна — реализовывались в различных междисциплинарных институциях — советах, жюри, дискуссиях, обсуждениях и т.д., постоянно и по возможности эффективно.

В.Станкевский:

— В XXI веке в списке приоритетов в Тюмени архитектура занимает последнее место. Причем на всех этапах — разработка проекта, планировочное решение, приемка в эксплуатацию. Наш город разделен на части, которые не стыкуются между собой. Множество территорий изъято из общественного пользования, пройдешь пятьдесят, сто метров — и обязательно наткнешься на какой-нибудь шлагбаум, который перекрывает дорогу или пешеходу, или автомобилю. Попробуйте попасть в некоторые жилые комплексы, например «Даудель»! Вам это не удастся сделать, а он такой у нас не один. На подобном обособлении одних от других вырастает целое поколение, и это положение не должно продолжаться.

Еще одна проблема — архитектура и инженерные сети. Вместе они дальше существовать так, как сейчас, не должны — или архитектура, или инженерия! По центру города проходят ЛЭП, теплотрассы. Говорят, что протянутые над землей теплотрассы строить дешевле, но ведь не это должно быть главным, а достоинство, удобство, красота, наконец! Есть такая теплотрасса рядом с сельхоз-академией. Скоро там построят набережную — и какой предстанет Тюмень?

Нельзя мириться с мириадами кабелей, которые паутиной опутывают город. К тюменской мэрии протянуто по воздуху тридцать (!) кабелей. Где еще такое можно увидеть?

«Эх, дороги!» — говорим мы, когда прямо на проезжей части тут и там попадаются теплоузлы, да еще «облагороженные», как Бог на душу положит!

Уничтожают архитектуру кондиционеры, как гроздья повисшие на всех без исключения центральных общественных зданиях. Почему было принято такое, прямо скажем, бытовое решение, кто-нибудь ответит?

Реклама в городе тоже больной вопрос. Местами она буквально берет в свой плен архитектуру. Вот, например, вставка на углу улиц Республики и Мельникайте напротив гостиницы «Седьмое небо». Когда-то это было поистине прорывное решение. Долгие годы здание закрывала бездарная реклама, сейчас из-за кризиса, вероятно, ее сняли, но крепления так и остались «украшать» дом.

Примеры можно множить и множить.

Что я предлагаю? Надо собрать правомочный комитет или наше чрезвычайное заседание для принятия принципиальных градостроительных решений. Сегодняшнее обсуждение, на мой взгляд, имеет смысл, только если мы примем соответствующее коммюнике.

М.Гардубей:

— Надеяться, что мы решим все проблемы новым собранием — это, по-моему, романтизм. Десятилетиями все «созерцают» и ЛЭП, и теплотрассы, и кондиционеры, и кабели, и круглогодично «украшающую» (в кавычках, конечно), город новогоднюю рекламу. Либо власть не способна что-то предпринять, либо ей не хватает архитектурной культуры. Стоит в центре города «кошачий» бульвар, и, видимо, еще долго будет всех развлекать. Исчезает нестатусный старый город, за который некому заступиться. У него всегда было свое лицо, своя красота.

Новый город, который сегодня рождается, менее душевный по сравнению со старым. К тому же по целому ряду причин в нем сложно появиться авторской архитектуре.

Архитектура вообще перестала быть искусством. Вспомните: когда-то в Москве было училище, называвшееся училищем живописи, ваяния и зодчества. Еще раньше Императорская академия художеств имела факультет с таким названием. Все эти части были объединены в единое целое, сегодня их пытаются разъединить. Что потом?!

В.Кулачковский:

— Первое движение души — пойти по пути оправданий...

Мы с вами пытаемся осмыслить судьбу старых городов, Тюмени конкретно, в сравнении с европейскими и нашими столицами. Но все их различия связаны с культурой цивилизаций, возрастом цивилизаций, менталитетом европейца, русского, сибиряка, наконец. У нас земли всегда было немерено, и многое из того, что мы сегодня имеем и с чем пытаемся бороться, объясняется этим да свойствами широкой души.

