Человек, который строил города, а не карьеру

Честность, нравственная чистота и жизненный «моральный кодекс» — это то, что лежит в основе характера каждого из супругов. И сегодня, после полувека совместной жизни, Николай Андреевич и Лидия Ефимовна признаются друг другу не только в любви, но еще и в глубоком-глубоком чувстве уважения как к личности. Юбилей супругов Москаленко — достойный пример того, как количество лет, прожитых в согласии и верности, перешло в качество жизни.

С первого взгляда — и навсегда

Небольшую квартиру в обычной, не элитной, тюменской пятиэтажке нельзя назвать иначе, как Дом. Да, именно так — с большой буквы. Потому что в нем необычайно уютно от теплоты и гостеприимства хозяев. Потому что на стенах висит множество чудных картин, портретов, самых разных, в том числе и Лидии Ефимовны и Николая Андреевича. Не оторвать глаз от родных северных пейзажей, изумительной акварели, написанных профессиональным художником Арсеном Москаленко, их старшим сыном. И всюду — фотографии внуков и внучек, правнуков, которые обожают своих бабушку и дедушку. Простая мебель, салфеточки, цветы на подоконниках, а в кресло хочется забраться с ногами, уютно устроившись, слушать историю любви. Друг к другу, к своим сыновьям, к делу, к Северу, к людям, к жизни.

«Моя самая большая жизненная удача — Лидия Ефимовна», — не устает повторять Николай Андреевич. Лиду Сергиенко 24-летний выпускник института встретил в городе Долина, на Украине, куда его направили на работу. Лидия Ефимовна и сегодня помнит, в чем она пришла на танцы в местный Дом культуры: в ситцевом сереньком костюме. На ногах — легкие туфельки-балеточки, одни-единственные, «и в пир, и в мир». Мужская память все же устроена несколько иначе. Огромные глаза скромной девушки затмили все и вся вокруг. В том, что их встреча была предопределена свыше, супруги не сомневаются. Слишком многое сходилось: военное и послевоенное голодное детство на Украине, у обоих отцы пропали без вести на полях Великой Отечественной, а еще горячее стремление встать на ноги, получить образование, работать. Лидия Ефимовна вспоминает:

— Я сразу почувствовала огромное доверие к Николаю. Он понимал мою тоску по отцу, которого я никогда не видела. Отец ушел на фронт, когда мама была беременна мной. Успокаивал ее, дескать, все будет хорошо, война закончится быстро. Помню, смотрела фильмы о войне, а там чей-то отец возвращается с войны. Как я завидовала, все школьные годы ждала, что постучится однажды в окошко... До сих пор сердце тоскует: а вдруг отец жив, потерял память, ищет нас с мамой...

Николай Андреевич помнит своего отца, как принесли ему повестку домой, слезы на глазах отца, когда на пороге оглядел своих детей. В последний раз. Потом в село Чапаевка пришли немцы, установили свои порядки, за малейшее нарушение которых расстрел. Чтобы не умереть от голода, люди ели зимой убитых во время боев лошадей, волов. Летом спасались подножным кормом, ловили грачей, сусликов. Фашисты расстреливали стариков и мальчишек как потенциальный резерв Красной армии или партизан. Матери, спасая своих сыновей, переодевали их в девочек. За два года оккупации, вспоминает Николай Андреевич, на улице, где он жил, погибли все мальчишки 8-10-летнего возраста — подорвались на фугасах, минах, разбросанных во дворах, окрестных полях, лесочках...

Есть семейная традиция Москаленко. Где бы они ни жили, но 9 Мая фотографии отцов-фронтовиков занимают почетное место за столом у вазы с цветами. Почтить их память, всех, кто погиб за Родину, — святое.

