Дорога домой...

В Тюменской области произошел «нетипичный случай». Сирота, последние три года счастливо живший в приемной семье, был возвращен в казенное учреждение.

№211 (4953)
27.11.2009
Елена Суслова

Два года назад неприветливым, дождливым утром впервые вошла в дом Панфиловых: там в обе дырочки посапывали четверо ребятишек. Трое хозяйских внучат и — приемный сынишка. Первым из боевой четверки навстречу гостье вышел Сережа.

Он появился в этой семье в 2006-м. Его, тогда шестилетнего, Николай и Галина Панфиловы взяли на патронатное воспитание, через год стали мальчику приемными родителями. Галина Дмитриевна работала в то время, как и сейчас, воспитателем в Заводоуковском приюте для несовершеннолетних. Она-то и рассказала мужу о парнишке, запавшем в душу.

Первая шестилетка

Неправдоподобно, но факт. Сережа помнит себя с двухлетнего возраста. Как встречали родной семьей Новый год. Как катал его отец на тракторе, учил механизаторским премудростям (в семь лет Сергей, по признанию Николая Панфилова, в технике разбирался лучше его собственных внуков). Вскоре папа пропал в неизвестном направлении, а мама, пролечившись, вернулась из Лебедевки. Но оказалась без средств к существованию, без трудовой книжки, без крыши над головой.

Панфиловы рассказали, как впервые ездили на родину Сережки. Он узнал отчий дом, а потом с радостью показал на другой, располагавшийся напротив. Дом культуры. «Вы только представьте, — напишет позднее в своем взволнованном, эмоциональном обращении в прокуратуру Николай Панфилов, — каково было матери с голодным ребенком на руках жить в темной избушке. Наблюдать, как в деревенском ДК все окна залиты светом, шумит праздник, в небо взлетают яркие фейерверки. А с высокой трибуны, понятное дело, произносятся пламенные речи про громадье планов и заботу о людях».

В семье не было денег, не только чтобы заплатить за электроэнергию, но и просто купить лампочку, не говоря уже о том, чтобы доехать до райцентра и оформить сыну инвалидность. Ведь Сережа — особый ребенок. Во всех смыслах. Прежде всего потому, что родился с серьезной патологией зрения: он смотрит на мир словно через длинную узкую трубочку. Так и жил мальчик без льгот, без пенсии по инвалидности (с детства!) почти всю свою первую шестилетку.

Новое поколение управленцев долго и настойчиво внедряло в наши мозги идею: вся ответственность за детей лежит на родительских плечах, и забота о чадах — лишь наша печаль. Но все нелицеприятные реплики в адрес Сережиных родителей мой собеседник нейтрализовал весьма деликатно — молчанием. А после с горечью заметил: «Этих людей пожалеть надо. Разгромлены они, пущены на самотек, раздавлены чиновничьим равнодушием».

Укол в сердце

На селе все люди как на ладошке. Но не тамошние социальные работники, не педагоги, не медики, которые по долгу службы и просто по-человечески должны были знать, в каких условиях живет семья, оказавшаяся, как теперь модно говорить, в трудной жизненной ситуации, — не они, а именно приемные родители заметили, что у мальчика серьезные проблемы со здоровьем. Причем не просто заметили, но начали действовать. Поехали к специалистам в Тюмень, прошли с ребенком обследование, на основании которого Сергею и была установлена инвалидность. Впервые в жизни! Чему крайне удивились доктора, вынося свой вердикт.

Кстати, на хождение по врачам, поездки в областной центр и прочие «мелочи» Панфиловы потратили почти 7 тысяч рублей. Из собственного, не очень-то объемистого семейного кошелька. (Разве может он быть иным у работника службы опеки и пенсионера?). Заработную плату за выполнение обязанностей патронатных воспитателей Николай Георгиевич и Галина Дмитриевна тогда еще не получали.

