Польша своими глазами

Для меня справедливость этих слов подтвердилась в начале июля в Польше. И в Варшаве, и в Познани, услышав, что пассажиры в прохладном салоне их авто, снабженных работающим кондиционером, говорят по-русски, пожилые и средних лет таксисты пытались отвечать по-русски на мои адресованные им (по-польски!) вопросы. А на телеэкране в новомодной рекламе польского пива дружелюбно общалась русская и польская молодёжь…

Последний раз я была в Польше почти 15 лет назад (еще в прошлом тысячелетии!). Правда, зная язык, я и тогда не испытывала особых проблем в общении с незнакомыми поляками. А со знакомыми мы переходили с польского на русский и опять на польский, вовсе того не замечая. Потому что знакомые были хорошие (во всех смыслах этого слова!) — и давние друзья по студенческому общежитию в Ленинграде, и новые — из польского побратима Тюмени города Лешно, сердечно принимавшие в своих домах студенток тюменского филфака на языковую стажировку …

И вот долгожданная встреча. Наверное, в один из самых судьбоносных периодов в истории современной Польши — внеочередные президентские выборы. Стимул и повод — в Познани, в Университете имени Адама Мицкевича, проходит международная конференция по юрислингвистике, проблематика которой связана с использованием языка в правовой сфере, и в ответ на наши с коллегой заявки мы получили приглашение принять в ней участие.

…Уверена: если знаешь язык, историю страны и хоть чуть-чуть — «по жизни» — понимаешь поляков, невозможно к стране относиться нейтрально. Признаюсь, я люблю Польшу. Сегодня с интересом читаю привезенные с собой польские газеты (все — за 12 июля) и свежие журналы «Rzeczpospolita» («Республика»; «Rz»), «Dziennik. Gazeta prawna» («Дзенник. Правовая газета»; «DGP»), «Polityka» («Политика»; «P»), в том числе глянцевые «Przyjaciólka» («Подруга»; «Prz»), «Zycie na gorаco» («Жизнь по горячим следам»; «Z»). Конечно, в первую очередь о том, что так или иначе связано с Россией. А еще о выборах президента, которые тоже оказались с Россией связанными. О чемпионате мира по футболу. О том, что модно носить этим летом… Постфактум убеждаюсь, что в нужное время оказалась с коллегами в нужном месте. И на сделанных нами снимках живут «декорации» тех событий, о которых пишет польская пресса.

Думаю, материалы о современных польско-российских отношениях читателям «ТИ» лучше прочесть в переводе, чем в пересказе: здесь важна каждая деталь (см. перевод с польского 1).

Одна из активно обсуждаемых во всех польских СМИ тем — судьба креста, поставленного в память о президентской чете Качиньских и ставшего сегодня «крестом разногласий». В анонсе «Война за крест перед Президентским Дворцом» на первой полосе газеты «Rz» читаю: «Политики Платформы хотят убрать поставленный после катастрофы символ. PiS его защищает» — речь идет о партиях «Гражданская платформа» нынешнего президента и «Право и Справедливость» брата президента погибшего.

На седьмой полосе «DGP» пишет: «На следующей неделе должна определиться судьба креста, который после трагедии под Смоленском поставили перед Президентским Дворцом харцеры. Вновь избранный президент Бронислав Комаровский признал, что крест, после договоренности с руководством польского Костёла, должен быть перенесен в другое, более подходящее для этого место. Руководитель Канцелярии президента Яцек Михаловски заверил, что будет говорить об этом с Варшавской курией. Он назвал места, где мог бы быть установлен крест: Храм Провидения Господня, Варшавский кафедральный собор или Повонжковское кладбище, где была похоронена остальная часть жертв смоленской катастрофы».

Газета «Rz» помещает интервью с бывшим советником погибшего Леха Качиньского Рышардом Бугаем, который на вопрос журналиста: «Как не допустить всплеска конфликта при перенесении креста?» — ответил: «Мы помним, как во времена коммунизма люди ставили кресты, а власти их убирали. И конфликт становился еще громче. Может, поэтому и важно найти подходящее место и поставить что-то более долговечное, чем деревянный крест. Хорошо было бы также, чтобы те, кто крест защищает, не обязательно при этом хотели бы досадить новому президенту Комаровскому». — «И чтобы не было поводов предъявить претензии новому президенту, что он хочет погасить память о смоленской трагедии?». — «Конечно. В конце концов, она по природе вещей сама будет угасать. Хотя всё зависит от того, что выяснится в конечном итоге. Нужно прийти к согласию. Мне даже понравилось, когда Александр Квасневски (бывший президент Польши. — О.Т.), принимая правительство, основал часовню в Президентском Дворце. Может быть, именно в ней можно было бы поставить крест? В подобных случаях всё должна решать добрая воля».