«Привилегии» коммуниста

Первым городом в 1967 году в северной биографии семьи стал Нефтеюганск, тогда он был поселком Усть-Балык. У Лидии Ефимовны и Николая Андреевича уже было двое сыновей: старшему Арсену шел шестой год, Андрею — второй. Были в самом становлении Нефтеюганска, Нижневартовска, Ноябрьска. Без преувеличения, но обустройство жизни Ханты-Мансийского округа тоже было на плечах коммуниста Москаленко. Вагончики, гостиницы, тесные комнатушки — всего хватило. Но с первых дней супружеской жизни всегда были вместе. С семьей. Лидии Ефимовне можно было отсидеться, подождать, когда мужу дадут квартиру и приехать на готовое, как сегодня она говорит. «Привилегии» мужа-коммуниста Лидия Ефимовна ощутила на себе сполна. В Ноябрьске жили на пятом этаже, так решил Николай Андреевич. В морозы проверял тепло в батареях, есть ли вода в кранах, и чуть что — звонил коммунальщикам, те устраняли неполадки — не важно, в каком часу ночи это происходило. В эту квартиру, надо отметить, и заходить-то было страшно: ободранный, в краске и штукатурке линолеум, раскуроченная кухонная плита. Порядок и уют Лидия Ефимовна создавала своими руками. Думать о том, что муж, первый секретарь горкома, пойдет хлопотать для своей семьи, наивно. Но вместе с тем невозможно перечислить тех и то, что сделал Николай Андреевич для людей. И еще одна черта его личности, сохранившаяся навсегда: совершенно одинаковым голосом разговаривал с рабочими, поварами, руководителями любого ранга. Для него и те, и другие были в первую очередь людьми.

И еще об одной привилегии нельзя не упомянуть. За все годы жизни на Украине, а потом на Севере семья Москаленко не жила одна. Лидия Ефимовна рассказывает, как приехала ее сестра с маленькой дочкой, а у них с Николаем Ефимовичем был пятимесячный Арсен. Три года две семьи с малышами в одной комнате. И так всегда. Спасали родственников всю жизнь, шутит Николай Андреевич. До шуток ли было, когда, живя в невообразимой тесноте, ему надо было еще и решать официальные вопросы, быть всегда на проводе. Мысль, чтобы похлопотать за родственников, исключалась. Вот так и жили всегда. А уж потом, когда к дяде Коле стали чуть ли не без предупреждения подъезжать племянники — седьмая вода на киселе, пришла усталость от родственного коммунального жития. Но ни перед кем дверь не захлопнули.

...Это редкая удача для женщины жить с таким человеком, который берет тебя в свою жизнь целиком. А не просто отводит какое-то место в ней: тут работа, тут дом, а тут тебе немножечко места.

— Я на вторых ролях себя не чувствовала, потому что никогда их не делили. Николай Андреевич мог вкусно приготовить, а уж посуда после гостей всегда была на нем. Причем я не просила об этом — он сам, дескать, люблю мыть посуду. Он оберегал нас всегда, любил. Мы ведь и всерьез не ссорились за эти годы. Всегда старались понять друг друга, своих детей, а уж потом выносить оценки и суждения. Я была совсем еще молодая, дулась, обижалась, что муж приходит поздно, мало видимся. Николай Андреевич с молодости много работал. И вот однажды он мне сказал: “Какая ты умница, Лида, сначала накормила и лишь потом высказала, что не так”. Запомнилось на всю жизнь. Не было случая, чтобы из-за размолвок я не приготовила обед или легла спать, не дождавшись мужа.

В Ноябрьске я работала в отделе кадров. Помню, в обед с другими сотрудницами бегали в магазин за продуктами, а если посчастливится — и за дефицитом, кофточками какими-нибудь, детской одеждой. Женщины недоумевали: а почему я с ними в очереди стою, если мне на дом все что надо привезут? Никогда такого не было. Самый дорогой, запомнившийся на всю жизнь подарок, — тюльпан на 8 Марта. Мороз жуткий, туман за окном. Заходит домой Николай Андреевич с огромным свертком. Долго, долго разворачивает рулон бумаги и, наконец, протягивает цветок. Яркий, хрупкий. Живой...

Строил не карьеру — города

«Супруги» — это от слова «упряжь», что значит «вместе», «рядом». Сколько раз приходилось им покидать налаженный быт, ставший родным город. Когда Николаю Андреевичу (это было в Нефтеюганске) порекомендовали ехать учиться в Москву в Высшую партийную школу, он отказался ехать без семьи. Это был крайне редкий случай, когда пришлось личный «интерес» поставить во главу угла. Поехали всей семьей на следующий год. Там, в Москве, младший сын Андрей пошел в первый класс, Арсен — в седьмой. О том, что прерван трудовой северный стаж, Лидия Ефимовна не думала. Забегая вперед, скажу: потом Николая Андреевича перевели в Тюмень заместителем председателя облисполкома. Лидии Ефимовне не хватило тогда года с небольшим, чтобы получать северные надбавки. А это, пусть небольшая, но прибавка к пенсии...

