Не всякому дано быть учителем

Слово «вызов» с обликом Людмилы Брусинской никак не ассоциируется. Умный, интеллигентный педагог. Настоящий учитель! С открытым сердцем и изысканной русской речью, с блеском знаний и болью за всех. И все-таки каждый ее шаг в конкурсе «Учитель года» — на уроке, на сцене— — был своеобразным вызовом. Подлинного мастерства — его отсутствию, творчества — шаблону, искренности чувств — фальши гламура.

Публичная лекция Людмилы Владимировны так и называлась: «Гламур в образовании». Она предстала перед аудиторией, заговорила, и — зал затих. Волнующие слова ранили интонацией, тревожили и напоминали. Сотни глаз вглядывались в серьезное лицо учителя, который, казалось бы, вышел на сцену, чтобы только вызвать симпатии зрителей, очаровать. А он — заговорил о главном… «Это обо мне!» Уверена: так думал, слушая речь, каждый учитель. Ведь и он оставался один на один с цинизмом и пошлостью, выползающей отовсюду, — с экранов, тусовок, книжных и иных лавок.

Гламур проник и, казалось бы, в святая святых — образование. Он и здесь такой, как везде: за внешней формой скрывает примитивную суть. Вот босая простоволосая учительница в образе Аленушки входит к детям, чтобы вместе с ними печалиться о судьбе братца Иванушки, другая облачается в костюм Бабы-яги и влетает в класс на метле! Многие сегодняшние уроки, как замечает Людмила Владимировна, напоминают «капустники». Соблазн поддаться гламуру, конечно, велик, ибо урок — публичное действие. Но педагог на то и педагог, чтобы чувство меры ему не изменяло.

Сама Людмила Брусинская на метле в класс не влетала. Хотя во время конкурса ей также выпал жребий-искушение: досталась тема для открытого урока в другой школе, в чужом классе по творчеству футуриста Велимира Хлебникова. Вот бы где разгуляться! Ведь сами футуристы призывали «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с Парохода Современности».

Конечно, на уроке Людмилы Владимировны были и театральность, и эпатаж! Но не заслонили они глубокое содержание — звездную бездну исканий футуристов, гениальные открытия и человеческие трагедии. Эффектно появившись вместе с учениками в классе с лозунгами «Мы — футуристы!», «Мы — люди будущего!», «Мы — будетляне!», «Мы презираем славу!», «Мы новые люди новой жизни!» в их «желтой кофте» и с редиской в карманчике, наша героиня начала серьезнейший разговор о литературных направлениях, об эстетике футуризма.

Учитель открыла своим юным «футуристам» великого искателя Велимира Хлебникова. Рыцаря и романтика, который ездил на крышах вагонов, ночевал у пастушечьих костров. У которого никогда не было ни копейки, имелась одна смена белья, рваные брюки, вместо подушки — наволочка, набитая рукописями. Который мечтал — ни много ни мало — о всесветном объединении поэтов. Он изобретал «звездный» язык, чтобы с его помощью объединить «творян» такой планеты, как Земля. Экспериментировал со звучанием слова, которое одно, на его взгляд, способно насытить произведение смыслом.

«Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно!» Так ответил бы критикам великий футурист Владимир Маяковский. Людмила Владимировна показала ребятам Серебряный век как эпоху великого экспериментаторства, а поэтов-футуристов — как философов поэзии и искателей, двинувших искусство вперед. А о желтой кофте никто и не вспомнил.

Что же делает саму Людмилу Брусинскую такой современной, понятной и близкой нынешним школьникам, погруженным в Net и онлайн-общение? Да уж, конечно, не интернет-технологии и мультимедийные новинки, которые для нее остаются только средствами. «То, что вечно, современно всегда, современно всему», — сказала когда-то Марина Цветаева. Личность, глубины знаний и бездна любви!.. Но любить, по мнению Людмилы Владимировны, трудно. Любить — не гладить по головке, не баловать, не умиляться. Любить — понимать, быть терпеливым.

— Когда я начинаю сердиться на Машу или Петю за невыученный урок, говорю себе: «Не забывай, что Ньютон в школе числился лентяем. Скотт, Достоевский, Чехов не блистали отметками. Пастер и Бутлеров слабо разбирались в химии. А пример с математикой у Пушкина стал просто хрестоматийным…»

Для Людмилы Брусинской азбучна истина: «научить» языку невозможно. Слово и его глубинный смысл можно только открыть, как все непознанное и неведомое. А личный пример не заменит ничто. «Ученик, не увидевший красоту и доброту в нас и в литературе, не поймет наших слов о красоте и доброте», — убеждена педагог. С любви к слову начинается у них с детьми путь открытий.

Людмила Владимировна вступит в любой интеллектуальный поединок о преимуществе книг, литературы в жизни человека — и обязательно выиграет его. Потому что нет фальши в ее высказываниях, а есть искренняя убежденность: дом без книг — не дом, в нем скучно жить, «нет атмосферы». Книги — это миры, а интернет-зависимость — диагноз: «Маленький мальчик ушел в Интернет... Мышка осталась, а мальчика нет». Когда же человечек заносчиво скажет учителю: «Я не люблю Пушкина», она ответит: «Знаешь, а ведь это Пушкин пока не любит тебя!» Педагог открывает своим несмышленышам самое сокровенное в русской литературе — доброту и любовь, истину, сострадание и сочувствие. Без них человек не защищен перед жизнью. А с ними — выстоит перед любым нравственным испытанием.

«Не многие делайтесь учителями»… Эту библейскую истину Людмила Брусинская постигала на протяжении многих лет. Открывала ее как тайну, высшую мудрость. И, пройдя долгий путь, познав горечь ошибок, выдергивая, как она говорит, сорняки на своем поле, возделывая его, мучаясь и страдая, как всякий русский интеллигент, придет к простому и ясному ответу. Педагогика — это служение. Жизнь. И судьба…