Юрий Шафраник: «Тюменские известия» значили для нас не меньше, чем «Искра» для Ленина

Именно Юрий Шафраник, став в 1990-е председателем областного Совета народных депутатов, основал «Тюменские известия» — одно из первых в стране демократических изданий. Да и позднее, будучи главой администрации Тюменской области, министром топлива и энергетики России, председателем совета директоров Тюменской нефтяной компании или, как сейчас, президентом «Союзнефтегаза», главой Высшего горного совета страны и председателем совета Союза нефтегазопромышленников России, он никогда не забывал и не забывает о родном детище.

Не меньше ленинской «Искры»

— Юрий Константинович, признайтесь: что подвигло вас на создание газеты Совета народных депутатов? Да не придворной, а такой, что в рот учредителю не заглядывала.
— Такова атмосфера того времени: никто никому в рот не заглядывал. В областной совет пришли четыре сотни депутатов, причем не по партийным квотам, а действительно избранные народом. Причем на альтернативной основе! Многие из них, впервые оказавшиеся во власти, стремились к переменам, к большей открытости. Союз находился на изломе. Вспомните тот период: накануне в Румынии расстреляли генерального секретаря компартии Николае Чаушеску вместе с женой, на выборах в Чехословакии победил вчерашний диссидент Вацлав Гавел. Верховный Совет Армянской ССР объявил о присоединении Нагорного Карабаха, Азербайджанская ССР ответила блокадой. Верховный Совет Литвы во главе с Витаутасом Ландсбергисом провозгласил независимость своей республики. В Казани партия «Иттифак» добивалась независимости Татарстана.
В той поистине революционной ситуации исподволь вызревала потребность в издании, способном по-новому освещать происходящие события. На первой сессии в апреле 1990-го объявили конкурс, а уже в мае пожинали полдюжины различных концепций. Лучшим признали проект журналиста Виктора Строгальщикова, предложившего издавать «Тюменские известия». Костяк коллектива составили газетчики «Тюменской правды» во главе с Юрием Бакулиным. И 22 сентября — 20 лет назад — вышел первый номер новой газеты. Депутаты из старой гвардии бунтовали: какая может быть газета?! Даже у обкома КПСС разрешения не спросили!
— Кстати, почему не спросили?
— В тот период мы действовали прежде всего в интересах людей и мало кого спрашивали. Как председатель совета я подписал акт о передаче части объектов Тобольского кремля православной церкви. Я кого-то спросил? Нет! И оказалось, мы были одними из первых, кто пошел на такой шаг. Это решение было справедливым и в интересах людей. Это главное!
— Газета что-то принесла областному совету и вам лично?
— «Тюменские известия» значили для нас не меньше, чем для Ленина — «Искра». Они не походили на другие издания ни по форме, ни по содержанию. Это один из знаков той эпохи. Газета отражала чаяния людей, желавших знать разные точки зрения на происходящие события, чтобы затем составить собственное мнение.