Это было в ноябре. Пришел декабрь. В 2006-м он выдался суровым. На мальчика приходилось натягивать четыре вязаных шапки: на одну зимнюю не хватало денег. Николай Георгиевич пошел в местный отдел по опеке и попечительству: «Помогите...» В ответ услышал: «Это ваши проблемы. О чем вы думали, когда брали ребенка?» Циничная, расхожая фраза ударила наотмашь. Стала для Николая Панфилова первым уколом в сердце...

«По этапу»

В то время, когда социальные работники из Заводоуковска приехали забирать Сережу в государственный дом, пацаненку было всего четыре годика. Женщины нашли мальчика бродящим по берегу реки. Взглянув на его исхудавшее лицо, спросили: «Что кушал сегодня?» — «Лапшу. Быстрого приготовления». Оказалось, ребенок с жадностью проглотил ту половинку сухого брикета, которую где-то добыла для него родная сестричка.

И Сережка «пошел по этапу». Почти год находился в больнице. После выписки из стационара мальчика решено было отправить в Ялуторовский детский дом (по документам он уже числился его воспитанником)... Но материнская душа Галины Дмитриевны дрогнула, подсказала решение. Николай Георгиевич поддержал жену: «Двух детей на ноги поставили, трех родных внучат вынянчили, справимся и с четвертым. Вытащим! А в детдоме парень загнется».

От истины это было недалеко... Когда Сергей переступил порог панфиловского дома, он был насквозь простужен. Не переставая кашлял, шмыгал носом. Первое, что сделал Николай Георгиевич, встретив малыша, — истопил баню. Мальчик плюхнулся в тазик. И не мог насладиться купанием. С такой же ненасытной страстью он набросился на еду. «Посмотрю на это зрелище — и ухожу. Слезы начинают душить, — признавался мне старший Панфилов. — Пошли с женой в аптеку, взяли жидкие витамины. До Нового года по ложечке паренька нашего поили. И он пошел на поправку. Оттаял...»

Точно Маугли

Поначалу Сережа был действительно точно Маугли. Нервничал, с трудом общался со сверстниками. Даже когда подрос, на уроке порой забивался под парту. «Чему удивляться: гены!» — заметит кто-то. Однако дело не только в наследственности...

Признаюсь: когда несколько лет назад патронатное воспитание в нашем регионе активно внедрялось в массы как одна из форм семейного устройства детей, внутренне сопротивлялась широкомасштабной рекламной акции. Понимая ту непомерную ответственность за судьбу ребенка, который доверится взрослому. А что, если ноша окажется не по силам? И ты откажешься от человека. Предашь. Вернешь за ненадобностью, как игрушку. Не заметив, не почувствовав, что нанес неокрепшей душе еще одну, возможно, не способную затянуться рану.

Опасения оказались не напрасными. Вот и Сережу одна семья, до Панфиловых, пыталась принять в свой дом, а через день... возвратила в казенный. Галина Дмитриевна никогда не забудет, как плакал этот сдержанный на внешние эмоции малыш, как прижимался к ней своим гуттаперчевым тельцем, как вздрагивали под женской ладонью его плечи.

Когда мальчонку при установлении инвалидности пришлось на время оставить в глазной клинике, он обреченно спросил новых «деда» и «бабушку»: «После больницы вы меня куда повезете?» Провожая, сказал: «Хотя б иногда приезжайте ко мне»... Обмануть его в очередной раз было нельзя. Невозможно. Требовалось, по словам Николая Георгиевича, поселить в Сереге уверенность: больше его никогда не бросят.

...По правде говоря, два года назад, при первой встрече, наш юный герой еще оставался ежиком-Сережиком. Не позволял провести рукой по волосам. Прятался за косяком двери, когда мы беседовали. Но одновременно успевал ревновать новоявленную сестричку Настену — четырехлетнюю внучку Николая Георгиевича и Галины Дмитриевны, которая без устали болтала с «тетей из газеты». После малышка решила показать мне фамильный фотоальбом, заявив при этом: «Здесь НАШЕГО Сереги почему-то нет... Переворачивай страницу!»