Дворец президента Польши находится на главной туристической улице Варшавы под названием Краковское Предместье. Имя напоминает о прежней, до 1596 года, столице Польши Кракове. Действительно, 11 июля, жарким июльским вечером, мы видели: около креста лежали цветы, горели лампады, стояли люди и слушали записи выступлений президента Леха Качиньского.

В анонсе первой полосы «Rz» — цитата из интервью его брата Ярослава, набравшего во втором туре президентских выборов, по данным журнала «Polityka», 46,99 % голосов: «Если Платформа не принесет свои извинения, я не буду с ней сотрудничать». Польские политологи (М.Яницки, В.Владыка, Е.Бачиньски) говорят о «двух Польшах» как об одном из итогов выборов:

— «Новый успех Платформы, очередной, но особенно важный, потому что — президентский, показал, что представление о государстве открытом, современном, нацеленном на свободу и на будущее, а не на историческую верификацию, историю мученичества, вездесущий контроль и идеологическое наступление, мощно укоренилось в гражданских воззрениях <…> Бронислав Комаровский выиграл, однако, с небольшим перевесом, а Ярослав Качиньский на волне патриотического подъема после смоленской катастрофы получил великолепный результат, из чего следует, что обе Польши, как принято говорить, еще не раз вступят в бой»;

— «Ярослав Качиньский <…> снова стал главным представителем и выразителем Польши традиционной, неуверенной, в основном хуже образованной, старшей по возрасту, сельской и «маломестечковой»»;

— «Один из самых важных вопросов для «Гражданской Платформы» и для нового президента звучит так: что сделать, чтобы проигравшие на выборах 4 июля не чувствовали себя проигравшими в собственной стране? Речь не идет о перетягивании электората, но хотя бы о том, чтобы эмоциональные расслоения, разжигаемые во время предвыборной кампании, утратили бы питавшие их презрение и ненависть. После гражданской войны, а именно таковой всегда является острая политическая кампания, необходимо прежде всего уважение к побежденным…»

Но поговорим о других сражениях. Ставших историческими всего пару недель или 600 лет назад.

Газеты пестрят от материалов не только о финалистах чемпионата мира по футболу, и в частности: «Эмоций было больше, чем хорошей игры», но и о болельщиках: «Чемпионат мира обезлюдил улицы. Футболки цвета играющих в финале команд, шарфики, вувузели. Волны мексиканских страстей, дикие танцы радости тех, кто болел за Испанию, и слёзы поражения тех, кто поддерживал голландскую команду, — варшавяне переживали чемпионат так, как если бы там сейчас играла Польша…». К началу девятого вечера мы уже добрались до варшавской гостиницы (как я теперь узнала из газет, совсем рядом с тем ресторанчиком, в котором собрались испанские болельщики, швырявшие от радости в потолок не только шляпы, кепки и прочие головные уборы, но и разнообразную обувь!) и смотрели чемпионат в относительной тишине. Но неделей раньше в Познани мы приобщились к польским болельщикам, страстно переживавшим за красивую игру за столиками одного из многочисленных кафе, — а местные бомжи, удобно устроившиеся было у исторических фонтанов на почтительном расстоянии от телевизионных экранов, вынесенных на воздух, сердились на нерадивых туристов, вздумавших не футбол смотреть, а любоваться прекрасными памятниками архитектуры (и волшебной работой польских реставраторов, воссоздавших из послевоенных руин уникальные дома еще XVII века!). Это об истории недавней.