Мы вроде бы строим капитализм. В связи с этим переживаем ряд жестких перемен, законодательных и прочих. Раньше в Тюмени было двадцать пять заказчиков, сегодня их тысяч двенадцать. Основным критериальным фактором являются деньги и выход квадратного метра. Инвестор — святая корова, и это правильно, но при этом он не должен, конечно, превращаться в диктатора.

С 10 апреля в Тюмени начали действовать правила землепользования и застройки, наш градостроительный регламент. Так как я в душе романтик, а не прагматик, я верю в него, в его действенность. Правда, сразу оговорюсь, что, к примеру, тема ограждения локальных территорий в него не попала. Но ведь есть механизм для дополнений и изменений, которые могут вносить любые юридические или физические лица.

Я противоречу себе? С одной стороны, регламент всего и вся, с другой — изменения. Но тут должна сыграть свою роль власть — внимательная, профессиональная.

Самый сложный вопрос — коммуникации. В последнее время родились естественные монополии, которые диктуют свои условия, и никто не может с ними справиться. Есть проект по ЛЭП, но, чтобы убрать ее под землю, нужны деньги. Что касается рекламы, принята концепция, то есть первый шаг к наведению порядка сделан.

Будем работать дальше, обсуждать проблемы и находить их решение.

С.Алексеев:

— Все, о чем мы здесь говорим, конечно, у нас наболело. Архитектор несет ответственность за благоустройство, и не только своего участка, но и того, что рядом. Он должен все видеть, ведь профессионал он, а не инвестор.

— Все, о чем мы здесь говорим, конечно, у нас наболело. Архитектор несет ответственность за благоустройство, и не только своего участка, но и того, что рядом. Он должен все видеть, ведь профессионал он, а не инвестор.

По сердцу ударяют все замечания, упущения, которые касаются Тюмени, но хочется быть оптимистом. Давайте вместе действовать, возможности для этого у нас есть, и немалые. Я имею в виду публичные слушания в мэрии, комиссию по проблемным точкам, которая недавно создана и нас в нее пригласили.

И.Ильина:

— Кому мы собираемся адресоваться, администрации? Мы всегда стояли между чиновником и инвестором, теперь же нас просто нет. Институт районных архитекторов уничтожен, на должности главного архитектора Тобольска работает человек, не имеющий архитектурного образования.

— Кому мы собираемся адресоваться, администрации? Мы всегда стояли между чиновником и инвестором, теперь же нас просто нет. Институт районных архитекторов уничтожен, на должности главного архитектора Тобольска работает человек, не имеющий архитектурного образования.

С.Читкарев:

— Я человек в Тюмени приезжий и могу сравнивать. Тюмень — один из лучших городов на Урале и в последнее время хуже не становится. Она благоустроена так, как Екатеринбургу, к примеру, и не снилось. Но речь, конечно, не об этом.

— Я человек в Тюмени приезжий и могу сравнивать. Тюмень — один из лучших городов на Урале и в последнее время хуже не становится. Она благоустроена так, как Екатеринбургу, к примеру, и не снилось. Но речь, конечно, не об этом.

Архитектура — сфера, которая складывается из промышленности и искусства. Мы и раньше, и теперь прежде всего решали материальные вопросы, удовлетворяли материальные потребности. Искусство оставалось на втором плане. И не только потому, что у нас небогатый социум, но и потому, что не знаем, как решать проблемы искусства.

Кто-нибудь из нас спрашивал, как живется людям в наших домах, дышится в прямом и интересном смысле в нашем городе? Поэтому, наверное, от нас отвернулись. Зачастую мы навязываем свое мнение, а архитектор должен быть исследователем и делать не только то, что нравится ему одному.