Пора стучаться наверх

Начало доброму делу положено. Пишется история еще одной настоящей семьи... С такими мыслями уезжала от Панфиловых в конце августа 2007 года... На исходе октября 2009-го в нашей редакции вновь раздался телефонный звонок Николая Георгиевича: «Чувствую приближение трагедии...» На следующий день я была в Заводоуковске...

— Почему вы так ставите вопрос? Мол, мы забираем ребенка из семьи? — парировала начальник отдела по опеке, попечительству и охране прав детства Заводоуковского городского округа Светлана Колосова.

— Но ведь именно так сказала Николаю Георгиевичу одна из ваших сотрудниц.

— Во-первых, это неправда. А во-вторых, мы вынуждены пойти на такие меры, потому что завершен срок действия предыдущего договора на оказание услуг по содержанию несовершеннолетнего приемными родителями Панфиловыми. А новый типовой договор, предложенный нами, они подписывать не хотят.

— Но я, — подключился к диалогу Николай Панфилов, — предложил свой вариант документа.

— Он рассмотрен не только нами, но и департаментом социального развития Тюменской области, его управлением по опеке, попечительству и охране прав детства. Юристы дали заключение: ваш проект не соответствует действующему законодательству.

— Но, Светлана Геннадьевна, объясните, какими аргументами можно оправдать этот шаг — антигуманный, противоречащий государственной политике, которая исходит из основного права каждого ребенка — жить в семье?

— Извините, но это лишь ваши эмоции...

— Почему же?! Директор школы, в которой учится мальчик, Екатерина Карманова, классный руководитель Лариса Агафонова, социальный педагог Альбина Жукова, не сговариваясь, утверждают: в семье Панфиловых Сереже ХОРОШО! Я и сама заметила, как у мальчика выпрямилась спина, с какой уверенностью он входит в класс, садится за свою парту. Есть перемены!

— Не отрицаю. Но я обязана действовать по закону.

— Но если возникли разногласия, то, на мой взгляд, надо искать компромисс. Убеждайте в его необходимости ваше начальство. Стучитесь наверх! Если, конечно, повсеместно провозглашаемый тезис: «Любой вопрос должен решаться в пользу ребенка!» — это не декларация, а руководство к действию.

В подтверждение очевидного

Возвращалась домой с надеждой. На мудрость тех, в чьих руках судьбы людей. Больших и маленьких. Но через два дня, в понедельник, позвонив Николаю Панфилову, услышала: «Я сейчас в лесу. Тяжело... Сережу утром увезли в Омутинский реабилитационный центр для детей и подростков». (В Заводоуковском приюте стационарного отделения теперь нет, лишь дневное. — Е.С.).

Весть ошарашила. Сбила с ног. Консультации со специалистами не принесли облегчения. Психолог ТОГИРРО Елена Карасева подтвердила очевидное: мальчику нанесена серьезнейшая эмоциональная травма... Нарастающее чувство бессилия помог преодолеть
толстовский девиз: «Делай, что должно, и будь что будет!» Обращение напрямую к заместителю губернатора Наталье Шевчик сыграло решающую роль. Тем же вечером заместитель директора департамента социального развития Тюменской области Вера Иванова и начальник управления по опеке Галина Кузнечевских отправились в Заводоуковск. На встречу с Николаем и Галиной Панфиловыми. Но они больших гостей принять отказались. Посчитали разговор бесполезным. Ведь подобных контактов за последние три года было немало, да что толку...

На следующий день меня пригласили в департамент. Выслушать точку зрения на происходящее журналиста «ТИ», постараться убедить его в правоте чиновников, ошибочности действий Панфилова и вновь — в неприемлемости пунктов предложенного им варианта договора. Услышала важное: «Возвращение ребенка из семьи в учреждение — это, бесспорно, минус в нашей работе».

