Трое и Богдан Хмельницкий

Трое на переднем плане молоды и веселы. Веселы тем весельем, каким не наполнишься ни от денег, ни от продвижения по службе, ни даже от хорошего алкоголя.
Это радость от самой жизни. Жизни, до краев наполненной планами, надеждами, дружбами, любовью, творчеством. Жизнь взахлеб! Самое начало 70-х...
Так вот, трое на фоне Богдана Хмельницкого.
Крайний слева — известный фотожурналист Алексей Лидов. На шее — фотоаппарат, с которым он и сегодня, спустя десятилетия, неразлучен. Щегольская шляпа поднята в лихом приветствии. Весь нараспашку!
Крайний справа — Константин Огневой, народный артист Украины. Пока еще дружественной, советской, братской...
Ну а в центре — Юрий Гуляев.
Знаменитая гуляевская улыбка (что в ней такого? Но женщины таяли). Сигаретка в уголке улыбки. Модная шапка «пирожок» прочно сидит на голове. В воздух воздета чужая шапка, снятая с Огневого. Тот, похоже, не против. Гуляев в Киеве — звезда, залетевшая на музыкальный небосклон из других, более суровых краев — сибирских.
Киевские коллеги, вспоминает Лидов, были не слишком довольны: то и дело Гуляева выцепляли в Москву, на все правительственные и околоправительственные концерты. Репертуар летел кувырком, ведь главные роли на музыкальных подмостках были гуляевские.
Лидов, который дружил с Гуляевым всю жизнь, знал, как давались тому звездные оперные партии. Певцу приходилось наизусть заучивать украинскую мову. Некоторые фразы — вполне трагические — казались ему смешными из-за непривычного звучания...
Но зритель верил ему. «Впервые в жизни, — восторженно рассказывает Лидов, — на его концерте я видел рояль, по-настоящему, по самую крышку утопающий в цветах!».
Тогда, в Киеве, Алексей Лидов и Юрий Гуляев встретились впервые. Лидов работал в «Кругозоре»: снимал для журнала эстрадных и оперных звезд. Умел сделать любую, самую заносчивую «приму» понятной и близкой читателю... С Гуляевым, рассказывает, таких проблем не было вовсе. Гуляева не надо было «упрощать».
Он и был простым человеком. Не простоватым, а именно простым: добросердечным, безоглядно широким душой. Лидов убежден: от классического пения Гуляева «отвлекала» эстрада. Именно потому что с ее помощью можно было дарить свой голос многим, всем... Притом от «попсовости» в нынешнем понимании он был далек. Как истинная, не продюсером вылепленная звезда.
В тот раз он приехал встречать незнакомого ему журналиста на белой «Волге»... Сразу и навсегда родилась дружба. И, видно, действительно душевная дружба.
Иначе чем объяснить такой факт?
В этот раз Алексей Лидов приехал в Тюмень, чтобы повидаться с друзьями-геологами. В нашей геологоразведке он человек свой: помимо Эрвье дружил со многими знаменитыми первопроходцами. Его многолетняя «геологическая» фотоэпопея — наглядная история освоения недр Западной Сибири. Но это уже иная, далекая от музыки тема.
Сидели, рассматривали фотографии — Эрвье, Ровнин, Салманов. И вдруг мелькнула эта киевская карточка... А между прочим, сказала я, выслушав историю фотографии, завтра в Тюмени открывают памятник Гуляеву.
Он не знал! Но почему-то же приехал именно в эти дни. И с этой именной фотографией на самом дне папки... «Придется сдавать билет и оставаться», — сказал Лидов.
Случайность? Нет, закономерность.
Закономерность родственности душ.