600 же лет назад, 15 июля 1410 года, польско-литовско-русская армия под предводительством польского короля Владислава II Ягелло разгромила в битве под Грюнвальдом (это недалеко от польского Мальборка) войска Тевтонского ордена. Историки утверждают, что хотя войска крестоносцев были лучше вооружены и обучены, союзная армия (в состав которой вошли также чешские, венгерские и татарские отряды) превосходила их в моральном отношении: союзники сражались за свою независимость! Память об одной из самых грандиозных битв Средневековья, одной из славнейших в истории Польши побед, жива для поляков на протяжении веков. В 1878 г. в Кракове на суд зрителей представил свою знаменитую картину «Битва под Грюнвальдом» великий польский художник Ян Матейко. В 1960 г. на месте Грюнвальдской битвы был установлен памятник. А в нынешнем 2010-м своеобразные копии знаменитой картины в вышивке (на которую ушло 120 километров ниток 220 оттенков) и в дереве (15 тонн) представили современникам 32 вышивальщика (30 женщин и двое мужчин за полтора года поставили 8 миллионов крестиков на 40 квадратных метрах картины, сшитой из фрагментов, над которыми работали в нескольких польских городах и селах) и военный летчик-пенсионер, вырезавший в дереве свою «Битву» целых пять лет! Зачем? По его словам, не для собственной славы, не для того, чтобы показать свое мастерство, а исключительно из патриотических соображений: «Я хотел в польском дереве запечатлеть славу польского оружия».

В современной Польше переплетаются экология и сказка: СМИ напоминают, что 15 июля страна призвала граждан провести день без сотового телефона, а 19 июля — отметить День известной всем детям и взрослым Красной Шапочки и еще раз перечитать сказку Перро и пересмотреть созданные на её основе и по её мотивам фильмы! Кстати, фильмы в летней Варшаве лучше всего смотреть под открытым небом: после половины десятого вечера, когда стемнеет, в десяти парках польской столицы крутят кино. И по всей Польше с 9 июля в кинотеатрах идет очередная серия Шрека.

Театральный сезон заканчивается, и мы увидели лишь афиши. Но на них — и наши родные «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, и симфоническая сказка для детей «Петя и Волк» С. Прокофьева. Не знаю, на каком языке. Теперь в Польше надо внимательнее читать афиши: там может быть написано — «Англоязычная версия».

Но и без афиш все варшавяне знают, что лето этого года — лето Фредерика Шопена. Весь мир отмечает его 200-летие. Бесплатные и платные концерты лучших пианистов мира можно услышать на разных концертных площадках, в том числе — в варшавском парке Лазенки, у памятника Шопену, окруженного тысячами красных роз. Его сердце похоронено в Варшаве, в костёле Святого креста, в самом начале Краковского Предместья, рядом со зданием Академии наук, перед которым — памятник Николаю Копернику. (Любопытно, но в гостинице «Меркурий. Фредерик Шопен», которую мы выбрали наугад, один из ресторанов называется «Николай Коперник»).

Польские модные журналы рекомендуют женщине носить этим летом лён и не курить, пугая, что в сигаретах полно разных опасных микробов. Украшать дом лилиями (которые, по легенде, не что иное, как слёзы Евы по утраченному раю), и чтобы тычинки не осыпались и не оставляли пятна на салфетках, либо их срезать, либо лакировать… лаком для волос. И не задерживаться больше 2-3 часов на свидании, если она хочет, чтобы избранник пригласил её на следующее…

Как и у нас, в первые дни июля вузы выдали дипломы своим выпускникам и объявили набор абитуриентов. В столице выпускники школ предпочитают экономико-менеджерское направление: конкурс на него в Варшавском университете — 45 человек на место. Газеты сообщают, что в других университетах страны на первом месте остается юриспруденция, затем идут направления: управление, психология, журналистика и PR, информатика и английская филология. Но мы видели и объявление о наборе на славянскую филологию (с русским языком) — в Познанском университете.

…И немножко о ценах. 68-страничный глянцевый журнал «Przyjaciуlka» стоит 99 грошей. «Нормальный» билет на трамвай (дает право на поездку в течение 15 минут) — 2 злотых (кстати, штраф для «зайца» — 200 злотых). Простая булочка-«кайзерка» — 20 грошей. Чашечка кофе в варшавских кафе — от 5 злотых. 9 июля 2010 года американский доллар стоил 3,2124 злотых, евро — 4,0733 злотых, наш рубль — 0,1043 злотых (пытаясь понять в магазинах, что сколько стоит, мы умножали цену на 10. Что-то было явно дороже, что-то — дешевле…). Доллар и евро падали, а рубль, как и венгерский форинт, чешская и шведская кроны, филиппинский песо и корейский вон, рос.