Тернистый путь

Каково же было мое удивление, когда на седьмой день «противоборствующие» стороны сели наконец за стол переговоров и панфиловский текст был принят (с редкими исключениями, которые не входят в сферу ведомственной ответственности). Даже с предложенными Николаем Георгиевичем формулировками и дополнениями. Например, о правах ребенка и об ответственности органа опеки за неправильно принятое решение, которое прежде было отвергнуто. По той простой причине, что этого в принципе быть не должно... Однако случается.

Оказалось: компромисс реален. Возможность этому дает постановление российского правительства № 423, по сути, отменившее необходимость заключения договора по типовой форме. Оно было принято в мае 2009 года, а градус кипения по поводу неподписанного документа начал повышаться в сентябре. Выходит, ситуации, подвергшей испытанию всех, и прежде — ребенка, можно было избежать?

Словно угадав мои мысли, заместитель директора департамента образования и науки Тюменской области Татьяна Радяшина произнесла: «Однако и типовой договор не мешает другим приемным родителям защищать права детей!» Татьяна Владимировна, сумевшая окончательно убедить Панфиловых в необходимости диалога, напоследок спросила, как оценила бы я сегодняшнюю работу чиновников. «На пять с плюсом», — ответила не лукавя. «Эту отметку можно поставить всем», — резюмировала Галина Кузнечевских, которая достойно провела нелегкий диалог.

Действительно, все оказались на высоте. Сумели посмотреть друг другу в глаза. Дали конкретные рекомендации, как помочь в обучении и поддержать здоровье мальчика (прозвучало, что по этому поводу ведутся переговоры с больницей в Заводоуковске, а также будет обсуждено возможное предоставление Сергею образовательных услуг Ялуторовской коррекционной школой для слепых и слабовидящих детей)... Да, все превзошли себя. Проявили мудрость и такт. Нашли силы оставить за чертой все обиды и начать с чистого листа. В результате случилось главное. Решено: «Как только подписываем договор — Сережа возвращается в семью»...

Тернист же ты, путь к гражданскому обществу. К вожделенному диалогу между властью и человеком.

Кто похож на унтер-офицерскую вдову?

Не раз от «слуг государевых» слышала обвинения Панфилова в корысти. То в моральной (мол, своим вечным противостоянием Николай Георгиевич пытается заглушить обиду на прежнее руководство, которое в свое время недооценило его, заслуженного летчика, командира экипажа АН-2, предотвратившего в общей сложности восемь катастроф), то в материальной... Но кто ж уподобится унтер-офицерской вдове и станет искать изъяны в себе?

К чести Веры Ивановой, она не стала утверждать, что Николаем Георгиевичем движет меркантильный интерес. В отличие от других, настаивавших: Панфилов взял ребенка на воспитание исключительно ради денег, потому-то и добивался для него сначала справки об инвалидности, а после — проездного билета. Затем в течение двух лет бился за компенсацию платы за электричество и коммунальные услуги... Но ведь он тратил энергию, нервы, драгоценное время, которое мог бы провести с Сережей, на то, что положено сироте-инвалиду по российскому законодательству. Его Николай Панфилов изучил, пожалуй, лучше чиновников.

Последний инцидент, случившийся весной этого года, по всему, подкосил Николая Георгиевича и Галину Дмитриевну. И он тоже связан с «презренным металлом». В результате проверки обнаружилось, что более 55 тысяч рублей, которые в течение 2008-го были выделены Панфиловым на Сережино содержание, якобы потрачены не по назначению. В своем годовом отчете приемные родители откровенно написали: прежде им пришлось израсходовать деньги на защиту прав ребенка в судах (за одно только исковое заявление выложили юристу 10 тысяч рублей), а после на собственные средства кормить мальчика, приобретать ему одежду и обувь, собирать в школу...

