Живите в доме — и не рухнет дом

Есть на левом берегу Иртыша маленькая деревушка Луговая Слинкино Уватского района. И на картах, и в справочниках эта деревня еще существует, но на самом деле... Грустно говорить об этом, но осталось в когда-то веселой певучей (песни здесь любили петь в каждом дворе) деревне, с изумрудными заливными лугами, грибными лесами, рыбными местами, известными далеко за пределами района, всего-то четыре семьи.

№9 (4986)
22.01.2010
Елена Слинкина

Самые стойкие, сердцем прикипевшие к родным местам, не желают сдаваться и покидать свою малую родину, свою Луговую. Самоловы, Слинкины, Верзиловы, Сазоновы упорно продолжают каждую весну сажать картошку, огурцы, капусту, морковь, свеклу и даже арбузы. Галина Верзилова, к примеру, всегда славилась своим умением вырастить на земле сибирской невиданный урожай с диковинными овощами и ягодами. Но время неумолимо...

Пустые подворья, заросшие сорняками огороды, скрип хлопающих полусгнивших ворот встречают редких ныне гостей. Только заядлые рыбаки за небольшую плату снимают в Луговой оставленные дома, а то и вовсе не за деньги — за то, чтобы печи в избе были протоплены. Ведь жители, покинувшие родные места, еще греют себя надеждой: времена изменятся — и деревня начнет возрождаться, как птица Феникс из пепла. Именно из пепла, потому что эти заброшенные дома иногда горят. Возможно, в знак протеста за то, что их бросили, забыли, оставили умирать в одиночестве...

Раньше жители Луговой (особенно ребятишки) частенько находили вымытые из пластов глины крутых яров монетки, датированные серединой восемнадцатого века. Среди находок встречались и предметы быта: медные ключи, амбарные замки, глиняные чашки и миски... Деревне ведь несколько веков от роду. И жизнь здесь раньше кипела. В архиве есть сведения за 1868-1869 годы. В то время проживало в деревне, которая тогда называлась Нижне-Слинкино, более 700 человек. И население все время росло естественным путем и за счет приезжего люда.

Впервые я приехала в Луговую в начале 90-х. Приехала и сразу же... влюбилась в ее туманы, в ее осиновые и березовые рощи до самого неба, в ее странные, на мой взгляд, слегка вытянутые озера. На этих озерах я впервые увидела цветущие лилии. Прекрасные цветы завораживали. Стала их рвать, с трудом вытягивая длинные стебли из воды, но лилии вяли на глазах, и ничто уже не могло их оживить, даже здоровенное ведро с колодезной водой, куда я поместила увядающую красоту. Подумала тогда, что эти цветы чем-то похожи на людей — нельзя человека безболезненно оторвать от родного очага, от земли, на которой он вырос, от журавлика-колодца, милого сердцу, нагретого солнцем крыльца... Все это и зовется Родиной, и именно с этого она начинается, именно за это шли умирать наши солдаты в Великую Отечественную.

Много их не вернулось и в Луговую. А тем, что возвратились с фронта израненными, родная земля помогла выстоять. Спасали в лихие времена луговских жителей все те же поля и леса, реки и озера, где грибы, ягоды, рыба. Спасала вера в то, что жизнь скоро наладится. Тем более что колхоз имени красного командира Ворошилова, в годы войны дававший фронту зерно, мясо, молоко, в дни тяжких испытаний выжил и даже процветал, имея более 700 га пашни, 600 голов крупного рогатого скота и свиней, 30 лошадей. Распахивались тогда даже самые маленькие клочки более или менее плодородной земли. И она благодарно отдавала свое тепло, свою силу трудолюбивым селянам. Работали и день и ночь. Даже малые ребята трудились на покосах, токах, фермах. А семьи тогда были большие — по семь, восемь и более детишек подрастали почти в каждом дворе.

Всего-то лет тридцать назад в летние месяцы деревня гудела, как растревоженный улей, — население увеличивалось втрое или даже вчетверо благодаря понаехавшим городским гостям. Казалось, так будет всегда. Но начало девяностых годов стало концом некогда процветавшего хозяйства Луговой Слинкино. Колхоза тогда уже, правда, не было. На смену ему пришло колхозное отделение (управление находилось в Горнослинкино на правом берегу Иртыша), но здесь еще сеяли, жали зерновые, скотину выращивали. Получается как в известной сказке: и все-то бы хорошо, да что-то не хорошо... Стала уезжать последняя молодежь из Луговой — счастья искать в других краях.

А старики не вечны: уходят, оставляя землю детям, а тех уже нет в деревне. Они в городе. Живут и работают, семьи создают. В деревню возвращаться не собираются — неперспективная, мол, она. Но разве может быть неперспективным закат над полем или летний грибной дождь, широкий разлив могучий реки, серебряная роса на траве? Просто сместились со временем наши понятия о правде жизни. Вот и умирают родные деревни, не дождавшись своих детей на посевную, покосы, жатву...

В этом году в Луговой даже дорогу на Красный Яр (ближайший поселок на левом берегу Иртыша) дорожники практически в расчет не брали. Зачем? Кто по ней ездить будет? Были надежды, что найдется поблизости нефть... Однако они не оправдались. А кроме нефти и газа сейчас власть имущих уже ничего и не интересует. У сельсоветов, еле живущих на жалкие бюджетные крохи, не хватит средств вывеску на фасаде своего здания обновить, не то чтобы деревни умирающие поднимать да сельское хозяйство возрождать. А земля не терпит к себе такого отношения. Она еще отплатит нам за свое унижение. Спохватимся, но близок локоть... Недаром же все сказки, все предания, все былины и наши старинные народные песни именно о ней, о земле-матушке, о кормилице нашей, а не о нефтяных залежах и газовых месторождениях.

В этом году страна будет праздновать 65-летие Победы над фашизмом. Что скажем мы им, погибшим в боях за свою землю солдатам, когда придем поклониться Вечному огню, зажженному в память о героях Великой Отечественной войны? Что ответят они нам...

Шумит еще ковыль на лугах, манят нас ромашковые и васильковые поля, еще ставят в заводях сети редкие рыбаки; утки прилетают, чтобы вывести птенцов и поставить их на крыло, еще распускаются прекрасные лилии на прозрачных озерах.

Мы вернемся к тебе, Луговая, ты верь, жди нас! И прости...