От первого лица

«Завтра 25-я годовщина Великой Октябрьской революции. Теперь, через четверть века, мы вновь отстаиваем ее завоевания. Мамочка, пусть это письмо будет тебе клятвой, что я не оскверню позором твоей старости, буду верным присяге... Знай: Волги немцам все равно не увидеть!

№78 (5055)
11.05.2010

Ненависть к врагу сжимает сердце

«Завтра 25-я годовщина Великой Октябрьской революции. Теперь, через четверть века, мы вновь отстаиваем ее завоевания. Мамочка, пусть это письмо будет тебе клятвой, что я не оскверню позором твоей старости, буду верным присяге... Знай: Волги немцам все равно не увидеть!
Спасибо тебе, что ты вырастила нас полезными для матери-Родины. Много я истребил фашистской гадины, но час расплаты еще впереди. За все злодеяния и надругательства над нашими людьми. Ненависть давит сердце. Храни эти письма, они расскажут детям, кто мы были».
Это строчки из письма старшего лейтенанта Михаила Афиногеновича Конева своей маме Матрене Александровне. Адресовано оно в Самарово (Ханты-Мансийск) 6 ноября 1942-го. После этой весточки мать получит другую. Товарищи Михаила сообщат Матрене Александровне, что ее сын геройски погиб и посмертно представлен к ордену Ленина.

Дышать больно...

«С каждым днем обстановка под Сталинградом становилась все опаснее. Противник подтягивал много живой силы и техники, стремясь овладеть волжской землей. Бои были ежедневными. Мы знали, что отдельные подразделения врага врывались на окраины города, но знали и о подвиге наших в знаменитом доме Павлова. Мы были полны решимости.
8 августа 1943-го не забуду никогда. В воздухе стоял сплошной смрад от рвавшихся снарядов и авиабомб, гарь, дышать больно... За каждый метр сражался мой взвод. Услышал, как свистит брошенная с «хейн-келя» авиабомба... И только после боя я пришел в себя: каска разбита, страшная боль в голове. Медики после определили: тяжелая контузия, ранение в руку. Сказали: «Все, парень! Отвоевался!»
А наш 107-й гвардейский полк продолжал отстаивать волжскую территорию.
...Гляжу на подрастающее поколение. Вижу искорки в их глазах, когда смотрят на мои боевые награды. Мне не хочется, чтобы на их груди были такие же — боевые. Пусть будут за трудовые подвиги» .
Из рассказа Александра Гурьяновича Плешкова, жителя Абатского района.

Я отдавала приказы... себе

В июне 42-го был сформирован 25-й танковый корпус. В 111-й его бригаде не хватало санинструкторов. Меня из-за слабого зрения раньше на фронт не брали, а тут ...пригодилась! Через 7 дней 111-я вступила в свой первый бой с немцами. Произошло это недалеко от Воронежа, в местечке под названием Чижовка. Настраивала себя: не бойся крови! Но тут ведь были не капли, а реки!!! И бесконечные бомбежки. Во время одной из таких бомбежек ранило мою подругу. Вынесла ее с поля боя, успела перевязать. Думала: «Все, она — в безопасности». Но тут разрывом одного из снарядов спасенной мною оторвало руку. Как забыть такое?
И все же настоящим адом стали бои за Сталинград. Вернее, битва за каждый кусок его земли, за каждый дом, за каждый этаж. В это время увидел свет приказ народного комиссара обороны №227. В войсках он получил название «Ни шагу назад!» Вот и бились до последнего...
Я должна была доставить тяжелораненых в ближайший медсанбат. По дороге нас остановил патруль. Комендант, что называется, рубанул сплеча: «Сержант Гридасова, сгружайте раненых! Путь в медсанбат перехвачен, в тыл просочились немцы». Что делать? Куда сгружать? Под свинцовое небо? Но ребятам же помощь нужна! Срочная! Медицинская!
...Едва разместила своих бойцов в пустевших казачьих хатах еще совсем недавно густонаселенного хутора под названием Первомайский, как к нам поступило пополнение из разных частей. Таких же тяжелораненых... Возник импровизированный сборный пункт. Где приказы я отдавала сама себе — единственному санинструктору.
Из рассказа Нины Андреевны Гридасовой-Новгородовой из Тобольска.