Николая и Галину ничего не насторожило. Точно такой же отчет они представили за 2007 год, и он был принят без сучка и задоринки. Приказ же начальника местного органа опеки тратить деньги исключительно на содержание ребенка, изданный в 2008 году, по словам Панфиловых, они увидели лишь 18 мая 2009 года, о чем свидетельствует дата на предъявленном нам факсе.

Но незнание закона, как известно, не облегчает нашу участь. И комиссия по делам несовершеннолетних администрации Заводоуковского округа 16 апреля 2009 года решает привлечь Панфилова Н.Г. к административной ответственности. Наказание обернулось для приемного отца запретом распоряжаться деньгами, выделяемыми на мальчика. Только с ведома местного органа опеки он мог покупать теперь Сергею даже булочки и конфеты. Кроме того, родители получили «предписание» вернуть в орган опеки всю сумму в 55 тысяч рублей... И вновь Николаю Георгиевичу пришлось отстаивать свои права. Спустя время взыскание отменил прокурор. Управленцы утверждают: по формальному основанию. Я же, слушая подробный и искренний рассказ Николая Георгиевича, нутром ощутила бесхитростность и честность этого человека.

Масло в огонь

Хотя, подозреваю, с Николаем Панфиловым общаться не так-то просто. Как с любым человеком, который имеет жизненные принципы и следует им... И мы во время телефонных бесед много спорили, отстаивая свою точку зрения, но расставались всегда мирно. С пониманием и уважением друг к другу. Однако последний день чуть все не разрушил...

После той судьбоносной встречи в департаменте соцразвития, когда от Сережи Панфиловых отделял, казалось, лишь росчерк пера на официальной бумаге, окрыленные Николай Георгиевич и Галина Дмитриевна приехали в Заводоуковский отдел по опеке. Однако документа, который обещали прислать из Тюмени, там не оказалось (как выяснилось позже, закапризничала электронка). Масла в огонь подлила Светлана Колосова, сказав приемным родителям, что подписывать договор без всех необходимых справок она не будет. Просто не имеет права. Но Панфиловы знали, что одно только заключение СЭС делают десять дней. Хотя Светлана Геннадьевна, учитывая ситуацию, попросила специалистов как можно быстрее провести необходимое обследование жилища на предмет соблюдения в нем санитарно-технических правил и норм.

Но об этом Николай Георгиевич не знал. Или не расслышал? Как бы там ни было, нервы его сдали. Он довольно жестко спросил жену: «Давай, Галина, ответим честно самим себе: стоит ли во второй раз входить в ту же воду? Выдержим ли?» Не знаю, как отреагировала на сказанное Галина Дмитриевна. У меня же, услышавшей от Николая Гергиевича такие слова, опустились руки. Только и смогла произнести: «Ваше право...» На мое счастье в момент нашего телефонного разговора в редакции оказалась мудрая Анна Панкова, не просто коллега, но мать, принявшая в свою семью троих мальчишек-сирот.

— Не осуждайте ваших Панфиловых, — сказала Анна Евтифьевна. — Приемные родители — особые люди. Очень уязвимые. Их жизнь когда-то прошибла, потому они и взяли таких ребятишек. На подобное способен не каждый... Им бы помочь, подсказать, растолковать, ободрить добрым словом, дать шанс собраться вместе... К сожалению, наше государство не создало еще такой системы, где чиновники умели бы работать не с учреждением, а с семьей. Забота родителей — не справки собирать и отчеты строчить, а каждый день, каждый миг заниматься приемным ребенком. Это, поверьте, труднее, чем воспитывать родное дитя...

Эпилог

Устыдившись собственной слабости, схватилась за телефонную трубку. «Николай Георгиевич, как ваши дела?!» — «Все в порядке. Сережка смотрит телевизор, Галина хлопочет по хозяйству, а я топлю баню».

Вскоре «дед» с сыном смыли с себя весь негатив прошедших девяти дней и легли спать. В обнимку. Как раньше...