И еще. Газеты пишут, что польские волонтёры в возрасте от 14 до 18 лет активно помогают преодолевать последствия разрушительных наводнений в польской провинции. В Варшаве следов наводнения мы уже не видели. Пишут и о многом другом. Например, что в 18 государствах ЕС цены на автомобили в этом году упали, а в Польше — возросли в среднем на 2,2 %. Подорожали «пежо», «оппели», «фиаты». Снизил цену для польских покупателей «фольксваген». Кому-то из читателей эти цифры что-то говорят…

А вообще полезно самому побывать в Польше. И почувствовать справедливость слов моей недавней краковской знакомой, чьи письма я иногда цитирую для читателей «ТИ»: «Дорогая Ольга Викторовна! Рада была получить весточку о вашем пребывании в Польше и о сердечном отношении со стороны поляков. Так и есть, когда политика не вмешивается. Надеюсь, было уютно, солнечно, познавательно». Так и было!

 

Постепенно Россию прощаем

Опрос «DGP»: после смоленской катастрофы мы оцениваем позитивнее польско-российские связи

перевод с польского

Сильвия Чубовска, Роберт Желиньски
«Дзенник. Правовая газета» («DGP»), 12.07.2010

Круговерть вопросов, шпионских теорий, более или менее убедительных намеков на то, что Москва скрывает правду о смоленской катастрофе, не влияет на наше мнение о России.
Из первых глубоких исследований отношения поляков к россиянам, проведенных через три месяца после катастрофы, следует, что до 40% поляков считают, что польско-российские связи улучшились. «Мы наблюдаем рост доверия к России», — говорит проф. Ежи Помяновски, специалист в области польско-российских отношений.
Исследования, предпринятые SMG/KRC, были проведены специально по заказу «DGP». Нам было интересно, как катастрофа повлияла на наше восприятие россиян, как жаркие дискуссии и подозрительность политиков влияют на наше мнение.
Мы всё еще боимся господства россиян, не очень им доверяем — как большой империи. Но три четверти общества видит в смоленской трагедии не только акт мученичества, но и — примирения. «Потому что впервые за многие годы мы услышали не об опасной державе, но увидели общество, которое выразило нам много неподдельного сочувствия и соболезнований», — объясняет политолог и специалист по России Влодимеж Марчиняк.
Традиционно в опросах польско-российские отношения оценивались нами как одни из самых трудных. Еще в 2009 г., согласно исследованиям Центра исследований общественного мнения CBOS, до 40% поляков негативно оценивали наши контакты с Россией и только 10% так же относились к Германии.
Изменение восприятия — это следствие примеров солидарности со стороны россиян, показанных по всем медиа. Даже премьера Путина мы увидели как подавленного, печального человека.
Однако заместитель министра иностранных дел в правительстве PiS Павел Коваль называет всё это китчем примирения, который не изменит постоянности польско-российских отношений. Ну что ж, капля камень точит, но на сегодняшний день результат кажется противоположным намерениям некоторых политиков.
Как мы оцениваем польско-российские связи?
Польско-российские отношения после смоленской катастрофы:
40,7% — улучшились, 41,8% — не изменились, 11,5 % — ухудшились, 6% — не имею мнения.
Заявление российских властей, в котором бы они осуждали убийство в Катыни, было бы достаточно для того, чтобы считать проблемы истории снятыми?
31,2% — да, этого было бы достаточно, 26,7% — да, но после компенсационных выплат, 39,1 — нет, катынское убийство всегда будет отягощать польско-российские связи, 3% — не имею мнения.