За дымкой времени

— Спустя десятилетия не жалеете о хождении во власть? Ведь ваши ровесники и соратники по Главтюменнефтегазу Вагит Алекперов, Владимир Богданов оказались у руля крупнейших нефтяных компаний России.
— Сложнейший вопрос. В десятке интервью не ответишь... Избрание руководителей в советы всех уровней — старая практика, она и сегодня применяется. Отвечая за многотысячные коллективы, ты обязан хоть как-то влиять на властный процесс. Сам как генеральный директор «Лангепаснефтегаза» пошел в областной совет, главного инженера направил депутатом в Ханты-Мансийск. Не забывайте, избирали нас тогда не абы как....
— Я помню: то были первые свободные выборы в СССР...
— Да с чистилищем! Мой учитель Валерий Грайфер, начальник Главтюменнефтегаза, не прошел депутатом в Верховный Совет. А Геннадия Богомякова, весьма достойного человека, на пленуме Тюменского обкома КПСС не избрали первым секретарем. Тот надрыв, тот перенапряг, который вылез в 1991-м развалом Советского Союза, у нас в Тюмени прочувствовали гораздо раньше. Вспомните призывы добывать по миллиону тонн тюменской нефти в сутки! Это была жестокая встряска! Только в нашем объединении бурили за год по два миллиона метров. Я видел: через пару-другую лет бурить будет просто негде. Мы развили такой темп, что нас всех немедленно надо было в Африку перебрасывать. Куда я должен был с этой махиной двигаться?
— Восточную Сибирь осваивать.
— Мощей таких у страны уже не было. Мы сами загнали себя в ловушку. Вся страна — от Прибалтики до Узбекистана — обустраивала Тюменский Север. Я прекрасно помню, когда в Тюменской области решили построить пять нефтехимических комплексов. Надо было их строить? Обязательно! Но они испугали нас: опять гигантомания, все пять — и немедля! Мы просто забываем об этом за дымкой времени... Разве я собирался переходить на работу в областной совет? Да Боже упаси! Я, сложившийся руководитель объединения «Лангепаснефтегаз», сам себе хозяин, за неполные десять лет прошел в болотниках от первой скважины до годовой добычи в 31 миллион тонн нефти. И вот на сессии облсовета при выборах председателя называют мою фамилию — одну из восьми.
— Вы вполне могли отказаться.
— Мог. Но представьте себе: власть от партии постепенно перетекала к советам. Соответственно, действующих первых секретарей обкомов избирали председателями областных советов народных депутатов, председателями облисполкомов. А наш регион, по сути, остался без лидера, который вел его к победам семнадцать лет. При этом часть моих «конкурентов» на выборах просто не соответствовала области ни по ее масштабам, ни по школе, ни по воспитанию, ни по времени. Этот мотив — куда мы влипли! — присутствовал точно, когда я подтвердил свою кандидатуру. Мои учителя, и Богомяков в их числе, очень рано вбили в голову понимание ответственности за порученное дело. В воздухе буквально пахло грозой, я нутром чувствовал, что нас ждут большие перемены и испытания. И благодарен депутатам, что они с первого раза, практически не зная Шафраника, — подумаешь, один из десятка нефтяных генералов! — избрали меня. В 38 лет! Я стал самым молодым в Советском Союзе председателем Совета народных депутатов.
— У генерала Шафраника не возникало желания покомандовать рядовыми депутатами?
— За те неполные два года, что я председательствовал в областном совете, из авторитарного нефтяного генерала (в Главтюменнефтегазе воспитывали жестко — мобилизация, задача, успех!) Шафраник стал либеральным политиком, почти демократом. Наш совет напоминал огромный котел. На сессиях стоял такой гвалт, что сложно было понять, кто о чем речь ведет. Раздавались тысячи взаимоисключающих мнений и предложений. Одни левые, другие правые, все голосят. Третьи вообще кричат: давай закроем задвижки на нефтепромыслах, пусть нас уважают! Находились и сторонники анархии: и без власти прекрасно проживем! И всей этой массой в 400 с лишним депутатов я должен был — нет, не управлять — хоть как-то рулить. Не забывайте: Тюмень, Ямал, Ханты были тогда едины. И мы координировали абсолютно все действия на этой огромной территории. Нам хватило разума не закрыть котел крышкой, иначе ее снесло бы. Кстати, газета позволяла продолжать варку, снимая пену и формируя из той мешанины мнений общий вектор. Может, поэтому многие процессы в Тюмени шли значительно быстрее, чем в других регионах.
В том же 1990-м на сессии приняли концепцию развития Тюменской области. Читаю ее сейчас — прошло 20 лет! — да, мы были слишком наивные, но мне не только не стыдно за результат, я горжусь полученным результатом. Тюменский областной Совет народных депутатов первым заговорил о введении механизма платности недропользования, создании вертикально-интегрированных компаний, рыночном механизме формирования цен на нефть. Какая-либо нормативно-законодательная база в стране по данной проблеме напрочь отсутствовала. Мы инициировали в Верховном Совете РСФСР принятие закона «О недрах». Наряду с указом президента «О развитии Тюменской области» этот закон позволил нам 1990-е и начало 2000-х прожить гораздо лучше своих соседей. Поскольку с каждой тонны нефти областной, да и окружные бюджеты автоматом получали свою — и весьма приличную! — долю.