Есть, наверное, связь между масштабом личности человека и масштабом дела, которому он служит. Николай Андреевич из той породы людей, которые участвовали в больших событиях, значимых в масштабах страны. Наверное, потому его рассказы о себе обобщены, в них присутствует местоимение «мы». Его поколение создавало топливно-энергетический комплекс Западной Сибири, открывало новые месторождения нефти и газа. Николай Москаленко строил не карьеру — города. Копил не деньги — верных друзей. Сегодня чете Москаленко рады в Москве, Киеве, во многих-многих городах, куда разъехались те, с кем начинали Север. Сыновья их, в отличие от детей нефтяных генералов или иных партийных функционеров, унаследовали не акции или квартиры. Арсен и Андрей выросли порядочными людьми. Отцу с матерью ни разу не пришлось краснеть за своих детей. Это и есть, наверное, самые главные дивиденды от воспитания, примера родителей. В Ханты-Мансийске Андрей окончил школу. Выпускной вечер. Семья на чемоданах — у Николая Андреевича в Ноябрьске партийная конференция, где он председатель оргбюро по преобразованию поселка в город окружного подчинения. Одноклассники Андрея после традиционной встречи рассвета пришли к ним и помогли загрузить вещи. Поступать в Качинское высшее военное летное училище Андрей поехал один. Прошел комиссию, сдал экзамены, поступил учиться, реализовал свою мечту.

Воспоминания Николая Москаленко о советском прошлом — это ностальгия по справедливости, которая важнее, чем богатство. В тяжелые времена советские люди делились последним куском хлеба, но морально жили намного лучше.

Николай Андреевич — человек духовно наполненный, его огромная личная библиотека состоит из классики. Книги — не предмет интерьера, каждая прочитана, а то и не по разу. А сколько он знает наизусть! «Василий Теркин», «Страна Муравия» — всего не перечислить. Среди картин, написанных Арсеном, висит и работа Москаленко-старшего. Дачный домик, утопающий в густой зелени деревьев и цветов, выписан с душой, профессионально — по-другому дело делать не умеет.

Можно дать различные определения счастливого супружества. В литературе тому тьма примеров. Но неоспоримым считаю песни. То есть когда муж и жена вместе поют любимые песни. Романсы, русские, украинские, песни собственного сочинения часто звучат в доме Москаленко. Николай Андреевич, от природы наделенный музыкальным слухом, сам выучился игре на баяне, гитаре, пианино, домре, мандолине. Мы разговариваем с хозяйкой, а он тихонько перебирает струны: «Не уходи, побудь со мною». Вот и с сыновьями часто устраивали трио: ребята — на гитарах, отец — на мандолине. Память, как в фотоальбоме, подсовывает другие картинки: с Арсеном и Андреем на охоте, в тайге возле костра. Как время памятно...

«Жизнь не прошмыгнула!» — в этом Николай Андреевич и Лидия Ефимовна правы. Главной нажитой ценностью супруги считают чистую совесть, незапятнанную честь и уважение людей. Их день сегодняшний наполнен самыми разными заботами, приятная из которых — дача. Маленький клочок земли, возделанный с любовью. Когда Лидия Ефимовна проходит по дорожке, цветы поворачивают вслед яркие головки.

Николай Андреевич много трудится в своем рабочем кабинете — пишет статьи, воспоминания. Некоторые из них опубликованы в альманахе «Земляки». Супруги состоят в землячестве «Югра».

Самое главное в их отношениях то, что они вместе, очень достойно, понимая друг друга, справлялись с проблемами и горестями, которые не раз посылала судьба. Их любовь выдержала испытание временем. И сегодня золотая свадьба супругов Москаленко — как золотая медаль за верность друг другу и себе. И это золото — самой высшей пробы!