Надо убеждать нашего заказчика, что хорошая архитектура — не обязательно дорогая. В центре города она, вероятно, должна быть даже фешенебельной, а вне его, на окраинах, можно и нужно предлагать строить нечто иное.

На мой взгляд, надо не на область с требованиями выходить, а работать каждому на своем месте в соответствии с духом времени.

Б.Жученко:

— Если бы ничего не происходило, Тюмень сегодня была бы классом Ялуторовска или Ишима. Что повлияло на ее статус? По-моему, три крупных события — Вторая мировая война, когда сюда, в тыл, эвакуировались люди и целые заводы, затем открытие нефтегазовых богатств, превративших город в столицу, и, наконец, то, что мы наблюдаем с вами сегодня: зарождение капитализма, когда Тюмень благополучно отдали на растерзание денежным мешкам. У меня создается такое впечатление, как будто сейчас из отдельной квартиры делают коммуналку со всеми ее «прелестями».

— Если бы ничего не происходило, Тюмень сегодня была бы классом Ялуторовска или Ишима. Что повлияло на ее статус? По-моему, три крупных события — Вторая мировая война, когда сюда, в тыл, эвакуировались люди и целые заводы, затем открытие нефтегазовых богатств, превративших город в столицу, и, наконец, то, что мы наблюдаем с вами сегодня: зарождение капитализма, когда Тюмень благополучно отдали на растерзание денежным мешкам. У меня создается такое впечатление, как будто сейчас из отдельной квартиры делают коммуналку со всеми ее «прелестями».

На мой взгляд, недавно принятый генплан не обоснован с точки зрения районной планировки, экономики и многих других важных социально-демографических перспективных параметров. Может быть, остановиться и пересмотреть концепцию современной Тюмени?

С.Перепелкин:

— Не хотелось бы умножать скорбь... Когда в семидесятых годах я переехал в Тюмень, мне довелось жить на улице Геологоразведчиков. Это было чудовищное место, в районе школы мы плавали на плотах... Но был центр города, были Москва, Санкт-Петербург, некие специально красивые места, как это тогда представлялось.

— Не хотелось бы умножать скорбь... Когда в семидесятых годах я переехал в Тюмень, мне довелось жить на улице Геологоразведчиков. Это было чудовищное место, в районе школы мы плавали на плотах... Но был центр города, были Москва, Санкт-Петербург, некие специально красивые места, как это тогда представлялось.

Потом я стал учиться в колледже искусств и на пленэрах увидел другую — деревянную Тюмень. Ее построили в основном не очень грамотные люди, но это был очень красивый город, от которого, к сожалению, с каждым днем остается все меньше и меньше.

Есть такое понятие — культурная идентификация. В Тюмени, как и в любом другом месте, от него никуда не деться...

Вместо заключения. За несколько десятилетий Тюмень сделала стремительный рывок из старого в новое. Пишу «сделала» — и сомневаюсь: может быть, вернее — делает? Может быть, уже нет старого города, но еще и нет нового города? Как бы не застрять в этом рывке, ведь кризис на дворе...

За несколько десятилетий Тюмень сделала стремительный рывок из старого в новое. Пишу «сделала» — и сомневаюсь: может быть, вернее — делает? Может быть, уже нет старого города, но еще и нет нового города? Как бы не застрять в этом рывке, ведь кризис на дворе...

За несколько десятилетий Тюмень сделала стремительный рывок из старого в новое. Пишу «сделала» — и сомневаюсь: может быть, вернее — делает? Может быть, уже нет старого города, но еще и нет нового города? Как бы не застрять в этом рывке, ведь кризис на дворе...

Архитекторы, художники, дизайнеры, журналисты первыми почувствовали остроту положения, задумались над тем, что сегодня актуально для города, а значит, и для всех нас. И это естественно, люди меняются вместе с городом, критически относятся к тому, что еще вчера нравилось и казалось незыблемым. Как известно, к хорошему привыкаешь быстро, и мы вправе хотеть лучшего. Надо только все это обсуждать, чтобы была польза.