Москве не нужна была единая Тюмень

— И все-таки северяне вас переиграли, получив по Конституции статус равноправных субъектов Федерации.
— Дело не в наших «северах»! То было время всеобщей вольницы. Повсеместно шли разговоры о независимости и суверенитете. Нерушимый некогда Союз распадался. Я мотался между Салехардом и Ханты-Мансийском, объясняя на сессиях окружных советов народных депутатов свою позицию: «О чем вы говорите? О лучшей жизни или о независимой республике? Суверенитет сам по себе денег не принесет! Говорить следует об именном указе президента, о законе «О недрах», о своей доле в стоимости нефти. Вот что сообща надо пропихивать, а не статус республики!» Да, я был страшно недоволен действиями коллег. Но не в злобе. Не знаю, как бы сам действовал на их месте.
— А в сентябре 1991-го — вскоре после августовского путча ГКЧП — Борис Ельцин назначил вас главой администрации Тюменской области...
— Тогда мы и создали административный совет Тюменской области, официально на сессиях всех трех Советов народных депутатов разграничив полномочия и подтвердив его легитимность. Это позволило нам не скатиться на тропу войны. Мы сумели завизировать в столице указ президента, который узаконил бы наше детище, придав ему статус государственного образования. А замышляли мы своего рода политбюро Тюменской области. Административный совет должен был стать тем самым органом, который разрабатывал бы и продвигал стратегию развития региона.
— Кто же вам помешал?
— Не буду персонифицировать недоброжелателей. Скажу лишь, что вмешались весьма влиятельные силы. Москве не нужна была единая Тюмень. Впереди маячили приватизация, раздел имущества и недр. Эти силы потом на десятилетие возглавили процесс развала и всеобщей «прихватизации».

Сон разума породил чудовище

— Выходит, будучи федеральным министром, вы пошли на поводу у прихватизаторов? Ведь именно с вашим именем связывают практически все реформы в топливно-энергетическом комплексе.
— Не все так однозначно. Не устаю повторять: «Реформы — это одно, а приватизация — это другое». В Минтопэнерго с 1993-го по 1996 год мы действительно сформулировали идеологию реформирования ТЭКа — по угольной, нефтяной, газовой отраслям. Изначально речь шла о построении народного капитализма, миллионах акционеров. Многие элементы той концепции нам удалось оформить указами президента и постановлениями правительства. По крайней мере, было понятно, куда и как идти. В нефтяной отрасли ставку сделали на создание крупных вертикально- интегрированных компаний с контрольным пакетом акций у государства. Такие структуры имеют массу организационных, финансовых и технологических преимуществ по сравнению с тем, что представляла из себя нефтяная промышленность бывшего Союза, и, как показывает мировой опыт, наиболее соответствуют условиям рынка.
Вот только по моему замыслу, изложенному и обоснованному в концепции, на основе бывшей госсобственности следовало создать пять мощных нефтяных компаний, способных не только обеспечить потребности россиян, но и конкурировать на мировом рынке. Государству предстояло сохранить свой контроль над ними в первозданном виде как минимум до 2000 года, что позволило бы управлять компаниями на переходном этапе. Наряду с этим должны были появиться тысячи акционерных обществ, которые бы за счет частного капитала разрабатывали малые и средние месторождения. При поддержке государства. Ну чем, скажем, плохо, если бы наши бизнесмены свободные средства вкладывали в скважину или небольшой участок недр, а не вывозили за границу?
— Почему же все-таки отрасль пошла не в ту степь?
— С издержками или нет, но вектор реформирования отраслей был выбран верно, структурные преобразования мы проводили правильно, закладывая соответствующую законодательную базу. Но многие увлеклись переделом госсобственности, дележом старых активов, причем по дешевке — и поэтому с мордобоем. Началась форсированная приватизация нефтедобывающих предприятий. В силу олигархических, региональных и иных интересов получили 15 компаний. Президент подписывал указы иногда без виз и согласия Минтопэнерго. Пошли залоговые аукционы. И произошла не просто приватизация, а закрытая распродажа контрольных пакетов акций государства. Это уже политическое решение 1996-1997 годов. С ним я был категорически не согласен. И поэтому покинул госслужбу. В итоге «сон разума породил чудовище»: слабость государства привела к формированию клановой структуры капитала нефтяных компаний, характерной для Африки и Южной Америки.
— Как говаривал классик: что делать?
— Можно быть круглым идиотом и зарабатывать на нефти: загнал ее за границу — у тебя легальный заработок и еще нелегальный. Мир давно зарабатывает не на нефти (на Западе она вся под счетом, в Канаде государство считает добытую нефть на каждой скважине)... Развитые страны зарабатывают на нефтегазовом сервисе. В России этот пирог я оцениваю в десятки миллиардов долларов. Отдавать львиную долю пирога иностранным компаниям вряд ли разумно. Да и с точки зрения государства небезопасно. Нефтегазовый сервис — прежде всего рабочие места, инновации, полигон для применения новых технологий и оборудования, оживление всей экономики. Это целая идеология. Впервые эти идеи я озвучил в 2000-х на конференции в родной Тюмени.
Чтобы Россия слезла с нефтяной иглы, мы должны поменять парадигму развития: в страну следует привлекать иностранный капитал, но вкладывать его следует в российские технологии, оборудование, сервис и специалистов. Иначе Россия так и останется сырьевым придатком развитого Запада. На начальном этапе тон должно задавать государство: при выдаче лицензий и контроле их исполнения нефтяников надо ориентировать на работу с российскими сервисными компаниями. В этом процессе могут быть задействованы налоговые стимулы. В той же Норвегии еще 30 лет назад нефтегазового сектора не было вовсе, но с началом освоения нефтяных и газовых месторождений государство путем введения обязательной квоты национального участия и поощрения иностранцев в создании СП с местными компаниями стимулировало развитие мощнейшего сектора нефтегазовых технологий, которые востребованы сейчас во всем мире.

