От первого лица

По полю танки грохотали...

Это уж потом посчитали, что в бою под Прохоровкой отборные фашистские дивизии потеряли 400 своих танков и понесли огромные людские потери. Наших ребят там тоже полегло немерено... Об этом говорю со знанием дела, потому что был под Прохоровкой санитаром.
Это уж потом мы узнали, что отборным танковым дивизиям противостояли выдвинутые из резерва гвардейские армии: танковая — генерала Ротмистрова и общевойсковая — генерала Жадова. А тогда: куда ни повернись, сколько взгляда хватало — танки. «Тигры», «пантеры» и наши «Т-34», «И.С» (Иосиф Сталин). Они сошлись, и начался кромешный ад. Не думаю, что только у меня, семнадцатилетнего парнишки, от ужаса волосы дыбом поднимались. Превозмогая этот ужас, каждый из бойцов сражался, не щадя собственной жизни. И каждый верил: наше дело правое, победа будет за нами! Благодаря этой вере мы и победили в той войне.
Из воспоминаний жителя пос. Боровский Алексея Андреевича Демидова, бывшего командира санитарного взвода 71-й стрелковой дивизии.

Мы стояли насмерть

Грандиозное Орловско-Курское сражение началось 5 июля 1943-го. Многие мои товарищи и друзья погибли. Пал смертью храбрых мой двоюродный брат Александр Быков. На восьмой день в рукопашной схватке я тоже был ранен.
9 июля перед нашим батальоном была поставлена задача: на рассвете 10 июля провести войсковую операцию — разведку боем. Суть ее сводилась к тому, чтобы внезапно, без артиллерийской обработки переднего края противника, атаковать оборону немцев, захватить языка и закрепиться в траншеях. Но самая главная задача — выявить огневые средства противника.
11 июля в 3 часа 30 минут по команде комбата мы поднялись в атаку. Нам предстояло по открытому полю преодолеть 200-300 метров и завладеть сильно укрепленной обороной противника. Не успели мы пробежать и метров семидесяти, как немцы открыли ураганный огонь. Из автоматов, пулеметов, минометов, артиллерии и даже минометов. Атака захлебнулась.
...Наши атаки повторялись неоднократно. И, в конце концов, вечером, когда уже стало темнеть, мы ворвались в немецкие траншеи. Завязался рукопашный бой. Задачу выполнили. И языка взяли. Но стоило это нам больших жертв: батальон потерял 80 процентов личного состава.
Из воспоминаний тюменца Дмитрия Павловича Быкова

Орел на крыльях солдатской славы

После четырех месяцев обучения в военно-пулеметном училище, в июле 1943-го, нашу группу направили на фронт. Привезли под Орел. Там уже шли уличные бои. Меня определили в 336-ю стрелковую дивизию 909-го артиллерийского полка, второй дивизион, шестую батарею, в орудийный расчет. Сначала был подносчиком снарядов, затем замковым.
Запомнились те первые для меня бои под Орлом. Было жутко. Оглушительные раскаты орудийных выстрелов, взрывы снарядов, свист пуль, бомбежки самолетов... А после всего этого ада — искореженные тела убитых, бледные, грязные лица раненых солдат.
Человек постепенно ко всему привыкает. Даже к нечеловеческим условиям и страданиям. Привык и я. Научился различать снаряд по выстрелу пушки или миномета, не кланяться свисту пуль. И было в моей биографии еще немало боев. Но эти — под Орлом — самые страшные.
Из воспоминаний ишимца Виктора Алексеевича Петухова

Война — тяжелая работа

С августа 43-го, с Курской дуги, и до окончания войны я был на передовой. Задача у меня была такая — таскал на своем «студебеккере» орудие. В кузове — боевой расчет, снаряды, мины. Вместе с танковым корпусом, которому были переданы артиллерийские батальоны, мы врезались в оборону немцев, расчищая проход пехоте.
Это потом, после войны, из мемуаров военных начальников я узнал, какие стратегические задачи мы выполняли. На войне простому солдату не до стратегии и тактики было. Для него война — работа. Только сопряжена она с постоянным чувством опасности.
Вот про массовый героизм на фронте говорят. В моем понимании героизм — это когда в безвыходной ситуации ты сумел не просто выстоять, но выполнить приказ. Помню случай на Курской дуге: артиллерийский расчет нашего полка окопался на высоте, а на него возьми да и выйди две самоходки и танк. Куда деваться? Другие бы разбежались по сторонам, переждали, пока они пройдут, а эти бой решили принять. Двумя выстрелами подбили обе самоходки. Герои? Герои! А могли бы ими и не быть...
Из воспоминаний жителя Казанского района Николая Евгеньевича Демьянцева