Молодые поляки более неуверенны в отношении России, чем их отцы и деды

Началась польско-российская оттепель

обратная связь

Сильвия Чубовска, Нино Дзикия

«Дзенник. Правовая газета» («DGP»), 12.07.2010

Это еще не перелом, но отчетливое предзнаменование потепления, оттепели. Почти половина поляков разделяет мнение, что со времени трагедии под Смоленском отношения между Польшей и Россией стали лучше — это вытекает из исследований, которые для «DGP» провела фирма SMG/KRC.
Оказывается, 10 апреля стало переломной датой — мы увидели, как сказал в разговоре с «DGP» Ежи Помяновски, в россиянах не врагов с имперскими амбициями, а людей, которые потрясены нашей трагедией и хотят помочь.
Новейшие исследования SMG/KRC, проведенные по заказу «DGP», подтверждают эти тенденции: до 40,7 % опрошенных считают, что за последние три месяца польско-российские отношения бесспорно улучшились. «Трудно сказать, что появились какие-то переломные польско-российские договоренности. Но то, что изменяется, — это атмосфера между нашими государствами. И позитивный подход к изменениям во взаимоотношениях», — признает Константин Затулин, депутат российской Государственной Думы от партии «Единая Россия».
Не будет преувеличением сказать, что на протяжении минувших двадцати лет — когда польско-германские контакты развивались и на политическом уровне, и между простыми людьми, — с восточным соседом продолжалась холодная война. Россияне запрещали экспорт мяса из Польши, польские медиа кипели от антироссийских филиппик — так всё и продолжалось.
Результат: когда в августе прошлого года Центр исследований общественного мнения CBOS спросил поляков об отношениях с нашими соседями, то у России были самые плохие оценки. Только 8% опрошенных положительно оценили состояние отношений с этой страной, а шансы построение общей исторической памяти мы видели скорее в контактах с Германией, чем с братьями-славянами с востока.
Это не значит, что сегодня в подходах к России поляки единогласны. Польша продолжает оставаться разделенной во мнениях. Прежде всего в глаза бросается то, что гораздо более неуверенное отношение к России имеют молодые люди. Хотя сами по себе они не могут иметь — в противоположность отцам или дедам — отрицательного опыта. Ежи Помяновски объясняет это тем, что Интернет, который бурлит от шпионских версий по поводу катастрофы, выстраивает такую неприязненную позицию. Но Владимир Кирьянов, главный редактор газеты «Русский курьер Варшавы», считает иначе: молодёжь наблюдает возвращение имперских амбиций России и, зная историю, боится их. Скептически настроены по отношению к России 62% опрошенных в возрасте от 18 до 24 лет. Они не верят, что мы можем в делах с Россией быть равноправным партнером. И они не считали бы проблему снятой, если бы россияне попросили у нас прощения за Катынь. Почти три четверти из них добивалось бы еще и компенсаций, хотя они и так считают, что это преступление всегда будет отягощать наши контакты. Другое дело, подчеркивает политолог и советолог Влодимеж Марчиняк, что молодые всегда более радикальны в своих оценках, чем люди зрелого возраста. «Молодое поколение поляков сформировалось в посткоммунистическом мире антироссийской риторики, «продралось» сквозь правительства Качиньских. Это сказалось на их мировоззрении», — добавляет в разговоре с «DGP» Алексей Макаркин, российский политолог, вице-шеф московского Центра политических технологий.
Другое дело, что, если бы не радикализм молодёжи, анализируя результаты опросов, можно заметить, что неуверенность или вера в потепление отношений с россиянами пропорциональны политическим симпатиям по отношению к PiS (партия «Право и Справедливость». — О.Т.) и PO (партия «Гражданская платформа». — О.Т.). «Те, у кого образование выше, кто живет в крупных городах и кто старше по возрасту, — это оптимисты, если говорить о польско-российских отношениях. Молодые, а также те, кто живет в провинции, — это пессимисты», — объясняет Кшиштоф Лецки, социолог из Университета в Шлёнске. И сразу же добавляет, что только время и деятельность обоих правительств по выяснению обстоятельств катастрофы покажут, численность какой из этих двух групп будет расти.
Что думают о нас русские, живущие в Польше
Тамара Ковальска, пенсионер:
— В Польшу я переехала из Сибири, живу здесь уже год и ни разу не испытала неприязни. Как-то я заговорила о катастрофе в очереди в магазине. Они были очень взволнованны, когда я сказала, что под Смоленском погибла моя хорошая знакомая, сенатор Янина Фетлиньска. Один мужчина сказал, что это общая трагедия польского и русского народа.
Владимир Кирьянов, главный редактор «Русского курьера Варшавы»:
— На уровне отношений между людьми враждебности нет. Я живу в Польше уже 23 года и ни разу её не испытал. А после катастрофы президентского самолета из польских медиа, в принципе, исчезла антироссийская риторика, а с ней и раздражитель, который пробуждал в поляках неприязнь к русским. У более молодого поколения отношение к русским хуже, чем у старшего, потому что их отцы были воспитаны в духе интернационализма, характерного для соцстран. Молодёжь же воспитывалась в атмосфере возрождавшихся империалистических традиций России.
Влад Якимович, студент Университета в Лодзи:
— В принципе, никаких глобальных перемен не произошло. Естественно, чувствуются какие-то импульсы потепления со стороны молодёжи. Она стала больше интересоваться Россией, а не воспринимать некритично циркулирующие на этот счёт стереотипы. У меня впечатление, что Россия перестала быть врагом № 1.

С польского перевела Ольга Трофимова.