Гимн свободе слова

— «Тюменские известия» постоянно лезли под шкуру... Спикер, губернатор, а потом и министр Шафраник, пользуясь служебным положением, не пытался поуправлять своевольными газетчиками?
— Прочитал недавно воспоминания Юрия Степановича Бакулина. Говорит, что был самым свободным редактором. Рад, если это действительно так. Хотя что-то в публикациях жестоко порой задевало. А разве сейчас меня или вас не задевает то, что несется из телеэфира и со страниц газет? И хорошо, если задевает. Значит, у автора своя точка зрения. Лишь бы существовала возможность открыто и цивилизованно ее выражать. К тому же я весьма самокритичен. Конечно, я регулярно встречался с «известинцами», поскольку считал подобные встречи обоюдополезными. Ведь руководитель, даже если он и не самый гениальный, с высоты своего кресла видит происходящее вокруг более полно и просто обязан раскрыть карты, сказать свое «я». Это у меня в характере, и, будучи нефтяным генералом, губернатором, министром, никогда не стремился отмолчаться. При всем своем недавнем авторитаризме нефтяного генерала понимал: обратная связь должна быть чрезвычайно точной, а для этого нужна свобода слова.
— Что бы пожелали сейчас родной газете?
— Помнить себя, какими были 20 лет назад, и быть такими же смелыми и независимыми сегодня.

 

Дорогие друзья!

Сегодня вы отмечаете 20-летнюю годовщину деятельности газеты «Тюменские известия». Может быть, многим такой срок покажется малым и незначительным, но надо учитывать, какие это были годы! Уверен, что со мной согласятся не только работники редакции, но и многие жители области: эти двадцать лет вместили целую эпоху. Изменилась страна, изменился экономический уклад, изменились общественные отношения. На мой взгляд, газете удавалось идти в ногу со временем, отражая на своих страницах актуальные темы, поднимая острые вопросы, которые порой становились предметом широкого общественного обсуждения.
Мне вдвойне приятно отмечать эту дату, потому что имею личное отношение к созданию и становлению газеты «Тюменские известия». Это глубоко символично, что молодая «тюменская демократия» одним из первых своих практических шагов сделала создание региональной газеты. Вспоминаю ту обстановку творческого поиска, горячих дискуссий и обсуждений, стремление нестандартно, «не так, как раньше», делать газету. Мне кажется, что тогда нам это удалось.
От всего сердца горячо поздравляю коллектив редакции, ветеранов газеты, всех ее многочисленных внештатных корреспондентов со знаменательной датой — 20-летием! Желаю новых творческих успехов, удачных репортажей, острых и злободневных материалов, той самой индивидуальности, которая всегда отличала газету «Тюменские известия»!

Всего самого доброго!
С уважением —  Юрий Шафраник