Эта ночь не заканчивается с рассветом

Сургутский театр представил зрителям премьеру спектакля «Ночь Гельвера» по пьесе польского драматурга Ингмара Вилквиста. Историю двух близких людей рассказал режиссер Владимир Матийченко.

№227 (4969)
21.12.2009
Екатерина Анатольева

Героев в спектакле всего двое, но лиц у каждого из них — множество. Они оба не такие, как большинство — воинствующая серость за окном. Гельвер — тридцатилетний мужчина с умом ребенка. Карла — его приемная мать. Когда-то она оставила родное дитя... Одумавшись, пыталась исправить роковую ошибку — искала своего ребенка. Однажды во время таких поисков и встретила умственно отсталого Гельвера. Глядя на них, иногда начинаешь теряться — кто из героев более сумасшедший?..

Владимир Матийченко вновь удивил нетривиальным подходом к работе. «Ночь Гельвера» — спектакль новой формы, доселе невиданной в Сургутском театре. Впрочем, это вполне в стиле Матийченко: не повторяться. Мне кажется, он нарочно взял путаную и местами нелогичную пьесу и выточил из нее современную (причем без указания точного времени) и своевременную историю. Эта работа стала одинаково необычна и интересна для опытного актера Аркадия Корниенко (он служит в Сургутском театре со дня основания) и молодой актрисы Юлии Горчаковой, которая дебютировала в спектакле такого уровня.

Корниенко не играет в идиота, его персонаж иногда чересчур здравомыслящ, хотя и говорит фразами и интонациями встреченных в жизни людей. А монолог Карлы о дочери- «обезьянке» в исполнении Горчаковой не вспомнить без дрожи. Нюансы, замеченные и внесенные режиссером в спектакль, точны и близки зрителям. Что делает Карла, пытаясь хотя бы физиологически найти покой и защиту, когда нет их в жизни и душе? Ложится на пол и сворачивается как эмбрион — самая уютная поза для каждого человека. Вот из приемника звучит известная «Mutter» группы Rammstein — страшная песня ребенка, который никогда не родится. Герои читают сказку братьев Гримм, где в финале «смышленый» Ганс осыпает невесту вырезанными глазами телят и овец. Отражение реального мира, где такие сказки читают и такую музыку слушают. Не замечать этого невозможно.

Владимир Матийченко также выступил и автором сценографии к спектаклю. Марионеточная мебель живет на сцене и над сценой отдельной жизнью — у нее случаются падения, и она может погибнуть. Устойчива и вечна здесь только большая винтовая лестница. По ней спускаются главные герои в начале спектакля. И по ней же условно уходят в финале...

Они зависли где-то между временем и пространством. Вся эта история — в бесконечной форме рондо... Снова впечатленный уличным зрелищем, Гельвер будет размахивать флагом и запальчиво учить Карлу маршировать и ползать (потому что не умеют так только «сволочи»). В десятый раз будет надрывно рассказывать Карла о том, как «ужа-а-а-а-асно кричала» ее больная дочь и она сама, предавая собственного ребенка. В сотый раз разлетятся в осколки оконные стекла от брошенных в них камней. Снова и снова попытается Гельвер сложить мозаику из своих таблеток. Бессчетное количество раз покорно и устало будет спускаться по винтовой лестнице Карла, чтобы все переживать сначала, ибо есть грехи, за которые никогда не вымолить прощения...